Предел Спасения

IX. БОЙ У СОЛНЦА ТАВИСА

Кабри упал вперед спиной в камеру фегата с разнесенным затылком. Клейкие блестящие кровь и мозговая ткань покрыли стену и пол позади него. Кант рванул в камеру с поднятым пистолетом.

Все случилось за секунду. Прикованный к своему стулу, Маббон Этогор поднял взгляд, увидел, как Кабри падает, мертвый, и уронил миссионерский текст, который читал.

Другим охранником в камере, чья была смена, был Варл. Он закричал Маббону лечь на пол, а сам бросился к открытому люку. Его лазерная винтовка все была на ремне вокруг его тела.

Своим весом Варл ударился в люк и резко повернул его на Канта. Удар отбросил Канта из дверного проема, но его грудь и плечо помешали люку полностью закрыться, чтобы Варл смог закрыть его на засов.

Варл приложил всю силу своего аугметического плеча, чтобы держать люк прижатым к атакующему, но прижимая свое тело к люку, он не мог снять винтовку. Он прокричал несколько яростных проклятий, когда несколько раз протаранил плечом люк.

Правая рука и плечо Канта были в камере. Он отталкивался, его левая рука и щека были прижаты к люку.

Его лазерный пистолет был в правой руке.

Он поднял его и выстрелил в камеру, стреляя вслепую. Выстрелы попали в заднюю стену и пол. Один попал в потолок. Два заряда отрекошетили, как фрагменты кометы, от тусклых металлических поверхностей. Один чисто прошел сквозь спинку стула фегата. Маббон лежал лицом на полу, так далеко от линии огня, насколько позволяла цепь.

Кант снова выстрелил, намереваясь наполнить камеру шипящими, рикошетирующими лазерными зарядами.

Выкрикивая имя Канта так, что это бы не впечатлило его бедную, мертвую мать, Варл ударил его в предплечье своим боевым ножом. Лезвие прошло сквозь мускулы и кость и ударилось в стальную облицовку камеры, пригвоздив правую руку Канта к стене, поэтому он стал приколот, как образец. Боль заставила Канта выронить пистолет.

Варл возобновил усилия, чтобы закрыть дверь, надеясь сломать кость. Кант хрипел от стесненного положения.

— Тебе это нравится, ублюдок? — прокричал Варл. Он отступил назад и распахнул люк, чтобы можно было пристрелить убийцу.

Перед ним стоял Кант.

Варл замешкался, смотря на лицо друга и товарища. Он долго не мешкал, но этого было достаточно, чтобы Кант пальцы левой руки собрал в форму клюва и ударил Варла в грудь. Варл пролетел через все камеру.

Начала визжать тревога. Светильники на консолях в коридоре начали периодически моргать. Боевое состояние. Последовало сильное дуновение озона, когда генераторы пустотных щитов начали запускаться.

Кант выдернул боевой нож Варла из стены и освободил руку. Кровь стекала по его запястью и капала с пальцев. Он сделал шаг вперед.

Варл пытался подняться, глотая воздух, пока пытался наполнить свои легкие, которые опустели под давлением. Его лицо было ярко красным, его глаза были мокрыми от слез.

Лазерный огонь вырвался из коридора и отразился от люка, заставив Канта пригнуться. Съежившись, он повернулся. В дальнем конце коридора приближался Колеа, стреляя из винтовки от бедра.

Убийца распластался, перекатился к трупу Макталли снаружи люка, и оторвал лазерную винтовку от мертвого Танитца. Сев, убийца начал отстреливаться. Колеа нырнул за переборку, чтобы избежать потока ярких лазерных зарядов.

— Варл! — крикнул Колеа. — Варл, закрой люк.

Убийца больше не носил ни лица Канта, ни Роуна. Боль, и необходимость перенаправить свою силу на битву, заставили его вернуться к своему собственному лицу. Оно было не тем, с которым он родился, но оно было тем, которое относилось к его настоящей личности. Это было лицо Сиркла. У всех подручных мерзавца Инквизитора Райма было то же самое обличие.

Колеа снова выстрелил, два или три залпа. Выстрелы покрыли коридор на стороне люка. Сиркл на полном автоматическом выстрелил в ответ, его винтовка сверкала яркими бутонами вспышек из дула. Обстрел заставил Колеа снова нырнуть в укрытие. Сиркл повернулся, чтобы выстрелить в камеру и закончить свою миссию.

Он повернулся как раз в тот момент, чтобы увидеть, как испытывающий боль, краснолицый Варл захлопывает люк перед его лицом.

Люк закрылся. Сиркл взревел от отчаяния. Он повернулся и снова начал стрелять в коридор, идя вперед, заставляя Колеа не выходить из укрытия или отстреливаться.

Пригнув голову позади переборки, пока по ней стучали выстрелы, Колеа прокричал в свою микро-бусину.

— Тюремный уровень. Это Майор Колеа на тюремном уровне. Мне нужна поддержка прямо сейчас! Поддержка и медики. Срочно!

Колеа не мог расслышать, были ли какие-нибудь ответы. Яростный оружейный огонь, приближающийся к нему, объединенный с визгами тревоги, наполнил квадратный коридор.

Сиркл наступал, стреляя, пока приближался.

Флотилия не ждала, чтобы ее обстреляли. Не было никаких заблуждений в верности воющих демонических кораблей, которые неслись к ним от распавшейся материи реального пространства.

