Межкультурные коммуникации

Жить долго и процветать

Примечания:

Всё, что следует дальше, — это отдельные короткие зарисовки, выстроенные в хронологическом порядке. В них используется по большей части канон Ребута, но он меняется, исправляется и трансформируется в угоду авторскому представлению о прекрасном и с упорным стремлением прийти к счастливому финалу.

--------------------

Один

Уже почти месяц у Аманды было два дома. Свой, с креслом и кактусом, и общий — с Сареком. Голов, похоже, тоже было две. Одна собственная, полная привычного хаоса. Вторая — средоточие здравого смысла, обёрнутого в тёплые эмоции. Где-то там на горизонте, на длинных трёхнедельных летних каникулах маячил полёт на Вулкан, но Аманда предпочитала поменьше о нём думать. Вулканские традиции не были зафиксированы письменно, Сарек отмалчивался, хотя и не ощущал никакого волнения (и не видел никаких логичных поводов для опасений), и Аманда просто смирилась с неизбежным. Однажды в будущем ей предстоит посетить жаркую пустынную планету, родину мужчины, которого она полюбила, встретиться с легендарным матриархом его клана, пройти через брачные ритуалы. Но они едва ли могли бы что-то изменить.

Как-то Сарек спросил:

— Я изучил человеческие брачные традиции и ритуалы, хотя и не до конца их понял. В чём именно смысл дарения ювелирного украшения, предназначенного для ношения на пальце, и стоит ли мне подарить его тебе?

Аманда рассмеялась, даже не попытавшись сдержаться.

— Боже упаси, нет! Никаких колец! В числе вещей, которые я предпочитаю никогда в жизни не видеть, ты с кольцом — явно в первой десятке. И всего остального тоже не надо.

— Ты не хочешь соблюдать человеческие традиции?

— В том, что касается свадьбы, точно нет. Разве что зарегистрировать…

— После того, как матриарх проверит наши узы, другой регистрации не потребуется. Вулканский брак признаётся на всей территории Федерации.

На чём вопрос Аманда решила считать закрытым. Роза придерживалась на этот счёт другой точки зрения, которую озвучивала детально на протяжении получаса, но замолчала, стоило Аманде напомнить пор кольцо. То самое, с бриллиантом, которое подруга по-прежнему носила на среднем пальце.

Родителей она и вовсе проинформировала письменно, отправив обоим одинаковые сообщения: «Привет! Возможно, тебе следует знать, что где-то в течение последних нескольких дней я немного вышла замуж за посла Вулкана Сарека. Пожалуйста, НЕ НУЖНО сразу звонить мне и спрашивать, как это вышло, у нас будет полно времени, чтобы всё обсудить». Мама ответила коротким: «КАК ЭТО ВЫШЛО?», — но папа оказался ещё лаконичнее. Его ответ был: «Рад».

* * *

Сидя у себя дома, Аманда читала авторефераты к проектам выпускного класса и вносила правки, когда почувствовала себя нехорошо. Всё началось с тошноты и дрожания пальцев, которое невозможно было контролировать. Потом в груди что-то начало давить. Воздух закончился в лёгких, и всё тело изнутри опалило огнём. Стало жарко — и тут же безумно горячо. Казалось, ещё немного, и просто закипит кровь. Голова затрещала, Аманда схватилась за неё, роняя падд на пол.

Внезапно всё закончилось. Только сердце колотилось как безумное. Трясущимися руками Аманда дотянулась до коммуникатора и уже собиралась вызвать медицинскую службу, но выронила его.

Сил поднять не было. Зажмурившись, Аманда мысленно потянулась к Сареку.

Это было как врезаться в стену с разбега. Резко, больно и по-настоящему страшно. Словно она вдруг осталась совсем одна.

Приступ уже прошёл, но он выжал все силы. Захотелось плакать, и Аманда не смогла этому противиться, зарыдала, сжавшись в комочек, чувствуя, что замерзает без привычного, ненавязчивого, но, оказывается, такого значимого присутствия Сарека.

