Четыре наследника

– То есть, нам туда не добраться? – Георг спрыгнул с лошади, чтобы лично проверить это утверждение.

– Ничего не вышло! У нас не получилось! – разом заговорили солдаты. Георг скрипнул зубами. Неужели это конец? Он отказывался этому верить и направился в лес. Его пытались отговорить – он упрямо шёл вперёд, ведя лошадь за повод. Бадл медленно ехал рядом. Дождь не утихал.

Начинало темнеть, перед глазами появилось мутное пятно, оно росло и окружало его, оставляя лишь узкую щель. Георг повернул туда…

– Господин барон! – услышал он голос Сайрона Бадла. Георг прикрыл глаза, помотал головой. Что-то не так. Он забыл, куда шёл. Оглянувшись, он увидел, что Бадл уже довольно далеко. Георг был уверен: сам он повернул раньше. Как Бадл сумел?..

– Странно, когда вы повернули, мне показалось, будто вы натолкнулись на препятствие и обойти его решили.

– Ничего я не видел! – Георг поморгал, прогоняя остатки непонятного видения. – Я просто… А вам удалось пройти дальше? – он уставился на Бадла. Тот подъехал к барону.

– Ну да, – в голосе сканта слышалось удивление. – Не знаю почему… Хотя… – Бадл схватился за пояс и вытащил кинжал. Кинжал короля Райгарда, висевший в Оружейной. Зачем он его взял?

– Кровь Свенейва! – прошептал Бадл. – Это она меня ведёт!

Кровь Райгарда, застывшая в трещине агатовой рукояти? Георг недоверчиво посмотрел на кинжал и протянул к нему руку. Рукоять приятно легла в ладонь. Последним его держал король в тот день, когда Георг его предал. Райгард сражался им до конца.

– Кто-то один сможет пройти, – пробормотал Сайрон Бадл, хотя это и так было ясно. Георг сунул кинжал за пояс и вскочил на лошадь. Она стояла смирно, повинуясь поводьям.

– Ждите здесь! – приказал Георг солдатам. – Я попытаюсь найти короля с королевой. – Он направил лошадь в лес и вскоре остался один среди мокрых деревьев и завывающего ветра. Он ехал на север, пока не заметил туманную Черту. Справа слышался грохот реки. Георг свернул налево – что-то внутри подсказало ему: иди туда. Как слепой, он скакал вперёд, пока конь не выбежал на поляну. Георг быстро огляделся, не увидев ни короля, ни королевы, ни Райгарда, ни Ванды. Только несколько десятков странных всадников, образовавших круг. За спинами всадников, окружая поляну, высились огромные серые камни. Они казались призрачными и реальными одновременно. В кольце всадников находилось нечто странное: столб тумана, невероятно густой, уходящий ввысь. Столб слегка мерцал, словно внутрь поместили источник света.

У столба на земле лежала Мая. Судя по распахнутым глазам, она была мертва, а рядом… рядом склонился Ноэль. Он же мёртв! Ванда уверяла его в этом в тюрьме, Райгард, Марция и Дайрус в один голос утверждали, что он получил смертельную рану у Марваги.

Георг уставился на старого знакомого, как на пришельца с того света. Ноэль медленно поднял на него глаза и печально кивнул в знак приветствия. Георг спрыгнул с коня и подошёл к нему, но задать вопрос не успел. Столб тумана затрещал, заискрился, превращаясь в огонь, бушевавший с дикой силой из-за ветра. Оранжевый свет сменился синим, потом белым. Поляна осветилась так ярко, что Георг заметил странный камень в центре и несколько трупов в балахонах. В одном он узнал Фила.

– Свершилось! – провозгласил один из всадников. – Истинный король разрушил чары собственной крови!

Остальные всадники молча внимали его словам, Ноэль прикрыл глаза.

– О чём он? – прошептал Георг. Ноэль покосился на него и поднялся.

– Наследники Свенейва ушли в царство Селевруна, – горечь и боль в его словах отнюдь не соответствовали торжественным словам всадника.

– Чтобы освободить магию Летописи, магию предков? – наугад спросил Георг. Ноэль кивнул, даже не удивившись. Он казался слишком равнодушным, по мнению Георга. Может, дело в?..

– Почему Мая умерла? – спросил он.

