История Мародеров

— Пора. Пит, перекидывайся и отключай иву.

Питер молча кивнул, и тут же маленькая серая тень метнулась между ветвями дерева. Этот момент они обсудили заранее и даже немного потренировались. Так что теперь Хвост ловко семенил под ивой, и ее бешеные ветви никак не могли его задеть. Наконец, дерево замерло. Джеймс с Сириусом переглянулись и, накинув мантию-невидимку, чтобы их не заметили из окон замка, бросились к Дракучей Иве. Мантию они оставили у самого входа в туннель.

Вскоре все трое уже шли по подземному ходу, сырому и настолько темному, что пробираться приходилось практически на ощупь. В Визжащей Хижине было посветлее, но все равно немало времени ушло на то, чтобы найти комнату, где заперли Ремуса. На двери висел тяжелый засов, с которым пришлось повозиться. Зато в самой комнате было совсем светло, несмотря на плотно заколоченные окна — похоже, на стены и потолок наложили какое-то заклинание, чтобы они светились мягким приглушенным светом. Ремус ходил по комнате из стороны в сторону: от кровати, единственного наличествующего здесь предмета мебели, к двери, и обратно.

— Прям тюрьма, — мрачно буркнул Сириус, с неудовольствием оглядываясь вокруг.

Здесь, действительно, было очень неуютно. Как же Ремус тут один все эти годы? Ремус посмотрел на друзей с тревогой, но ничего не сказал. Говорить не хотелось никому — слишком все были напряжены перед своей самой грандиозной авантюрой.

Вдруг Ремус замер и на мгновение как будто окаменел, а потом тело его мелко задрожало.

— Началось, — прошептал он.

Все тут же перекинулись в животных, чтобы оборотень, когда придет в себя, не почувствовал людей.

Процесс превращения выглядел жутко. Джеймсу даже захотелось отвернуться, но он почему-то не мог отвести глаз. Тело Ремуса словно ломала невидимая сила, превращая его в волка. Он закричал, и в этом крике было столько боли, что Джеймса передернуло. До сих пор он до конца не понимал, что испытывает его друг во время этих превращений. Человеческий крик превратился в волчий вой, от которого кровь стыла в жилах. Рядом пискнул Питер и глухо заворчал Сириус.

И вот перед ними стоит крупный серый волк с горящими желтым пламенем глазами. Оборотень подозрительно оглядывал непривычную компанию. Черный пес сделал шаг вперед, на всякий случай загораживая оленя и крысу. Волк фыркнул и принюхался. Несколько мгновений протекли в напряженной тишине, а потом он легонько ткнул пса мордой, признавая его. Тот в ответ коснулся его носом и повернулся к оленю. Волк обнюхал двоих других зверей и, похоже, остался доволен своими гостями.

Когда Лунатик окончательно привык к новому обществу, Бродяга позвал всех на прогулку. Они очень быстро обнаружили, что в анимагической форме могут общаться и друг с другом, и с оборотнем. Это нельзя было назвать разговором в собственном смысле слова, но человеческое сознание переводило этот звериный язык в слова. Таким образом, зов Бродяги выглядел примерно как: «Пошли, погуляем!» Лунатик воспринял его призыв с большим энтузиазмом. Сохатый усмехнулся про себя — и куда делось его обычное благоразумие и осторожность?

Их шествие по лестнице выглядело, наверное, чрезвычайно забавно: впереди большой черный пес спускался медленно и осторожно; за ним волк, время от времени нетерпеливо подталкивавший его сзади; и замыкал олень с крысой на спине. Кто бы их увидел, решил бы, что все — пора в Мунго. Жаль, нельзя посмотреть на это со стороны!

Оказавшись на улице, Бродяга внимательно осмотрелся и принюхался. Убедившись, что людей поблизости нет, он повел их к Запретному лесу. Едва приблизившись к которому, Лунатик вырвался вперед и широкими прыжками помчался в чащу. Бродяга, звонко гавкнув, бросился за ним. Сохатому оставалось только последовать за друзьями.

