Четыре наследника

Самайя знала, что сканты пытались убить и Дайруса с Райгардом. Райгард убил одного из убийц, Дим – другого. Об этом сказала ей Летопись, но скантам она ничего не доложила. Она теперь часто даже по ночам читала волшебные строчки, надеясь отыскать хоть что-нибудь обнадёживающее. Однако начались проблемы с чернилами: она не могла использовать кровь Ванды, чтобы сделать их. Летопись не принимала чернил. Самайя быстро поняла: она хочет крови. Самайя пыталась держать Летопись закрытой – тогда ливни усиливались. Лишь когда кровь впитывалась в пергамент, проглядывало солнце. Похоже, отсутствие короля будет стоить Сканналии гораздо дороже, чем все думали. Она не говорила об этом ни Кэйрону, ни скантам – правда, Захар сам догадался.

Самайя не знала, зачем король вызвал её – Летопись гласила, он сейчас с Вандой, которая готовится убить себя. Самайя не знала, о чём король говорил с женой барона Ворнхолма, но разговор, похоже, получился жаркий.

На площадке Северной башни Марик Седой распекал дежурного за какую-то провинность. Самайя в сопровождении охраны подошла к ним, Марик шутливо отсалютовал ей мечом. Самайя помнила этот меч – искусно выполненная работа шагурийского мастера со змеиными головками на крестовине. Клинок Георга Ворнхолма. Марик не раз заглядывался на него, насколько она заметила ещё при Дайрусе.

Она молча миновала стражников и поднялась по винтовой лестнице наверх, в комнату Ванды. У неё самой такая же в Южной башне. Она толкнула дверь – тут не было волшебного замка – и вошла. Телохранители остались за дверью. Кэйрон с Вандой стояли посреди комнаты, уставившись друг на друга и тяжело дыша. Напряжение витало в воздухе, лезвие кинжала, который Ванда прижала к животу, зловеще поблёскивало. Низкий вырез её платья съехал ещё ниже, едва прикрывая соски. Самайя замерла – судя по лицу, Ванда сейчас не в себе. Зачем её позвали?

– Не веришь мне, спроси её, – Кэйрон обернулся и поманил летописца пальцем.

– Она служит тебе, как ей можно верить? – крикнула Ванда.

– Она служит Летописи, я для неё узурпатор без крови Свенейва, правда, Мая? – Кэйрон обернулся к ней. – Ты ведь не раз заявляла, что я тебе не указ?

– Я лишь не могу сообщать вам сведения из Летописи, в остальном я служу вам, как и Дайрусу, – спокойно заметила она.

– Я это и имел в виду, – Кэйрон прищурился. – Но ты же можешь ответить на вопрос, если ответ мне известен, правда?

Она не совсем поняла, что он имел в виду, и промолчала.

– Ответь Ванде, жив ли её горячо любимый супруг. Это ведь не нарушит твоих обетов? Ванда мне не верит, тащить её в тюрьму мне некогда – видишь, она готова умереть, – а привести сюда Георга я тоже не могу. Вот я и позвал тебя. Все знают, что ты скажешь правду.

Самайя повернулась к Ванде, которая с ненавистью уставилась на неё. За судьбой Георга Летопись следила. В ту ночь, когда Ванда отправилась убивать мужа, Самайе удалось вмешаться: она спустилась в спальню Кэйрона, проникла в его сон, как проникала в сны Дайруса. Внушить королю, что Георга надо спасти, оказалось легко, хотя повторить рискованный шаг она не решилась. Ей оставалось только читать отчёты Летописи о том, как он умирает от голода и потери крови.

– Он пока жив, – осторожно сказала Самайя.

– Я хочу его видеть!

– Тогда я отведу тебя к нему и там оставлю. Этого ты хочешь?

Ванда уставилась на короля, прожигая его взглядом.

– Хватит вести себя как идиотка!

– Ты хотел меня изнасиловать! Я лучше сдохну! Я тебе не верю! И этой сучке тоже! – Ванда плюнула в Самайю, но промахнулась.

Самайя невозмутимо обернулась к Кэйрону:

– Ваше Величество, вы не могли бы нас оставить?

– Зачем это?

– Я хочу поговорить с госпожой Ворнхолм наедине.

