Помни меня

— Вы можете оставить мне свою палочку, мисс Грейнджер? Обещаю, что завтра верну ее вам в целости.

Гермиона поперхнулась воздухом, резко обернувшись и посмотрев на него. Она понимала, что ему стоило немало усилий сказать эти слова, попросить. И она ценила, что он эти усилия приложил, но оставить палочку…

— Профессор… — начала она, но потом плечи Гермионы поникли, и она вздохнула.

Пару мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом Гермиона достала палочку из сумки, положила на одеяло рядом с его рукой и, резко развернувшись, направилась к двери. Взявшись за ручку она, обернулась, посмотрев на него пронзительным, прямым взглядом. Ей почему-то казалось, что она видит его в последний раз.

Она коротко кивнула.

— Профессор Снейп.

Он медленно кивнул в ответ.

— Мисс Грейнджер.

И не давая себе времени на раздумья, Гермиона вышла из палаты.

Всю ночь она не могла уснуть, ворочаясь в постели и понимая, что зачем бы он не попросил оставить ее палочку, она поступила очень глупо.

«Очень, очень глупо, Гермиона».

Когда с утра она с каменным лицом проходила мимо мракоборцев, девушка уже знала, что увидит в палате. Пустую койку. Гермиона выдохнула, прижав руку ко рту и, с бешено колотящимся сердцем, села на кровать, пытаясь выровнять дыхание и судорожно соображая, что же делать.

И вдруг поняла, что ведь она может и не делать ничего. Гермиона все еще ошарашенно оглядела палату и увидела, что окно открыто, а на подоконнике лежит ее палочка. И она засмеялась. Сначала это прозвучало как выдох, а потом во весь голос.

Северус Снейп покинул больницу Святого Мунго, чтобы избежать незавидной участи заключенного, и Гермиона не собиралась осуждать его за это. И тем более помогать мракоборцам побыстрее его поймать. Рассудив, она поняла, что сколько бы мгновений ни прошло с того момента, как он покинул палату, лишнего времени никогда не бывает много, если речь идет о бегах. Поэтому она скинула легкие балетки, забралась на его кровать и зарылась носом в подушку, впервые позволив себе вдохнуть его запах так открыто. В ее власти было подарить ему последний подарок — время.

Если бы Гермиона могла подумать тогда, что ей будет необходим Северус Снейп, чтобы время теперь было у нее.

* * *

Очередной приступ застает ее на перемене между уроками, и она снова находит укрытие в туалете для девочек. В этот раз она чувствует, что все по-другому. Гермиона трясется на холодном кафеле, не в силах дышать, мокрая от пота, который ручьем бежит с нее из-за боли, раздирающей все тело. Она другая, не только внутренняя. Теперь все болит и снаружи.

Гермиона шипит сквозь стиснутые зубы и осторожно снимает блузу с плеча, чтобы ткань не соприкасалась с мягким нераскрывшимся цветком, который разодрал ее кожу, прорастая прямо откуда-то изнутри. Они повсюду, маленькие листики, бутоны побольше, побеги. Они раздирали ее кожу, заставляли тихо скулить от боли и трястись от страха.

Гермиона понимает, что не сможет выйти отсюда, не обнаружив того, что с ней происходит. Она доходит до той точки невозврата, когда скрывать эту болезнь становится невозможно.

С тихим рыданием она пытается сесть удобнее, но любое даже малейшее движение заставляет сжимать зубы до ломоты. Гермиона вытирает рот и оглядывает пол своей кабинки, усыпанный лепестками и цветами.

Мерзкий сладкий аромат с восточным шлейфом и примесью гвоздики, который поначалу казался ей приятным, сейчас забивается в дыхательные пути и к ужасному кашлю добавляется еще и тошнота. Разве можно настолько ненавидеть запах? Гермиона всей душой ненавидела, как пахнут лилии.

Гермиона снова скулит и закусывает губы до крови, когда очередной лепесток, пробивая себе путь наружу, разрывает ее кожу, расцветая зеленью и маленьким нераскрывшимся бутоном. Тело бьет крупная дрожь от шока, в глазах расплывается то ли от слез, то ли от подступающей черноты, которая пытается спасти ее от мучительной агонии. Обняв себя, она приваливается к унитазу и всхлипывает.

— Гермиона! — в дверь ее кабинки с силой кто-то тарабанит и во встревоженном голосе, она узнает Джинни. — Ты пропустила Зелья и Заклинания. Скажи, что ты там живая, пожалуйста…

— Живая, — хрипит Гермиона, поднимая голову. Движение снова отзывается болью и ей хочется добавить: «пока еще», но она останавливает себя.

— Что случилось? — Джинни садится с другой стороны, приваливаясь к двери. — Я беспокоюсь за тебя. Ты очень странно ведешь себя… и говоря очень странно, я имею в виду прям очень…

— Я знаю, Джинни, — тихо отвечает Гермиона.

— Я обидела тебя? Ты просто пытаешься избавиться от меня, да?

Гермиона засмеялась бы, если бы могла.

— Глупая, — тихо выдыхает она, — ты идеальная подруга.

Слышится небольшая возня за дверью и наступает тишина, нарушаемая лишь монотонным капанием протекающего крана.

— Что я могу сделать для тебя? — настороженно спрашивает Джинни.

Гермиона вздыхает. Скрывать свое состояние она больше не может. Чувствуя нарастающий жар в груди, означающий, что сейчас начнется новый приступ, она хрипло выдыхает:

— Позови Макгонаггал.