Она не услышала, как открылась входная дверь, и, только когда до её лица дотронулись горячие пальцы, сумела открыть глаза и поднять голову.

Сарек склонился над креслом, и Аманда поняла, что больше всего хочет обнять его, прижать к себе, чтобы хоть как-то разрушить это страшное одиночество, с которым она прожила всю жизнь и которое не могла больше вынести ни минуты.

Она задыхалась. В глазах темнело.

— Аманда, — донёсся до неё голос Сарека. С трудом, цепляясь за его звучание, она сумела поймать равновесие, ощутить себя снова живой, — твоё состояние скоро вернётся к удовлетворительным показателям. Я сожалею, что ты испытала негативный эффект нашей связи и её блокирования.

Смысл доходил медленно. Сглотнув несколько раз, чтобы избавиться от шума в ушах, Аманда спросила:

— Что произошло?

Такого она ещё никогда не видела. Мимику Сарека нельзя было назвать богатой. Он приподнимал брови, выражая удивление или несогласие. В моменты страсти, теряя контроль, он скалился. Однажды Аманда заставила его почти улыбнуться. Вот, пожалуй, и весь набор. Но сейчас его лицо исказилось, словно он с трудом переносил боль.

Справившись с собой, он ответил совершенно невпопад:

— Блокировка связи вызвала у тебя состояние дезориентации, однако, поскольку у тебя отсутствуют псионные способности, твой разум быстро стабилизируется.

— Меня больше интересует, зачем понадобилась эта блокировка. И главное, — она встретилась с Сареком взглядом, — что с тобой.

Протянула руку. Сарек отшатнулся, и его лицо снова скривилось от боли.

— Касаться меня сейчас неразумно.

— Ладно, — покладисто кивнула Аманда, — хорошо. Не касаюсь. Просто объясни, в чём дело.

Сарек отошёл в сторону, отвернулся к стене, сцепив руки за спиной в замок. Но Аманда всё равно видела, что его потряхивает. И, кажется, впервые порадовалась тому, что связь заблокирована — потому что ощущала незамутнённый панический ужас.

— Ответ на данный вопрос вызывает у меня затруднения, — проговорил Сарек медленно. — В нашей культуре это тема, которая не обсуждается. Мне стоило более предусмотрительно дать тебе соответствующие пояснения, когда мой разум был очищен от эмоций.

Аманда встала из кресла, но приблизиться к Сареку не рискнула. Сложила руки на груди.

— Хорошо, сейчас ты под влиянием эмоций. И тебе плохо. И это что-то, к чему в теории можно было подготовиться. Да?

— Утвердительно.

А уж как сокращает количество версий. Но мысль о том, что, во всяком случае, это не болезнь и не последствие какого-то враждебного влияния, принесла громадное облегчение.

— Я переживу эмоциональное объяснение, честное слово. Просто позволь мне разобраться. Сарек, что происходит? Как тебе помочь? Что тебе нужно?

Хотелось коснуться связи. Пусть там, на другом её конце, больно и плохо — она предпочла бы повторный приступ тишине.

После долгой паузы Сарек ответил:

— Ты. Мне нужна ты.

— Я здесь. И никуда не убегаю.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, жена! — рыкнул он, и Аманда привычно ответила:

— У меня есть имя. Я с тобой. Что мне нужно сделать?

Пазл не складывался.

Сарек медленно повернулся. На его лице появилось знакомое выражение — то самое, которое означало, что эмоциональный контроль висит на тонком волоске.

— Анатомически люди и вулканцы очень похожи. У нас одинаковый набор внутренних органов, они выполняют схожие функции. Кровь имеет разный состав, но механизм её циркулирования и выполняемые задачи на девяносто семь целых шестнадцать сотых процента идентичны. На уровне психофизиологии и этологии различия значительно более существенные. У людей почти полностью отсутствуют инстинкты. У вулканцев… они есть.

