Портрет лива в Старой Риге

М а р и с. Не похоже?

И р м г а р д е. Вид у нее такой испуганный, словно…

М а р и с. Правда? Я тоже заметил, и проникся к ней душевным состраданием.

И р м г а р д е. Я рада, Марис.

М а р и с. Чему?

И р м г а р д е. Что часто буду видеть тебя здесь.

М а р и с. Ты бы видела Визбулите на стадионе или на школьном вечере. Близко не подступишься, — звезда! Яркая Вега! И к тому же умом как будто не обижена!

Справа появляется сестра Р у т а. Подходит к телефону, набирает номер.

И р м г а р д е (Марису). Я позову. Подожди. (Уходит вправо.)

Р у т а. Зайга? Это Рута. Едва на ногах стою, но до обеда надо продержаться. Что с Меднисом, встал уже? Ну так пусть после перевязки поднимется наверх. Скажи ему, что жена собирается уезжать. У нас они куда спокойней смогут проститься, не то что в вашей сутолоке. Зайга, а теперь держись, сейчас я тебя ошарашу: скоро ты будешь не единственная, кто разгуливает под шелковой японской крышей над английским париком… Немножечко терпения. Пока. (Кладет трубку, уходит влево.)

Появляется В и з б у л и т е.

В и з б у л и т е. Доброе утро, Марис.

М а р и с. Доброе утро. Угадай, где я встретил восход солнца.

В и з б у л и т е. На реке Лиелупе, у Белой дюны.

М а р и с. В своей комнате, обложившись энциклопедиями, медицинскими справочниками.

В и з б у л и т е. Чудак.

М а р и с. Ты полежала на сырой холодной земле, твоя болезнь приняла неожиданно острую форму, а вовсе не потому, что тебя сглазил гуцул.

В и з б у л и т е. Ты думаешь? Но земля была не такая уж сырая, и не лежала же я прямо на земле, я…

М а р и с. Все равно. Ты привыкла спать в постели, на пятом этаже.

В и з б у л и т е. На шестом.

М а р и с. Резкая перемена микроклимата и обстановки. Все абсолютно ясно, за исключением того, что завтра меня ждет по физике, но мир от этого не провалится в тартарары, в чем меня вчера мило заверила бабушка.

В и з б у л и т е. Чего больше боишься — оптики и строения атома?

Марис мотает головой.

Теории относительности?

М а р и с. Что ты. Скорей, уж немного электричества.

В и з б у л и т е. Хочешь, вкратце перескажу. Если это тебе что-то даст.

М а р и с. Ты так хорошо помнишь?

В и з б у л и т е. У меня по электричеству было задание на физической олимпиаде. Пошли в сад. Там под березами скамейка, и никого больных в такую рань… А ты и в самом деле подумал, что я рассказала про то, как меня сглазил гуцул, затем, чтобы…

М а р и с. Я думал, что…

В и з б у л и т е. Ну?

М а р и с. В школе мне никак не удавалось к тебе подступиться…

В и з б у л и т е. Брось, пожалуйста.

М а р и с. Все твои бесконечные триумфы…

В и з б у л и т е. Над коими ты в школе посмеивался.

М а р и с. Благодарю. Вчера ты со слезами на глазах жаловалась, что Яусма с Айрой глядят на тебя свысока, они же оскорблены до глубины души и жаловались, будто ты их избегаешь… Латыши!

Возвращается И р м г а р д е.

Бабушка, мы посидим в саду.

И р м г а р д е. Сидите себе на здоровье.

В и з б у л и т е и М а р и с уходят.

Ирмгарде развязывает стопку книг.

Слева появляется С м у й д р а в фиолетовом платье, волосы свободно спадают на плечи, в руках яркая сумка.

(Оглядев ее, качает головой.) Неужто вы, Смуйдра?

С м у й д р а. Я.

И р м г а р д е. Стандартная фраза, а на сей раз вроде бы к месту: повстречай вас в другом месте, навряд ли бы узнала.

Фельдшер У л д и с справа выкатывает пустую каталку.

С м у й д р а. За Друлле?

Улдис, кивнув на ходу, исчезает вместе с каталкой.

Бедняжка Парсла.

И р м г а р д е. От тех, кто только критиканствует, невелика, если вообще есть, польза людям… Что ее так озлобило?

С м у й д р а. Болезнь.

И р м г а р д е. Кто из нас тут здоров? Покажите хотя бы одного, у кого ничего бы не болело.

С м у й д р а. Прошу вас, не говорите ей, но вам я все же расскажу, чтобы вы… После операции ей понадобится поддержка…

И р м г а р д е. Рассказывайте.

