Четыре наследника

Глава 26. Райгард

Оказавшись в тумане, Райгард понял, что Ванда пропала, как пропал и меч, которым он сражался с Димом. Серая мгла окружала его без единого просвета. Звуки отсутствовали, кроме его собственного прерывистого дыхания. Он закашлялся и тут заметил кого-то в тумане. Незнакомец приблизился: на нём был такой же плащ, как у тех всадников. Райгард даже про себя боялся называть их Воинами Иштирии, хотя сказки отца вспоминались сами собой.

Из-под плаща незнакомца показались две руки: одна – белая, другая – чёрная. В белой находился пергамент, в чёрной – кинжал.

– Не бойся.

Райгард закрыл глаза. Это был его собственный голос.

– Где я? – спросил он.

– Не где, а зачем!

– Что?

– Правильный вопрос: зачем я здесь? Задай лучше его.

– И зачем? – те всадники говорили, будто это нужно, чтобы выбрать короля. Теперь это напоминало ему насмешку или ловушку.

– Ты должен написать имя! – незнакомец протянул пергамент и кинжал. Райгард взял пергамент левой, а оружие правой рукой, перехватив рукоять поудобнее для удара.

Мужчина хмыкнул и предложил:

– Давай!

– Что?

– Убей меня. Потом, я надеюсь, мы сможем поговорить.

– Лучше сначала поговорим, потом убью, если надумаю, – Райгард повертел кинжал в руках. Он казался смутно знакомым. Ну, конечно! Кинжал короля Райгарда с агатовой рукоятью и трещиной. Он лежал в Оружейной дворца. Как он тут очутился?

– Это волшебная страна, тут всё возможно, – заявил незнакомец, словно отвечая на его молчаливый вопрос. – Но, пожалуй, к делу. Ты здесь, чтобы сделать выбор.

– Какой?

– Ты должен выбрать короля.

– Я?

– Вы все, четверо наследников Свенейва, должны выбрать себе короля, раз уж трон был вами утерян. Ты должен кровью написать на пергаменте имя того, кому отдаёшь трон.

– А дальше?

– Вернёшься в свой мир.

– А остальные?

– Они, разумеется, тоже.

– И кого же я должен выбрать?

– Ты хочешь, чтобы я сделал выбор за тебя? Выбери того, кто, по-твоему, достоин трона.

– Но Дайрус король. Кого ещё я могу выбрать?

– Тогда напиши его имя, – пожал плечами незнакомец.

Райгард заколебался: он чувствовал подвох.

– Не бойся, – насмешливо протянул мужчина. – Это тебя не убьёт. Только кровью напиши.

Райгард огляделся, ничего не увидев, кроме тумана. Можно, конечно, спорить до бесконечности – толку от этого не будет. Он решительно порезал палец и выдавил капли крови на пергамент. Он собрался написать имя Дайруса, но рука замерла.

– Если хочешь, напиши своё имя, или имя Марции, или Ванды. Это твой выбор, – капюшон незнакомца скрывал лицо. Райгарду показалось, что он всё видит даже сквозь материю.

Он заколебался. Достойный король? Это кто? Законный наследник трона? Или же тот, кто сумеет управиться со страной, вернуть ей мир и благоденствие? Дайрус вряд ли сумеет, подумал Райгард. А Марция? Куда она приведёт страну? К миру или новой войне во имя веры? Они часто спорили по этим вопросам: она не раз говорила, что вера должна быть одна, намекая, чтобы Райгард и другие бароны отказались от зарианства. Она или зальёт страну кровью, или разрушит её окончательно.