– О чём? – недовольно спросил Кэйрон.

– О том, о чём я, как женщина, не осмелюсь говорить при вас.

Кэйрон удивлённо рассматривал Самайю, словно не подозревал, что она женщина. Он потеребил золотую цепь с грифоном на медальоне и кивнул.

– Не вздумай сболтнуть лишнее, – предупредил он и вышел, хлопнув дверью.

После его ухода Ванда по-прежнему держала кинжал у живота. Самайя равнодушно скользнула по ней взглядом и вышла на балкон. Он тянулся вокруг башни – узкий каменный уступ, защищённый парапетом, в котором виднелись продольные отверстия. Зачем его здесь построили? В её комнате такого не было. Самайя уверенно ступила на каменный пол балкона. Отсюда открывался отличный вид на весь город, особенно на кафедральный собор. Говорили, Крис в детстве частенько забирался сюда и мочился вниз, смеясь над теми, кто приходил жаловаться королю. Айварих, надо сказать, поначалу платил без возражений. В народе говорили, что Крис сегодня помочился на медный грош, вчера – на целый золотой. Когда золотых стало слишком много, Айварих запретил сыну выходить на балкон, и поток денег иссяк вместе с потоком Криса.

– Думаешь ублажить меня тем, что выставила его? Думаешь, я поверю, будто ты не на его стороне? – зло спросила Ванда. Самайя не обратила на эти слова внимания: ей жена Георга больше напоминала не злобную кобру, а испуганную лань, натянутую, как струна, при звуках охотничьего рожка.

– Я ни на чьей стороне. – Самайя наклонилась над парапетом и посмотрела вниз. Дождь намочил волосы, вода потекла за шиворот. – Вы ведь видели людей там, на улицах? Они живут, радуются, ругаются, суетятся, голодают и умирают; вы отсюда наблюдаете за ними, вам дела нет до их проблем и чаяний. А если и есть, поделать вы ничего не можете, докричаться до них не выйдет. – Самайя не оглядывалась. Ванда за спиной не реагировала.

– Когда-то вы были одной из них, жили среди них, любили и ненавидели. Однажды вы сделали выбор, который привёл вас сюда.

– За этот выбор я должна заплатить тем, что буду принадлежать этому уроду? Что он высосет всю кровь из моих жил? Да лучше я сразу умру!

– Тогда умрёте не только вы, – жёстко сказала Самайя. Ванда загнала себя в угол, а расплачиваются другие. Она не имела права говорить то, что говорила сейчас, но и молчать не хотела. – Ваш муж тоже умрёт, поскольку он им не нужен. Сейчас его жизнь зависит от вас.

– Так ты о нём беспокоишься? Если бы речь шла обо мне, ты сама столкнула бы меня вниз? – Ванда, наконец, убрала лезвие от живота и поправила малиновое платье с чёрной каймой по подолу и корсету. Сквозь полуоторванный рукав проглядывала шёлковая нижняя рубашка. Платье напоминало хозяйку – растрёпанную, жалкую, хотя по-прежнему красивую.

– Месть бесполезна.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что мстить бесполезно.

– Георг сказал то же самое в тюрьме. Как ты узнала? От Кэйрона?

Самайя покачала головой:

– Мы с ним почти не говорим.

– Твоя книга сообщила?

– Летопись не слышит слов. Я сказала то, что думаю.

– Ты куда ближе ему, чем я, – с горечью заметила Ванда. – Он о тебе говорил с уважением, а я…

– Он уважал вас.

– Скажи ещё, что он меня любил!

– Он любил вас так, как мог, но вам этого было мало.

– Он сказал то же самое, – буркнула Ванда.

– Вопрос в том, чего вы хотите? Отомстить ему или спасти?

– Я не желаю ему смерти!

– Тогда у вас небольшой выбор. Покончив с собой, вы подпишете ему смертный приговор. Вы – ниточка, соединяющая его с жизнью.

– Но Кэйрону проще убить его! Георг слышал его тайну! Он – жалкий бастард! Ты знаешь, что его отец – Гиемон? – спросила Ванда.

– Разумеется, – Самайя кивнула. Как только Кэйрон с Гиемоном оказались в Сканналии, Летопись назвала принца сыном Гиемона. Самайя не сразу поняла, почему. Со временем она догадалась, как такое возможно. Дайрус был не в себе и не читал её записей, Марция их боялась, никому другому сообщить об этом Самайя не могла.

