Помни меня

Глава 9. Гремучая ива?

Высунув язык, Гермиона старательно выводит сердечки на белоснежной плотной бумаге. Ей так хочется передать всю свою любовь, чтобы он понял и перестал вечно сердиться. Она не успевает дорисовать нужное количество сердец, когда дверь открывается и в комнату входит отец. Он натыкается на нее взглядом, и Гермиона видит, как леденеют его глаза. Он в пару шагов оказывается рядом, хватает ее тонкую руку так, что на глаза сразу наворачиваются слезы, и тянет на выход, почти тащит.

— Сколько раз я говорил тебе, чтобы духу твоего не было в моем кабинете, — чеканит он и толкает за дверь. Потом возвращается к столу и хватает документы, на которых она написала «папочка» и нарисовала вокруг много кружевных сердечек. — Что это? Гермиона! Это важные документы… Иди сюда, маленькая дрянь…

Гермиона быстро бежит в свою комнату, слыша позади себя тяжелые шаги…

* * *

Гермиона вздрагивает и просыпается, успокаивая дыхание. Черт… последние события всколыхнули воспоминания детства. Как и слова Снейпа. Снова заставил думать об отце. И откуда он все знает. Неужели что-то видел в ее воспоминаниях? Или просто ткнул пальцем в небо и просто попал в цель.

С отцом у Гермионы отношения всегда были сложные. Он хотел мальчика, а родилась она. Он хотел покладистости от дочки, а она стала занозой в заднице. Он хотел умного ребенка, а получил всезнающего и кичащегося своим умом. Гермиона думала, что чем умнее будет, тем больше ее будут любить. Она не знала меры в выражении знаний, ведь чтобы она ни сказала, каких бы результатов ни добилась — отец встречал их с рвущим сердце равнодушием. И девочка понимала — она снова сделала недостаточно, нужно лучше, намного лучше. Чтобы он был доволен. Гермиона стала трофейным ребенком, спасаясь от темной энергии своего нарцисического родителя. Это позволило со временем испытывать меньше боли, трансформируя ее в достигаторство. Но далось дорогой ценой.

Она его бесила, вечно что-то делала не так. Раздражала тем, как ест, как говорит, как играет. И вскоре Гермиона поняла, что так он хотя бы обращает на нее внимание. Зацепилась за эту мысль, и после этого ее всегда было много.

Мама, конечно, ругалась с папой из-за его строгости, отношения к дочке. Слова Джин до сих пор отзывались болью:

— Почему ты ее не любишь? Это же твоя дочь.

Раньше, несмотря на разные ситуации, Гермиона и подумать не могла, что папа ее не любит. Она думала, что он любит как может. Просто у него это получается хуже, чем у мамы. Но когда услышала ее слова, больше не смогла выкинуть их из головы.

Чем старше Гермиона становилась, тем больше теряла эмоциональную привязанность к отцу, тем сильнее привыкала к такому положению вещей, перестав ожидать что-то. Это превратилось в норму.

Гермиона быстро смаргивает набежавшие слезы. Правда эта норма до сих пор ледяным осколком сидит где-то внутри. Но она привыкла. Девушка глубоко вздыхает и выпрямляется, осматриваясь. От неудобной позы, в которой она задремала, защемляет поясницу. Гермиона поднимается со своего диванчика в поисках Северуса, но среди людей вокруг его не замечает. Подавляет желание отправиться на поиски, ощущая тревожность, но тут буквально физически чувствует его присутствие за спиной и быстро оборачивается.

— Кофе? — он протягивает ей бумажный стаканчик, и Гермиона с благодарностью кивает.

Ночью им не удается отдохнуть нормально. Сначала они вслушивались в звуки улицы, ожидая гостей из-за того, что им пришлось задержаться. Потом их начинают одолевать патронусы друзей и профессоров. И Северус блокирует доступ заступников к ним обоим. Потом он задумчиво читал книгу и делал пометки и его не смущало тусклое освещение одинокой свечи, а Гермиона, свернувшись клубочком, смотрела на него, одолеваемая сотней вопросов, которые не решалась задать. Под утро они перекусили прихваченной с собой едой и еще затемно покинули Лютный, траснгрессировав в Дувр, где и дожидались нужного парома.