Ему нравилась Марция, её внутренняя сила и стойкость, её внимание к людям и отказ мириться с несправедливостью, однако, видя её непримиримость, он вспоминал сгоревшего на костре Самуила-Данника, разрушенные монастыри и язычников, которым струной отрезали головы. В Сканналии слишком много связано с тем, к чему Марция питала отвращение и страх. На мгновение он увидел перед собой её лицо – красивое с одной стороны, искалеченное шрамами с другой. Он не боялся смотреть на её шрамы, но сейчас он видел не их, а душу, разделённую как белая и чёрная рука незнакомца. Помимо Маэрины она напоминала ему Оскара Мирна – тем, что готова умереть и убить ради веры. Куда её это заведёт? По словам Георга, многие горцы отказывались служить ей именно поэтому – ему пришлось поклясться им, что, если королева не будет учитывать их интересы, он выступит на их стороне. Марция, наверное, сочла бы это предательством, Райгард же понимал Георга. Если бы он мог спасти Самуила-Данника, то сделал бы это независимо от веры. В каких богов ты веришь – это твоё дело, важнее то, что ты делаешь для других. Райгард вернулся к Дайрусу. Вспоминать его недостатки не хотелось. Дайрус – король, такова реальность.

– Что будет, если каждый напишет разные имена?

– Ничего, – глухо ответил незнакомец и замолчал.

Райгард взглянул на пергамент: кровь начинала застывать. Он торопливо размазал её по листу, выводя имя Дайруса и одновременно боясь передумать. Он не хотел его вписывать, но что остаётся? Не может же он предать короля, которому присягал? На ум пришли слова Маэрины о будущем Дайруса. Райгард упрямо сжал зубы: он не станет орудием свержения короля.

– Итак, выбор сделан, – мужчина взмахнул рукой. – Остаётся ждать.

– Чего?

– Когда такой же выбор сделают остальные.

– Что? – Об этом речи не было.

– Четверо должны выбрать одного, тогда вы отыщете путь домой.

– Почему вы сразу не сказали?

– Не люблю, когда к серьёзным вещам относятся как к игре или к неприятным обязанностям, когда выбор делают исходя из ненужного благородства, насмешки или самоуверенности. Или ты хотел успокоить совесть? Тот, кто желает занять трон, не должен так поступать.

– Я не желаю занять трон…

– Отшельнику в горах ты сказал, что не знаешь, желаешь или нет.

– Откуда вы?..

– Тут все всё знают, ты не понял? Вот ты не хотел писать имя дяди, потому что он не подходит для трона. Тем не менее, ты выполнил долг, верно? Только в чём твой долг? Посадить бесполезного короля на трон, который рухнет в его руках, или обеспечить стране короля, способного восстановить её из руин? Что важнее – долг перед королём или перед страной?

Райгард не ответил.

– Как, по-твоему, Марция согласится с твоим выбором?

– Да.

«Даже если не согласится, не покажет этого», – подумал Райгард.

– А Ванда?

– Ванда? – он и забыл, что Ванда тоже наследница. Кого выберет она?

– Ты не о том думаешь, – прервал его мысли голос незнакомца. – Каждый делает свой выбор. Истинной Летописи нужен истинный король, а не фальшивый.

– Летопись? – Райгард начал понимать. – Это она призвала Воинов Иштирии?

– Разумеется. Сканналия без короля умирает, Летопись не хочет гибнуть под её обломками, как однажды, когда её похоронил Валамир. От этого Воины пришли её спасти. Они освободили вас, вы освободите Летопись от плена, куда её заключил Девин тысячу лет назад и откуда она не смогла выбраться из-за трусости Ярвиса.

– А при чём тут Ярвис?

– Когда Летопись освободили из развалин замка Валамира, она служила королю. Армаг, явившийся из Иштирии, попросил Ярвиса порвать эту связь, позволить ему забрать Летопись с собой в Иштирию. Ярвис испугался и отказался. Он всегда был трусоват.

– Он боялся, что могущественную вещь используют против него.

– О нет, – Райгарду показалось, что мужчина под капюшоном улыбнулся. – Просто короли всегда предпочитали писать историю чужой кровью, а не своей. Ярвис мечтал избавиться от Летописи, но для этого пришлось бы принести в жертву…

– Кого принести?

– Себя, – прозвучал короткий ответ.

– Зачем?