Они долго носились по лесу наперегонки, переполошив его обитателей. Но ни одна опасная тварь Запретного леса не осмелилась приблизиться к странной компании. Ощущение свободы, необыкновенной силы и ловкости звериного тела пьянило и заставляло бежать все быстрее. Это была самая необычная прогулка в их жизни. В анимагическом облике все воспринималось совсем не так, как в человеческом. Запахи и звуки были во много раз ярче и четче, и поначалу это сбивало с толку. Но скоро они привыкли и могли свободно ориентироваться, пользуясь звериными органами чувств.

Наскучив просто бегать, Лунатик решил позадирать своих спутников. Сначала он напрыгнул на оленя, но нарвался на опущенные рога, которыми тот без труда отогнал его. Тогда он напал на пса, и они начали кататься по опавшей листве. Сохатый испугался было, но быстро понял, что дерутся они не всерьез, и даже когти не идут в ход, не то что зубы. Уложив Лунатика на лопатки, Бродяга гавкнул и, отпрыгнув, снова бросился бежать. Остальные рванули за ним. Так они и носились по лесу, пока вконец не выдохлись и не рухнули на какой-то полянке. Где они находились, Сохатый даже не представлял: раньше они никогда не заходили в Запретный лес так далеко. Но это нисколько не беспокоило: он знал, что они легко выберутся обратно, пользуясь своим чутьем.

На этой-то поляне, залитой бледным лунным светом, вдруг что-то зашевелилось. Лунатик зарычал, но Бродяга шлепнул его лапой и, слегка прихватив зубами за загривок, потянул под сень деревьев. Сохатый тоже немного подтолкнул его рогами, и волк неохотно, но подчинился. Там, затаившись рядом с поляной, они стали наблюдать. Раздался шорох, и из норы, которую они до сих пор не замечали, робко появилось какое-то существо. Больше всего оно было похоже на тельца. Только с бледно-серебристым телом и на длинных тонких ногах с огромными плоскими копытами. Существо секунду постояло, немного покачиваясь, и вдруг начало танцевать на задних ногах. Оно выделывало какие-то сложные замысловатые па, его плавные движения завораживали. Выглядело это потрясающе красиво. Трое анимагов затаили дыхание, и даже оборотень затих, заглядевшись на лунного тельца.

Сколько длился танец, сказать было невозможно: они совершенно выпали из хода времени вплоть до того мгновения, когда телец опустился на четыре ноги и исчез в своей норке. Сохатый тряхнул головой и посмотрел вверх — небо как будто посветлело. «Пора возвращаться», — сообщил он друзьям. Бродяга кивнул и поманил Лунатика за собой.

Возвращались они уже шагом, только изредка переходя на легкий бег. Поняв, что они уходят из леса, оборотень жалобно завыл, но друзья были непреклонны и, подталкивая, повели его обратно к Визжащей Хижине. Там, уставшие после своей прогулки, они улеглись на полу и стали ждать восхода солнца.

Как только началась обратная трансформация, анимаги вернулись в человеческий облик и вышли, заперев комнату, опасаясь, что если они задержатся дольше, то рискуют столкнуться с мадам Помфри.

Привычно проснувшись в больничном крыле, Ремус понял, что ощущения у него при этом совершенно непривычные. Во-первых, ничего не болело. Ну, почти ничего. Тело, как и всегда, ломило после трансформации, но не чувствовалось жжения от ран, которые он наносил себе в волчьем облике. Собственно и ран-то не было, как он с удивлением обнаружил. А во-вторых, Ремус помнил прошедшую ночь. Не слишком четко, скорее, отдельными расплывчатыми картинами, но раньше-то он не помнил вообще ничего. Неужели все это — следствие присутствия рядом друзей? Интересный эффект.