– Чтобы Летопись освободилась от всех нитей, что связывают её с вашим миром. Нитей, завязанных Армагом пятьсот лет назад по выбору Ярвиса, – голос прозвучал сверху – к ним подъехал тот самый всадник, который говорил до этого. Остальные так и стояли вокруг костра. Сначала должен умереть летописец, затем потомки Свенейва. Остаётся лишь одна нить, одна жертва.

– Вам мало? – бросил Георг. – Пять жертв недостаточно?

– Нам не нужны жертвы.

– А она? – Георг указал на мёртвую Маю. Она – ровесница Райгарда, им всего двадцать два, Марция моложе, Дайрус… и Ванда. Разве они заслужили такой конец?

– А почему я жив? – спросил Ноэль. – Мне говорили, если она умрёт, то и я умру.

– С того дня прошло ровно полгода – ваша связь ослабела. Она больше не может убить тебя. Но… – всадник замолчал.

Ноэль уставился на него.

– Твоя душа пока ещё знает, где искать её душу. Сегодня – ночь равноденствия, души выходят из Страны Ледяного Тумана, а не входят туда. Её душа будет ждать рассвета, чтобы уйти вместе со всеми. Если ты готов рискнуть, сегодня последний шанс тебе представится.

Ноэль облизнул губы и кивнул. Всадник протянул ему обычную флягу, Ноэль, схватив её, влил в рот Маи часть жидкости. Ничего не произошло. Ноэль полил рану на руке Маи и вернул флягу.

– Теперь ты отправишься за ней! – Всадник наклонился в седле и коснулся лба Ноэля странным жезлом, забормотав какое-то заклинание. Георг смотрел на них, не зная, чего ожидать. Неужели он верит, будто мертвец?.. Но отец Райгарда для всех был мертвецом, а ведь он жив. Ноэль упал рядом с Маей, его лицо помертвело, сосуды зашевелились как змеи – словно кровь сгустилась и пыталась протолкнуться по ним. Гримаса боли исказила лицо Ноэля, он заскрипел зубами. Георг не двигался, затаив дыхание.

Он не знал, сколько прошло времени. Вдруг глаза Маи дрогнули. Она попыталась вздохнуть, закашлялась, следом и Ноэль пришёл в себя. Они лежали рядом какое-то время. Георг не пытался вмешиваться. Происходящее казалось невероятным.

Застонав, Мая приподнялась. Георг заметил огромную рану на руке, покрытой застывшей кровью. Рана на глазах исчезала, оставляя чистую кожу. Ноэль тоже поднялся, снова потянулся к фляге с… мёртвой водой? Это была догадка, но что ещё это может быть? У Георга голова шла кругом от чудес, увиденных за этот день.

– Хватит, – всадник остановил Ноэля. – Её кровь восстановилась, душа нашлась. Чудо потребуется другим.

– Наследникам? Они вернутся? – спросил Георг всадника. Про себя он называл его Воин. Воин Иштирии. Именно так их называли легенды.

Воин покачал головой:

– Они добровольно принесли себя в жертву. Смогут ли они вернуться, я не знаю. Летопись не отпускает их.

– Что ей нужно? – зло спросил Георг. Проклятая книга!

– Летопись! – послышался слабый голос. Мая попыталась подняться, Ноэль подхватил её за талию, прижимая к себе. Мая прислонилась к нему и снова прошептала:

– Вы должны уничтожить Летопись!

– Но её нельзя уничтожить! – Георг с недоумением смотрел на Маю.

– Это не она, это всего лишь пергамент. Он только оболочка, клетка. Сожгите его, этого она хочет. – Мая показала на камень, где лежала книга с единственным листом.

– Кто?

– Магия! Древняя магия рвётся на свободу. Осталось оборвать эту нить и…

– Что дальше?

– Я не знаю, – Мая закрыла глаза, Ноэль помог ей лечь на расстеленный плащ. – Там, в тумане, я видела Армага, он сказал, это последняя нить…

Армаг? Это тот ублюдок, который сделал пророчество? Георг стиснул зубы. Неужели придётся идти на поводу видений и предрассудков? Или всё же часть той истории – правда? Как иначе объяснить всю эту чертовщину?

