Четыре наследника

– Придвинься, теплее будет, – посоветовал он.

– С каких это пор тебе важно, как я себя чувствую? – огрызнулась она. Кажется, согласие закончилось.

– С тех пор, как ты стала моей женой, – Георг знал, что она не поверит. Она никогда не понимала.

– Ты сам говорил: так решил мой отец. А тебе нужна была его помощь.

– Ты мне тоже понравилась.

– Да ты меня не замечал!

– Я видел твой рисунок.

– Какой ещё рисунок?

– Ты вырезала его на столе как иллюстрацию одной песни. Валер сказал, это твоя работа.

Ванда замолчала – наверное, пыталась вспомнить, о чём он говорил.

– Ты помнишь рисунок? – неуверенно спросила она.

– Юноша и девушка занимались любовью, как в какой-то песне.

– Да, верно! – вот теперь она явно вспомнила. Георг мысленно дал себе пинка: зачем напоминать ей снова про Макса, ведь это была его песня? Но, кажется, Ванда не обратила на это внимания.

– Так тебе понравилось?

– Да, – кивнул он. – Тогда я решил, что у нас есть нечто общее. – «Как же я ошибся», – подумал он, но вслух не сказал.

– Рисунки много говорят о художниках, – вдруг заявила Ванда. – Например, портрет Катрейны говорит, что ты всегда любил её, а на меня тебе плевать!

– Ты ошибаешься. Ты важна для меня…

– Важна… – фыркнула Ванда. – Как важны тёплые сапоги зимой! Я хотела, чтобы ты меня любил как её!

– Упаси тебя твой Бог от такой любви! Её любил другой человек, он в пепел обратил и её жизнь, и свою! Пепел не восстановить, Ванда, можно лишь полить его водой и ждать, когда на этом месте вырастет новая жизнь. Я изменился и дал тебе всё, что мог дать в этой новой жизни. Не моя вина, что ты мечтала о другом. Ты представляла меня таким, каким я был задолго до твоего рождения, не желая видеть меня настоящего. Тот я любил страстно и написал портрет, нынешний я не понимаю, как мне это удалось. Нельзя требовать от огня прохлады, а от снега тепла: каждая стихия отдаёт то, на что способна. То же относится и к людям. Я пытался дать нам уверенность и покой, ты ждала ветра и пламени. Прости, это выше моих сил.

Георг не сомневался, что его слова будут для Ванды пустым звуком, но почему бы под конец жизни не попытаться объясниться? Он слишком долго уходил от решения, в итоге эта трусость привела его в камеру. Ванда больше не возражала, придвинувшись ближе. То ли она замёрзла, то ли его речь не прошла даром. Георг решил расспросить её подробнее о некоторых вещах.

– Скажи, Ванда, сканты способны убить оставшихся потомков Свенейва?

– Не знаю, – буркнула она.

– И ты этого хочешь?

– Сейчас я хочу только выбраться отсюда. У меня такое чувство, будто этот труп смердит.

– Ванда, если ты останешься одна, то погибнешь, – настойчиво продолжал Георг.

– Что с того?

– Тогда твоя жизнь послужит убийству целого народа. Валер боялся этого, и я поклялся ему защищать тебя. Я не хочу, чтобы они принесли тебя в жертву.

– Но если я останусь одна, я буду им нужна, разве не так?

– И тебя устроит смерть стольких людей? Смерть семилетнего ребёнка?

– Что ты от меня хочешь? Я не могу их спасти.

– Но ты попытаешься?

– С какой стати?

– Согласно пророчеству, последних потомков Свенейва принесут в жертву. Я не хочу такой судьбы для тебя и других!

– Ты всегда думал обо всех, кроме меня! Ты убил Макса!

– Я убил не его, а шанс для скантов посадить его на трон и разрушить страну. Валер не хотел, чтобы он стал главой Рургарда, что уж говорить о Сканналии в целом!

– А зачем ты увёз его голову? Ты отправил его на погребальный костёр без головы!

– Мы нашли её слишком поздно для похорон, вожди хвастались ею друг перед другом. Я не хотел оставлять её им как игрушку!

Послышался скрежет, появилась полоска света. Георг прищурился.

– Вы не убили друг друга? – раздался весёлый голос Кэйрона. – Вижу, пока нет. Что ж, Ванда, у тебя был шанс овдоветь. Идём.

– Куда? – агрессивно спросила она.

– Туда, где можно поговорить.

– О чём?

– О твоей жизни. – Один из пяти стражников, приведённых Кэйроном, взялся за руки трупа и вытащил его наружу. Что ж, он хотя бы не будет вонять тут.

– А Георг? – он удивился, услышав из её уст своё имя.

– А он останется тут, дорогая. Навсегда. Ты ведь хотела для него мучений? Как ты сама убедилась, это место отлично подходит.

Георг так и предполагал, но от этих слов всё равно стало хуже.

– Почему бы тебе не убить меня сразу? – поинтересовался он.

– Я за этот день убил достаточно, вот и проявлю милосердие.

Два стражника потащили Ванду к двери, она оглянулась на Георга. Ему показалось, что он видит отчаяние на её лице.

– Прощай, Ванда! – Георг проводил её взглядом. Перед тем, как дверь захлопнулась, её губы шевельнулись. Ему даже показалось, будто он узнал произнесённое ею слово. Да нет, вряд ли. Ни разу за всё время знакомства он не слышал, чтобы Ванда сказала «прости».