Утром Ремуса пришла навестить Лиззи, а вот друзья появились перед самым обедом. Видать, отсыпались после ночной прогулки. Благо было воскресенье, и не надо было идти на уроки. И, кажется, все-таки не выспались. А Сириуса, судя по всему, и вовсе будили крайними методами — вон он какой взъерошенный и недовольный. Ремус усмехнулся, представив, какие усилия понадобились, чтобы разбудить любящего поспать Бродягу.

— Почему так поздно? — встретила их Лиззи.

Парни переглянулись — может, стоит ей рассказать? Про Ремуса все равно уже знает... Все дружно посмотрели на Ремуса, и он пожал плечами:

— Это уж вам решать.

— Понимаешь, Лиз, — медленно начал Джеймс, — просто мы вчера всю ночь не спали...

Они принялись, перебивая друг друга, рассказывать всю историю. Лиззи смотрела на них круглыми глазами, не веря своим ушам.

— Вы... — выдавила она, когда они замолчали. — Правда... анимаги? В пятнадцать лет?!

Парни кивнули с гордыми улыбками.

— Но... это же... Чем вы думали вообще?! Это же опасно! А если бы что-нибудь пошло не так?

— Но все же получилось, — Джеймс беспечно пожал плечами.

— Ненормальные, — Лиззи покачала головой, — всегда знала, что вы — ненормальные, но не думала, что настолько.

— Кстати, о ненормальных, — вмешался Ремус. — У меня бред, или мы действительно гуляли в лесу?

— Ты же говорил, что ничего не помнишь после полнолуния? — удивился Питер.

— А в этот раз вот запомнил. И это надо расценивать как положительный ответ на мой вопрос?

— Ага, — кивнул Сириус. — И не надо так нервничать. Ну, прогулялись по Запретному лесу. Не сидеть же всю ночь в хижине — там слишком тесно для нашей компании. Сохатый, вон, потолок рогами задевал.

— А ничего, что мы при этом шли мимо деревни, полной людей? — сердито прищурившись, опасным тоном спросил Ремус.

— Да все спали, — отмахнулся Джеймс. — И потом, мы с Бродягой, если что, тебя бы отвлекли.

— Самоуверенные идиоты! — буркнул Ремус, подумав, что говорит это уже не в первый раз.

— Рем, ну ты чего? Здорово ведь погуляли! — Сириус сделал такие жалобные глаза — прямо побитый щенок!

Ремус хмыкнул: это на него анимагическая форма так влияет? Он открыл было рот, чтобы отругать их как следует, но так и не придумал, что сказать, и только укоризненно посмотрел на этих обормотов. Лиззи покачала головой и задумчиво протянула:

— Так вот откуда эти странные прозвища...

Сириус кивнул и перевел дискуссию в другое русло:

— А кстати, Рем, ты помнишь Лунного тельца?

— Кого? — опешил Ремус.

— Лунного тельца, — заулыбался Джеймс. — Такое серебристое существо, которое танцевало в лунном свете. Потрясное было зрелище!

Парни закивали, а Ремус нахмурился, пытаясь вспомнить.

— Да... кажется, что-то такое помню... Вроде, была полянка...

Ремус замолчал. В памяти всплыло, как черный пес оттащил его к деревьям, а олень при этом подгонял его рогами. И как они все замерли, наблюдая за совершенно феерическим зрелищем.

— Нда-а-а, — Ремус невольно улыбнулся. — Действительно, зрелище еще то.

Сириус с Джеймсом довольно переглянулись — ну как же, отвлекли его от темы их безответственного поведения.

— Знаете, мальчики, — вздохнула Лиззи, — я вам почти завидую.

— Только не говори, что ты тоже хочешь стать анимагом! — вскинулся Ремус.

— Нет, что ты. Я и не собиралась. Но все равно...

Сириус ухмыльнулся и мечтательным тоном произнес:

— А знаете, нам надо привести Визжащую хижину в более жилой вид, а то там так мрачно, что просто тоска берет.

Ремус удивленно приподнял бровь, Джеймс с энтузиазмом закивал, Питер, глядя на него, тоже. Лиззи же спросила:

— А я могу подключиться?

— Конечно! — все четверо ответили ей хором.