Гермиону беспокоит то, что они с Северусом почти не разговаривают вот уже несколько часов подряд. После такой эмоциональной ночи, после поцелуя, она не думала, что он будет настолько равнодушным. Гермиона ничего не знала о мужчинах и их поведении, просто на каком-то интуитивном уровне понимала, что то, что происходит, не совсем нормально.

Может, он уже жалеет, что позволил им поцеловаться? И решает больше никогда об этом не говорить и не вспоминать? Эти мысли ее изводят и заставляют чувствовать себя рядом с ним еще более неуверенно, чем обычно.

Гермиона тянет не очень вкусный кофе и, откинувшись на спинку дивана, исподтишка наблюдает за Снейпом, снова отмечая, как ему идет пальто, которое он трансфигурирует из мантии. Она еще в их прошлую прогулку по Эдинбургу отметила это, но продолжает любоваться, наблюдая, словно натуралист за интересным объектом. Все в нем вызывает восторженное восхищение: горделивый профиль, тонкие, узловатые пальцы и руки в мелких шрамах, его знания и невероятная сила.

— Почему мы не воспользовались поездом? — интересуется вдруг Гермиона, чувствуя странную потребность поговорить с ним.

— Мы направляемся не в Париж. Да и я предпочитаю находиться над водой, мисс Грейнджер, а не в узком туннеле, придавливаемым тысячами тонн жидкости.

— Вы страдаете клаустрофобией?

— Нет, скорее здравым смыслом, — его губы искажает усмешка, как будто он сам не верит в то, что говорит.

— Вам не опасно отправляться во Францию? — продолжает она, заметив, что Северус не так сильно замкнут, как ночью.

— Не опасней, чем быть в Англии. Властям до британских преступников нет дела, пока они ничего не нарушают на территории Франции.

— Так вы были во Франции до того, как вас вызвали? — предполагает Гермиона.

— Да, — просто отвечает Северус, и от его честности теплеет в груди.

— Вы считаете, те, кто вам нужен, тоже здесь?

— Я в этом уверен. Никто не хочет уезжать далеко от дома, где выстроена вся их жизнь. Какой бы она не была, порой то, что готовят чужие земли, гораздо страшнее. При первой возможности они вернутся.

Гермиону от этой новости передергивает. Она надеется, что когда преступники вернутся, их будут ждать авроры.

Магический район в Кале расположился прямо рядом с портом. Северусу и Гермионе даже не приходится трансгрессировать. Они скользят между старых улочек, словно тени, пока не оказываются у входа в квартал. Им удается быстро смешаться с толпой многочисленных и совершенно разношерстных волшебников, и Гермиона следует за Северусом неотрывно, боясь потерять его из виду. Ей было бы спокойнее, возьми он ее за руку, но такое она не решилась бы озвучить.

Квартал не настолько яркий, как Косой переулок, но и не совсем мрачный, как Лютный. Что-то среднее между ними, и, как успевает отметить Гермиона, здесь вообще нет разделения на темные и светлые магазины. Магазин метел соседствует с магазином темномагических артефактов, а бутик одежды последней магической моды — с отделом, где, если верить вывеске, обещали сделать куклу вуду по вашему вкусу. Она жадно рассматривает вывески, людей и впитывает атмосферу, но при этом старается не отстать от Снейпа.

В какой-то момент она так отвлекается, что налетает на него, не заметив, что он останавливается.

— Соберитесь, хватит глазеть по сторонам, — рычит он, раздраженный ее несобранностью.

— Последний раз вижу, — огрызается Гермиона, и Снейп молча качает головой, но больше замечаний не делает.

— Тогда постойте здесь, порассматривайте прилавки, уверен, вам понравится. Мне нужно забрать портал.

