Лягушка в молоке

На этой патетической ноте планерка завершилась, а мы с шефом побежали к Яге, беседовать о домовом. Баба-Яга степенно пила чай с бубликами, она была румяной и довольной. Увидев посетителей, бабка протерла руки вафельным полотенцем с вышитыми петухами и коряво поздоровалась на ломаном английском. В палате действительно шел снег, появляясь под потолком и падая красивыми хлопьями вниз. Периодически гремел гром, но молний видно не было. В помещении было тепло, снежинки растекались по полу. Над кроватью блестел защитный купол, но вообще весь кафельный пол был залит водой. Я вызвалась переводить и спросила про домового на русском языке. Бабка меня уверила, что Тишка умен и расторопен, но еще очень молод, по меркам домовых. Она его считала единственным родственником и очень надеялась устроить его судьбу. Признав во мне соотечественницу, Яга слезно меня умоляла пристроить Тишу в хорошую семью. Смерти Яга не боялась, даже хотела уже отдохнуть, но домового бросить она не могла. Я обещала переговорить с русской дамой, бабка сказала, что будет ждать, и отослала нас из палаты.

Шеф стоял тихо и терпеливо ждал окончания беседы. На бегу к камину я объяснила ситуацию, Найджел проворно затащил меня в ординаторскую и подал порошок. К счастью, Мария была дома, она ужасно обрадовалась возможности завести домового и попросила разрешения войти. Шеф дал добро, и через минуту миссис Долохова красиво шагнула к нам. Найджел витиевато поздоровался и проводил гостью, Яга с Марией заперлись в палате, оттуда сверкнула яркая вспышка, и через пару минут из палаты вышли двое: Долохова и домовой. Тиша улыбался и доверчиво держался за руку новой хозяйки. Мы попрощались, Мария увела домового, а Яга вышла из палаты и попросила меня перевести:

— Слышала я, как русал рыдал. Скажи начальнику, я его в благодарность вам успокою, а потом запрусь в палате, вы ко мне не заходите. Часов в пять сестры придут, так вы им тело мое выдайте, а палату на карантин на пару дней поставьте.

Над ней все еще шел снег, она держала над головой старомодный зонтик. Найджел предложению Яги обрадовался, мы вместе зашли в палату к русалоиду, тот горестно перебирал ожерелье из ракушек и, кажется, плакал. Увидев бабулю, он изобразил сложный поклон и начал что-то свистеть и верещать жалобным голосом. Бабка свистела не хуже русалоида, забрала у него бусы, что-то перевязала и вернула ожерелье повеселевшему пациенту. Русалоид махал ладошкой с перепонками ей вслед и благодарно свистел.

Выйдя из палаты, бабка неожиданно схватила меня за руку и приложила свой корявый палец к моему лбу.

— Дарю. Будешь русалок понимать.

Наконец сверкнула молния, а у меня заболела голова. Не знаю, зачем мне понимание языка русалок, но лишних знаний не бывает. Шеф выхватил было палочку, но бабка одним движением выбила палочку из его рук.

— Ишь, размахался. Пошла я. Спасибо тебе, девочка.

С этими словами она исчезла, а дверь в ее палату с треском захлопнулась. По двери пошли зеленые побеги, палочка шефа валялась посреди большой лужи.

— Старичье…

Шеф поднял палочку и вытер ее краем мантии.

— Наградила или прокляла? Я этих древних вообще не понимаю. Может, пойдем диагностический кристалл тебе на грудь положим, на всякий случай?

Я честно ответила:

— Сказала, что научила языку русалок. Можем проверить, сами же жаловались, что историю болезни русалоида заполнить нужно.

Шеф повеселел, всучил мне историю болезни с незаполненной первой частью и пошел со мной обратно к пациенту. Я с любопытством раскрыла книжицу размером с обычный машинописный лист и пролистнула первую страницу. Описание начиналось с объективного осмотра, а анамнез был пуст.

Русалоид плавал на животе, мечтательно заложив лапки за голову, но нашему возвращению обрадовался. Немного сомневаясь, решилась выдавить из себя традиционное:

— На что жалуетесь?

Сама удивилась, сколько свиста и писка из меня вырвалось. Русалоид наполовину высунулся из воды и подробно поведал мне, чем болел, как жил, нет ли у него в семье наследственных заболеваний и прочее. Не удержалась, спросила насчет ожерелья. Оказалось, что Яга — сильная и пользующаяся авторитетом, она его пожалела и попросила королеву сильно дурашку не наказывать. Теперь ему в Черном озере будет хорошо, может и самочка обломится. По их понятиям, он красивый, а скучал в одиночестве, вот и баловался. Чувствовал он себя хорошо и хотел домой, в нормальную воду.

Целитель Пристли выслушал мой рассказ внимательно, подсказал, как оформить записи в истории и потащил на обход. Пока разбирались с русалоидом, наступил полдень. Насчет моего нового умения пожал плечами и сказал, что знает, к кому обращаться, в случае чего. Русалоидов мало, это второй пациент за пять лет.

Обход был интересным, я записывала распоряжения шефа и удивлялась, как быстро он ориентируется в ситуации. Запомнились только особенные пациенты, с некоторыми шеф расправлялся одним движением палочки и вел нас мимо. Пара пациентов в коме получила еженедельную коррекцию лечения, в палату мы даже не заходили. Это были безнадежные больные, мы могли только поддерживать их жизнь и надеяться на прорыв в колдомедицине. Пристли постоянно что-то пробовал, но пока результата не было. Зато было несколько ярких случаев. Бандиты из Лютного оказались молодыми парнями лет двадцати максимум, у всех был один и тот же диагноз: «неправильно наложенные чары». Все четверо щеголяли раздутыми пальцами на ногах и руках, у одного был также раздут нос и верхняя губа. Периодически вспыхивали белые искры, и несчастные жертвы начинали подпрыгивать и трясти больными конечностями. Шеф преувеличенно спокойно спросил Петерсона:

— И что это такое, по-твоему?