С м у й д р а. Представьте себе, была большая, прекрасная любовь с первого взгляда, безоглядная доверчивость и мечты о совместном будущем, и вдруг она чувствует, что нездорова… Теперь у нас пишут об этих болезнях, а в ту пору делали вид, будто их давно и в помине нет, и Парсла, выросшая в добропорядочной учительской семье, наивно полагала, что нечто подобное может случиться в Сингапуре или Гонконге. Вначале она ничего не понимала, потом жутко перепугалась, долго не решалась пойти к врачу…

И р м г а р д е. Более мой.

С м у й д р а. Парнишка оказался не многим умнее, а когда все осознал, с отчаяния покончил с собой. Столько времени прошло, а Парсла и сейчас не может говорить об этом спокойно.

И р м г а р д е. Боже мой, боже мой. Ну, глупые дети.

Появляется А с т р и д М е д н и с. Лицо в нескольких местах заклеено пластырем, все остальные возможные ушибы и ссадины скрывает пижама. Больничный наряд «облегает» стройную фигуру Астрида примерно так же, как и первая пижама Инта Гарайса.

А с т р и д. Добрый день.

И р м г а р д е кивает и, забрав книгу, уходит вправо.

С м у й д р а. Перевязали?

А с т р и д. Только что.

С м у й д р а. Больно было?

А с т р и д. Не без этого.

С м у й д р а. Надо потерпеть, Астрид. Доктор мне сказал, твой доктор, что мы должны радоваться, тебе просто повезло, считай, испугом отделался.

А с т р и д. Мне самому казалось иначе.

С м у й д р а. Ну, я уезжаю. Утром мы все обсудили, не так ли?

А с т р и д. Вот теперь ты моя прежняя Смуйдра…

С м у й д р а. Сменила одежду. Только и всего.

А с т р и д. И все же… Смуйдра, я утром не рассказал тебе всего, что было…

С м у й д р а. О моей болезни?

А с т р и д. О том, что я собирался удрать, и, в общем-то, уже удирал, сев за руль «Жигулей»…

С м у й д р а. Не понимаю.

А с т р и д. Видишь ли, как бы лучше тебе объяснить… И среди мужчин моего возраста найдутся экземпляры, как выражается моя мама, с душой сестры милосердия, но я, к сожалению, к ним не отношусь… Что делать! Позавчера, когда я пришел в себя после первого ошеломительного удара в кабинете доктора Гайлиса и осознал, что мы с тобой, быть может, уж никогда… Смуйдра, я хочу, чтобы ты знала, как все случилось… Эта мысль была для меня мучительна, сама понимаешь, но я был бы лицемером, Смуйдра, вздумай я отрицать, что ты нужна мне молодая, красивая и здоровая… Возможно, я излишне откровенен, прости, но… в тот момент, видишь ли…

С м у й д р а. Продолжай.

Слева выкатывается каталка с подготовленной к операции П а р с л о й Д р у л л е. Рядом величаво шагает сестра Р у т а. Каталку катит фельдшер У л д и с. У сестры и фельдшера лица прикрыты марлевыми повязками, видны только глаза. Справа возвращается И р м г а р д е, преграждает дорогу. Каталка останавливается.

И р м г а р д е (лежащей Парсле). Не сердитесь на меня, пожалуйста, за резкие слова…

Парсла молча отворачивается.

Не сердитесь. Я буду за вас болеть.

С м у й д р а. Парсла, я тоже.

Появляется с т а р ш а я с е с т р а.

Ирмгарде отходит в сторону.

Каталку увозят.

C т а р ш а я с е с т р а. Медне, мы можем идти?

С м у й д р а. Да, сейчас.

C т а р ш а я с е с т р а. Ваши друзья позвонили снизу, они уже подъехали и ждут вас.

А с т р и д. Какие друзья?

С м у й д р а. Те, что отвезут меня в Дзербене, я должна убедиться, действительно ли там Иевине так хорошо, как ты расписываешь.

А с т р и д. А твоя новая больница?

С м у й д р а. Пусть это тебя больше не волнует. Поправляйся. Пей лекарства, слушайся доктора, меньше кури… До свиданья.

А с т р и д. Смуйдра, ты…

С м у й д р а. До свиданья. Всего доброго, Ирмгарде.

И р м г а р д е. Всего самого лучшего, Смуйдра. И за вас я буду болеть.

С м у й д р а. Спасибо, а я — за вас.

Смуйдра со старшей сестрой направляется влево.

А с т р и д. Смуйдра!

С м у й д р а (оглядывается). Ну?

А с т р и д. И ты так уйдешь?

С м у й д р а. Ты сказал, я нужна тебе красивая и здоровая… Прости, что говорю в присутствии посторонних, но если останусь жива — а я знаю, я верю, что буду жить! — ты мне больше никакой не нужен. Уж извини. (Уходит.)

А с т р и д, в недоумении пожав плечами, следует за ней. Ирмгарде остается одна, как в начале.

Справа появляется А г а т а с чистым постельным бельем. Замечает Ирмгарде, останавливается, вроде бы собираясь что-то сказать, но, махнув рукой, идет своей дорогой.

1973