— Можно с вами? Мне тут не по себе.

— Нет.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — рявкнув на нее, Снейп скрывается.

Гермиона обреченно качает головой, осматривается и неуверенно направляется к витрине с вуду. Куклы-чучела на самый разный вкус стоят на прилавках, пугая свой жутью. Здесь находятся куклы от самых простых вариантов, до более изысканных, увешанные бусами, костями, драгоценными камнями.

— Милая девушка ищет куклу для своего обидчика? — обращается к ней по-французски мужчина, который, заметив ее, вышел навстречу.

«Ага, тощую, бледную в черной мантии», — злорадно думает Гермиона и даже улыбается мыслям.

— Я… эм, нет, просто подошла посмотреть, — отвечает она ему тоже на французском.

— У нас действительно много вариантов. На любой вкус и кошелек, — он подмигивает ей.

Гермиона сама не замечает, как мужчина вовлекает ее в увлекательный разговор о магии вуду. Она успевает поделиться своими знаниями и получить несколько удовлетворительных кивков, но вскоре чьи-то пальцы обхватывают ее плечо и резко тянут в сторону. Гермиона торопливо бросает продавцу слова прощания и недовольно смотрит на Снейпа.

— Скроемся из людного места и активируем портал, — тихо говорит Северус, умело игнорируя ее недовольство.

Не проходят и десятка метров, как видят пустующий проулок с мусорными баками и пожарными лестницами и заворачивают туда. Северус тянется к внутреннему карману, но вдруг его взгляд устремляется поверх ее головы и леденеет. Лицо искажается звериным оскалом, а в руке вместо портала оказывается палочка. Гермиона испуганно оборачивается.

— Сне-ейп, мой старый недруг. А я уж думал, что птичка принесла ложную весть.

К ним медленно приближался высокий мужчина с низко надвинутым на глаза капюшоном, из-под которого виднеется только нижняя часть его лица с густой бородой. Его усы приподнял зловещий оскал, и он стянул с себя капюшон. Долохов!

Сердце Гермионы пропускает удар, а затем делает больной толчок о грудную клетку, прямо туда, где оставлен подарок этого Пожирателя.

Тем временем, мужчины словно хищники, изучающие друг друга, замирают на мгновение, а потом резко бросаются в бой. Снейп толкает Гермиону за мусорный бак, но не рассчитывает силу, и она впечатывается в кирпичную стену и тихо охает, ударившись всей правой стороной тела и лбом, по которому тут же стекает тонкая струйка крови.

Узкий проулок взрывается какофонией заклятий, освещается разноцветными вспышками неизвестных ей заклинаний. Гермиона с тревогой наблюдает за поединком, до боли вонзая ногти в ладошки. Она верит, что Северус сильнее Долохова, но ей почему-то кажется, что у того преимущество только потому, что он не погнушается никакими заклятиями. Ловит себя на мысли, что, наверное, и Снейп не погнушается, но все мысли тут же вылетают из ее головы, когда в бак попадает заклятие, от которого железо начинает плавится.

Она с ужасом смотрит на разъедающее железо заклятие и испуганно вскрикивает, отползая подальше. Гермиона покидает свое ненадежное убежище и это отвлекает Долохова, он бросает на нее взгляд и этой доли секунды Северусу достаточно, чтобы наслать на него проклятие, которое обволакивает того шаром, внутри которого словно разрастается песчаная буря. Это выглядит устрашающе, но завораживает своей изощренной пыткой. А потом Снейп швыряет Долохова об стену. От такого удара можно больше не подняться, но Долохов вскакивает в тот момент, когда Снейп оказывается рядом. Они хватают друг друга за грудки, яростно глядя глаза в глаза. Палочки направлены на противника. Гермиона удивлена, как Долохов еще на ногах стоит, его лицо поцарапано песком до крови, нос разбит, но в глазах горит такой дикий огонь, что она сомневается, возможно ли его вообще убить.