Петерсон нервничал и огрызался, напирая, что это явно связка заклинаний, может и авторская находка. Я попыталась скрыть смех, но у меня плохо получилось, судя по злой роже Петерсона и довольной физиономии шефа.

— Хелена, ты знаешь это заклинание?

Максимально придав себе профессиональный вид, я кивнула:

— Похоже на неправильно наложенное заклинание пальцекусания, почему-то растянутое во времени и попавшее не только на ноги. Госпожа Хэлси показывала формулу отмены, разрешите самой попробовать или вы сделаете?

Шеф разрешающе махнул рукой, дерзай, мол, ассистентка. Вытащила палочку и навела на ближайшего пациента, пробормотала заклинание и крутанула, вверх и по часовой стрелке.

Белые искры пропали, а пальцы на ногах и другие раздутые части тела незадачливого хулигана стали уменьшаться и розоветь. Шеф заставил меня повторить манипуляцию еще три раза и прописал всем наружную мазь номер три в течение суток и лечебную клизму номер два каждому. Если рецидива не случится, завтра мы всех отпустим. Аврорат не настаивает на их аресте, штраф за хулиганство уже выплачен. Он еще добавил заклятье закрепления, чтобы результат был перманентным, заставил ординаторов и меня повторять, а на стажеров цыкнул, приказав слушать и запоминать.

Колдуну с железным ошейником выдали рекомендации по уходу и отпустили с Мерлином. Его забирала благодарная жена, пыталась всучить Найджелу кошелек, тот было отказался, но наткнулся на требовательный взгляд сестры-хозяйки и передал ей деньги на новые шторы. Бобби велел носить ошейник шесть месяцев, чтобы «приросло». Через полгода пациент поступит в плановом порядке, попробуем удалить ошейник и понаблюдаем, удержится ли голова.

Нам вернули мальчика-кота, подозрение на лихорадку не подтвердилось, а малец успел пометить весь коридор в инфекциях, пока его не поймали. Мальчик-кот шипел и царапался, Найджел велел принести колбасы из столовой и приманил его незатейливым «Кис-кис-кис». Пока ребенок жрал колбасу с тарелки, но на полу, шеф задумчиво гладил его за ушами и по спинке. Малыш выгибался и изображал урчание.

История болезни шефа не впечатлила, он устроил разнос Вайнкрайту, который не потрудился досконально выяснить анамнез заболевания у родственников и вызвал мать пациента камином. Дама прибыла быстро, извинившись, что пришлось заскочить к сестре, чтобы оставить младшую дочь с ней. У малышки начались стихийные выбросы, с ней нет никакого сладу, она просит завести кота, а дама против. Найджел слушал внимательно и ласково попросил привести дочку — это нужно для лечения. Пока дама ходила за девочкой, Вайнкрайт уворачивался от жалящего заклинания злого целителя Пристли, желающего незадачливому стажеру много неприятных вещей. Найджел пускал белые струйки из палочки и вел учебный процесс:

— Сколько раз я должен повторять, что грамотно собранный анамнез — это половина диагноза, а иногда и готовое решение? Я окружен идиотами, Мерлин великий, за что мне это? Мать тебе английским языком сказала все, что нужно, дубина, а ты ее не слушал. Девочка хочет кота, понимаешь, дурья твоя башка? Девочка из чистокровной семьи Крауч, она четвертый ребенок в семье, причем первая девочка. Ее балуют, холят и лелеют, вот она и решила, что из старшего брата получится неплохой кот, раз настоящего ей завести не разрешают. В общем, дуй в зоолавку и тащи сюда симпатичного котенка, причем быстро. Понял? Выполнять! Счет пусть отправят Краучам, заплатят по полной.

Вайнкрайт, подвывая, умчался камином. Мальчик свернулся клубком на коленях Найджела и задремал. Вернулась дама с девочкой-ангелочком на руках. Девочка увидела братца, соскочила с рук матери и радостно захлопала в ладоши:

— Моя киса нашлась!

Шеф проникновенно улыбался девочке и просил вернуть маме братика, убеждая, что ей подарят настоящего котенка. Девочка отказывалась и топала ножками, дама пила воду с валерьянкой и периодически всхлипывала. Вернулся ординатор с клеткой наперевес, счастливой девочке вручили кота, она улыбнулась и махнула рукой в сторону брата. Сверкнула золотая вспышка, запахло озоном. Мальчик-уже-не-кот открыл глаза и удивленно поинтересовался, что он тут делает. Смущенная дама забрала отпрысков, кота и клетку и отбыла с помощью домового эльфа. Обход закончился, а мы уселись пить чай всем отделением. К чаю нам принесли шоколадный пирог, все были довольны и благодушны. Пирог и бутыль со спиртом принесли наглые стажеры из травмы, они хорохорились и вели себя развязно. Зарвавшихся целителей быстро поставили на место, Марта им плотоядно улыбнулась, они заторопились и тихо ушли.

После обеда я писала истории пациентов под диктовку шефа, он пускал колечки дыма в потолок и прихлебывал кофе из большой чашки. Мы сидели в архиве, около меня призывно поблескивало эмалированное ведро с блестящей жидкостью. Многочисленные настойки, зелья, притирки и клизмы с порядковыми номерами вводили меня в ступор, шеф заметил и дал мне свернутый пергамент, велев заучить наизусть.

Уборку я проводила под притворные стоны шефа и раскатистые басы Бобби, они играли в магические шахматы и выпендривались друг перед другом. В семь ноль пять я снова была дома. Практика мне очень нравилась.