– Но ты никому не скажешь, верно? Будь он хоть сыном дьявола! – Ванда оглянулась на башни кафедрального собора.

– Дьявол живёт в нас, но он переходит к нам не от родителей, а от наших страстей и желаний. Всех одолевают похоть, злоба, зависть, ревность, но одни справляются с ними, другие – нет.

– Зачем ты мне всё это говоришь? Зубы заговариваешь?

– Хочу дать вам понять, что не всё потеряно.

– Вот как?

Самайя снова посмотрела вниз:

– Вы можете вернуться к тем людям и заново погрузиться в ту жизнь, а я сижу в ещё более высокой башне и наблюдаю, как люди строят и ломают свои судьбы. Иногда по собственной воле, иногда из-за вмешательства извне. Порой даже мне тяжело смотреть на ваши дела, я не выдерживаю…

– И что ты делаешь?

– Закрываю Летопись или закрываю глаза. У вас есть другой путь.

– Какой? Я его не вижу!

– Ваша жизнь – это его надежда. Между вами сейчас связь посильнее брачной. Оставьте свечу гореть, не гасите её.

– Пока она не выгорит дотла?

– Кто знает, как долго она будет гореть? Моя жизнь так же важна для… одного человека, я не стану рисковать ею понапрасну. Есть вещи, ради которых стоит умереть. Ради чего вы хотите умереть сейчас? Чтобы он вас не изнасиловал?

– А этого мало?

– Мало, – в памяти Самайи вспыхнули глаза насильника из Арпена. – Бывают вещи пострашнее, мне есть с чем сравнить.

– Пострашнее?

– Разумеется. Смотреть всю жизнь из высокой башни, не имея шанса спуститься вниз и забыть об этой башне, – вот проклятье. Я не могу покончить с собой, как вы. Это – мой долг.

– Хочешь, чтобы и я торчала в башне?

– Вы так и не поняли? – оборвала её Самайя. – Мне из своей башни не спуститься, у вас есть шанс. Вы – счастливый человек, но гробите себя то ли из жалости, то ли из глупости. Убив себя, вы погубите мужа, и неизвестно ещё, чем это кончится для всей страны. Без вашей крови всё рухнет. Вы разрушили себе жизнь и думаете умереть? И что вас ждёт? Дорога в ад?

– Если я останусь тут, Кэйрон победит, ведь этого он и хочет, – упрямо сказала Ванда. Самайя слышала в её голосе отчаяние и неуверенность.

– Победа может обернуться поражением.

– А может и не обернуться?

Самайя пожала плечами:

– Как знать? Но нужно время. У вашего мужа его не осталось.

Ванда закрыла глаза и быстро сказала:

– Тогда позови его, пока я не передумала.

Кэйрон вошёл, с любопытством глядя то на Ванду, то на Самайю.

– Ты немедленно отдашь приказ принести Георгу еды, позаботишься о его ране. Пока он жив, я готова давать кровь. Каждый раз она, – Ванда мотнула головой в сторону Самайи, – будет говорить мне, всё ли с ним в порядке. Согласен? – Она прямо посмотрела на Кэйрона. – Учти, мне не нужен кинжал, чтобы умереть.

Кэйрон прищурился.

– Ваше Величество, вы можете принять решение позже, – тихо заметила Самайя. – А пока мне нужна кровь. Вы позволите?

Кэйрон кивнул.

– Хорошо, я дам твоему мужу шанс пожить, но не вздумай шутить.

Ванда быстро провела лезвием по руке, давая крови стечь в чашку. Кэйрон ждал, кровь струйкой медленно наполняла сосуд. Ванда покачнулась.

– Хватит, – Самайя подошла к столу, взяла чашку. На Ванду она не смотрела.

– Пока хватит, – добавил Кэйрон. – Я пришлю тебе вкусной еды взамен.

Ванда подняла голову и с ненавистью уставилась на него.

– Ты мне за всё ответишь! – прошептала она.

– До встречи!

Кэйрон уже вышел за дверь, когда Ванда потеряла сознание и рухнула на пол. Самайя окинула её взглядом, взяла чашку и вышла за королём.