– И как её уничтожить? – спросил Георг. Когда-то он мечтал избавиться от неё, сейчас его одолевали сомнения. Слишком многие заплатили жизнями, пытаясь это сделать. Георг оглянулся на Маю – та покачала головой. Георг подошёл к алтарю, коснулся пергамента. Ничего не произошло. Он взял пергамент, потянул его из обложки. Лист оказался в руках – Георг попытался порвать его. Ничего не вышло. Подойдя к огню, он швырнул пергамент туда – лист полетел не в огонь, а обратно, словно оттолкнувшись от огненной стены. Он хотел воткнуть в пергамент кинжал, но отказался от этой идеи, вспомнив о смерти Кэйрона. Магия внутри никуда не делась.

Георг оглянулся, надеясь найти поддержку. Воины молчали, бесстрастно глядя на его попытки.

– Вы сказали, она больше не связана ни с летописцем, ни с королём, ни с кровью Свенейва? – тихо спросил Георг одного из воинов. Тот кивнул.

– Значит, она стала такой, какой была до того, как её подарили Свенейву?

– Да.

– Тогда, может быть, она сама ответит. – Георг вернулся к камню, положил лист пергамента на него и вынул кинжал. Уколов палец, он вывел вопрос: «Как уничтожить этот пергамент?»

Кровь слегка размазалась, пока он писал, потом потемнела и исчезла. Георг замер, не зная, чего ожидать. Воины тоже столпились рядом, напоминая любознательных учеников, которым учитель показывает необычный опыт.

«Иди в огонь» – фраза вспыхнула на листе и пропала. Георг уставился на пустой пергамент. Что это значит? Как это, в огонь? Он посмотрел на столб огня, потом заметил взгляд воина – выжидательный, пронзительный – и едва не рассмеялся. Им мало жертв? Жрецы и пророки, мертвецы и призраки – кто они все на самом деле? А Ноэль и Мая? Они живы, или это просто иллюзия?

Георг взял пергамент и подошёл к огненному столбу, который бушевал, разбрасывая искры. Круг всадников понемногу сужался – они подходили ближе, бока их лошадей почти соприкасались. Они словно подталкивали его туда. Жар огня пугал Георга. Никто не выживет в этом аду! Георг скомкал пергамент в руке.

– Поверь! – вдруг спокойно произнёс воин. Похоже, он у них главный. У него было обычное лицо со светлыми глазами и кустистыми бровями, над головой он поднял жезл. – Вера укажет путь!

Вера? Попы и жрецы вечно говорят о вере, отправляя людей на костёр.

«Вера – это не боги и их служители, господин барон», – услышал он чьи-то слова. Они прозвучали в голове. Георг вспомнил Пурина Пучеглазого, встреченного им в горах год назад. Слепой старик тоже говорил о вере. Георг подошёл вплотную к огню, ощущая жар пламени, и увидел их – Райгарда, Марцию, Дайруса, Ванду. Их лица казались знакомыми и незнакомыми одновременно, за ними стоял необычный старик – весь в белом, с белыми глазами.

«Ирония судьбы, правда? Убийца одного Кройдома должен спасти остальных. Считай, что это плата за твой грех», – всплыли в памяти слова Валера. Старый друг не представлял, как придётся расплачиваться. Это верная смерть! Георг зажмурился, вспомнив ещё одну фразу Пурина: «Вера – это смерть, которую ты не замечаешь, потому что смотришь гораздо дальше». Так сказал старик, и, может быть, он был прав. Георг знал: он не уйдёт именно потому, что видит тех, кого хочет спасти. Он стиснул Летопись и шагнул в огонь.

Он не ощутил жара, хотя вокруг бушевало пламя. Его трясло, словно по нему снова ударила молния. Когда Ванда рассказала об этом, он не поверил. Георг разжал руку, лист пергамента на мгновение повис в вихре огня. Тонкие волокна стали расходиться, между ними вырывался другой, ослепительно-яркий свет, затмевавший свет костра. Георг замер, глядя на чудо. Он находился в огне и он был жив! Он закрыл глаза, но продолжал видеть! Свет обволакивал его, уходил вдаль, потом померк, и Георг оказался на поляне в центре огромного кострища, рядом стояли наследники Свенейва. Все четверо. Он с облегчением увидел, что они в порядке. Вдруг Ванда со стоном упала на чёрную выжженную землю.