– Чтобы его кровь перестала указывать Летописи. Она получила бы свободу, её магия служила бы людям или отгородилась бы от них навсегда в Иштирии. Армаг хотел именно этого, Ярвис отказался и передал проклятие потомкам. Тогда Армаг сделал пророчество, из-за которого Валер Мэйдингор прятал Ванду ото всех, а её муж не сказал даже тебе, кто она такая. Впрочем, они не всё поняли верно. Древний язык многозначен, знаешь ли. Валер считал, будто надо удержать у власти мужского потомка – Дайруса. На самом деле магии всё равно, женская кровь или мужская. Главное, чтобы на троне сидел тот, в ком эта кровь течёт. Когда трон остался пустым, пророчество начало действовать.

– Георг знал? – Райгард вспомнил его странный взгляд, когда он спросил, нет ли других потомков Свенейва, кроме него, Марции и Дайруса. Да, он знал и не сказал. А ведь всё могло пойти иначе, если бы…

– О чём это пророчество?

– Армаг здорово разозлился на Ярвиса и заявил, что если король ради потомков не готов принести себя в жертву, то ему придётся принести в жертву потомков. Не одного – четверых. Четыре наследника Свенейва войдут в царство Селевруна ради того, чтобы освободить древнюю магию и усмирить стихии, которые восстанут, если трон опустеет из-за войны. Так звучало пророчество. У Валамира было четыре сына, враждовавших друг с другом, четверо богов тоже постоянно выясняли отношения, и вот Армаг проклял четверых потомков Ярвиса.

– Мы – эти четыре наследника?

– Это очевидно, не так ли? Ты заметил, как ополчились против Сканналии четыре стихии?

– И мы должны умереть?

– Да, если не сможете выбрать короля, который вернёт нам магию, укрытую в Истинной Летописи. Напишите одно и то же имя, избранный должен будет сделать то, что только он может сделать. Откажитесь от правильного выбора – Летопись всё равно получит своё, забрав ваши жизни и вашу кровь. Этот туманный мир, – незнакомец обвёл рукой вокруг, – станет вашим, но это мир мертвецов и фантазий.

– А если короля выберут?

– Он должен кое-что сделать.

– Что же?

– Порвать связь вашего рода с Истинной Летописью. Летописец мёртв, короля нет, все нити висят в пустоте. Сейчас у вас снова появился шанс, упущенный Ярвисом.

– Если уничтожить Летопись, куда денется её сила?

– Она вернётся туда, откуда пришла, – в Иштриию. Там её дом, там её ждут. Когда-то магия проникала всюду в Иштирии, мы жили ею, она поддерживала нас, делала нас особенными! С тех пор как появилась Черта, она оттягивает магию на себя. Летопись защищала свой дом от внешнего мира, создала Черту, но магия живая, она должна творить, а Летопись – это клетка, которая мешает ей жить и дышать. В Сканналии магии не осталось, в Иштирии всё иначе, хотя даже у нас магия слабеет, люди чаще умирают, природа портится. Вот уже пятьсот лет наш мир угасает. Мы боимся, как и вы. Когда-то Селеврун поделился с пергаментом своей силой, Свенейв привязал её к себе кровью, теперь его потомок должен позволить магии жить своей жизнью, не завися от чужих прихотей и страстей. Слишком велико искушение подчинить себе силу магии.

– Подчинить? А это возможно?

– Возможно или нет, никого не волнует. Попытки были и будут. Вот хоть скантов возьми с их чаросой. Они думали, что подчиняют короля, на деле же посягнули на кровную связь короля и Летописи. За что и поплатились.

– Поплатились? Кто? Сканты? Или… – Райгард пристально уставился на мужчину. – Короли?

– Ты ведь получил ответ там, в горах, но не понял его, как не поняли и сканты, верно?

– Отшельник говорил, кровь Свенейва в жилах короля не подчиняется ни траве, ни мыслям. Почему?

– Это очевидно, не так ли? Магия Летописи связана с королями, если кто-то извне пытается подчинить короля, последствия окажутся плачевными.

– То есть, она сводила королей с ума? – недоверчиво спросил Райгард.

– Ну не трава же. Магия противостояла попытке подчинения, защищала себя, если тебе так понятней. Король влияет на Летопись, она – на него. Лишний повод от неё избавиться, хотя это дорого может обойтись тому, кто рискнёт совершить подобную попытку.