Аманда слушала молча, не перебивая. Сарек продолжал, хотя было понятно, что говорить ему непросто.

— Мы не обсуждаем это. Никогда. Стараемся даже об этом не думать. Но инстинкт — это то, что невозможно заглушить логикой, и, когда он вступает в действие, мы просто ему поддаёмся, обставляя это ритуалами и придумывая сложные названия.

— Как… называется то, что происходит с тобой? — тихо спросила Аманда.

— Pon farr. Обычно это время наступает у мужчин раз в семь лет, но бывают сбои. В это время нас тянет обратно, домой, туда, где мы родились. И нас тянет…

Аманда медленно подняла брови. Перевела с вулканского два коротких простых слова. Посмотрела Сареку в глаза. Кивнула. Уточнила:

— И почему именно ты преподносишь как трагедию вселенского масштаба то, что звучит как мои планы на выходные? Сарек… — опустив руки, она подошла к нему, дрожащему всем телом, и погладила по щеке.

— Наша раса знает, что это, — пробормотал он удивительно невнятно, — ты — нет. Моя кровь уже начинает гореть, когда plak'tow меня охватит, я потеряю разум. Инстинкт будет сильнее, чем… я. Тебя это испугает.

— Я переживу, — серьёзно сказала Аманда, — нам нужно на Вулкан?

— Отрицательно. Меня тянет домой, но к тебе — значительно сильнее.

Он скрипнул зубами. Аманда нервно поправила воротник домашней кофты, заметила:

— Если что — в ванной есть регенератор.

Сарек дёрнулся, быстро мотнул головой.

— Я буду связан с твоим разумом. Я не причиню тебе боли. Но мне жаль…

Нервно рассмеявшись, Аманда поцеловала его в уголок рта и прошептала:

— Надеюсь, вы не откусываете головы партнёрам в финале.

— Это было бы… нелогично, — прошептал Сарек.

— Нет, точно нет.

* * *

Аманда была уверена, что с этой постели не встанет никогда. Вообще. Ни под каким предлогом. Даже ради огромной прохладной ванны. Даже ради…

Её губ коснулся стеклянный край стакана, в рот попало несколько капель воды, и Аманда, не открывая глаз, потянулась наверх, чтобы сделать полноценный глоток. Оказалось, что пить она хотела нестерпимо, и вода в стакане закончилась быстро, даже слишком.

Допив, Аманда снова откинулась на подушку. Тело не болело, но ощущалось чужим. Попробовав шевельнуть рукой, Аманда поняла, что весит она тонну, и от затеи отказалась.

— Физический вес твоей правой верхней конечности… — раздался рядом хриплый, севший голос Сарека, — остался неизменным. Или я неверно понял метафору?

Сарек ощущался рядом. Жаром тела, коконом эмоций, отдалёнными, неразличимыми, но почему-то очень заметными мыслями. Привычной волной поднялась тошнота от слишком близкого ментального контакта. Аманда застонала, тут же её лица коснулись горячие пальцы. В голове стало тихо, темно и пусто, сохранилось только внутреннее осознание своего «я», его цельности и неизменности.

«Аманда».

Она не была уверена, что слышит голос. Как минимум потому, что у неё не осталось слуха. Также она не прочитала имя, не почувствовала его. Оно просто возникло как неделимое понятие.

«Аманда».

Это она. Её имя. Её голова.

«Ты меня чувствуешь».

Это была правда. Она чувствовала рядом, но не в своих границах другую сущность, такую же цельную и самостоятельную, как она. Такое же «я», принадлежащее кому-то другому. Они соприкасались, но не проникали друг в друга. Она это понимала, хотя и не видела, поскольку глаза отсутствовали. Но, вообще-то, она знала, что глаза у неё есть. И уши. Нос. Рот. Кожа, покрывающая тело. До сих пор несуществующее тело она почувствовала во всех деталях, до биения сердца, тока крови по сосудам, работы внутренних органов, импульсов в нервных волокнах.