Агрессор Либертус сорвался первым, выдвинувшись со своей позиции перед массивной Сепитерной. Двигаясь очень медленно, он произвел серию залпов из своих главных батарей, которые окружили его бронированные бока коронами огня.

Бенедикамус Домино так же начал стрелять. Он начал отклоняться от точки встречи с Армадюком и перестроился для атаки. Его орудийные башни начали сверкать и трещать, когда он направил свой огонь в бездну. Он пытался защитить и поддержать замедляющийся Армадюк, который был расположен кормой при атаке.

Остальные эскортные корабли, держась своих мест по отношению к линии огня крупного боевого корабля, начали тоже стрелять.

Расстояние было значительным, но корабли Архиврага быстро приближались, и, казалось, что они впитывают Имперский обстрел. Светящиеся копья света трещали вокруг румяного сияния их щитов. Даже огонь из грозных главных орудий Агрессор Либертуса вспыхивал на их щитах, как дождь.

Они продолжали выть свои имена, горловые и злобные, выжигая Имперские системы вокса, заглушая их аудио трафик, искажая ответы их ауспексов.

Оминатор! Оминатор!

Горхэд! Горхэд!

Некростар Антиверсал!

И над всеми ними, адский голос демонического монстра.

Тормаггедон Монструм Рекс!

— Вы засекли корабль Сайбона? — потребовал Гаунт.

— Я пытаюсь, — ответил Спайка. С системами вокса, скомпрометированными безжалостной акустической атакой демонических кораблей, экипаж Армадюка переключился на голосовые реле, выкрикивая команды, инструкции и данные со своих мест. Гаунт осознал, что капитан решает тысячи задач одновременно. Спайка наблюдал за каждым постом на мостике, и смотрел на главный щит на своем месте, плюс на тактическую схему стратегиума. Он прислушивался к каждому крику, каждому нюансу в диалоге, и раздавал приказы, которые заставляли членов экипажа срываться для исполнения. Он обеими руками держался за свои главные системы, оперируя шкалами и рычагами даже не глядя. Он ощущал душу и двигательную энергию Армадюка, как будто он говорил с ним через палубу, кресло, металлические системы управления.

— Меняем направление, — сказал он.

— Вы поворачиваетесь, чтобы встретить их? — спросил Гаунт.

Даже не смотря на Гаунта, Спайка произвел манипуляцию с еще одним контрольным устройством и произвел несколько корректировок. Внизу, рулевой поспешил, чтобы выполнить его приказ.

— Как вы обычно сражаетесь, полковник-комиссар? — спросил Спайка. — Когда враг у вас за спиной?

Гаунт не ответил.

— Могу отметить, что большинство моих батарей в состоянии готовности, если я буду носом или бортом, — сказал Спайка.

— Боком мы будем большой целью, — сказал Гаунт.

— Только пока разворачиваемся.

— Разве нам не нужно встать рядом с Сепитерной? — спросил Гаунт. По правде, он имел очень малое представление о сравнительной географии битвы. Трехмерный стратегиум двигался слишком быстро, а тактические детали, которые тот предоставлял, были намного удалены от тактическим схем, которые он читал. Это заставляло плоские планы поля битвы казаться элегантными и безупречными.

Но он понял достаточно, чтобы понять, что Армадюк поворачивается на линию огня, и что, вместе с Бенедикамус Домино, они размещают себя перед главными силами флотилии на пути воющих демонических кораблей.

— Я не собираюсь оставлять Домино в одиночестве перед этим, — сказал Спайка, работая с контрольными устройствами. — Два фрегата, бок о бок. Они могут нанести большие повреждения цели между собой.

— Но...

Спайка впервые посмотрел на него. Это был краткий взгляд, но Гаунт был повержен прямотой цели, которую он увидел в глазах Спайки, силой духа и, немножечко, предвкушением.

Капитан Спайка слишком долго был отстранен от своих талантов. Он не собирался бежать или сдаваться.

Гаунт поднял руку в жесте повиновения.

— Вы не придете на поверхность и не скажете, как мне разместить моих людей, — согласился он.

— Определенно, нет, — ответил Спайка. — Я представляю, что был бы чрезвычайно плох в этом.

— Вы наслаждаетесь этим, так ведь? — спросил Гаунт.

— А вы бы нет? — спросил Спайка. — А сейчас замолчите, или мне придется удалить вас с моего мостика.

Он встал.

— Усилить щиты по левому борту, пока мы поворачиваемся. Техники, энергию на главные батареи. Артиллеристам, зарядиться. Обнаружению, найдите нам цель, которую мы можем спалить. И найдите трижды проклятого Лорда Милитанта, чтобы мы могли прикрыть его!

Гаунт видал такой дух, как у Спайки, раньше. Это было последним желание старого воина сказать свое «ура», чтобы доказать, что он все еще достоин своей униформы. Это было сильное желание, которое часто делало очевидным самоубийственное решение.

Исходя из того, что надвигалось на них, человек, готовившийся взять на себя потенциально самоубийственные риски, мог быть их единственной надеждой.

Армадюк начал поворачиваться. Как только он бы развернулся, маневр поставил бы его в приличный боевой порядок с энергичным Бенедикамус Домино, который замедлился до догматичной позиции конфронтации и сверкал всеми своими орудиями. Массивные залпы главных батарей проносились мимо и над обоими кораблями от основного боевого порядка с расстояния тысяч километров позади.

Сепитерна начала массивный обстрел, убивающими корабли зарядами из своих главных батарей.

Рвущиеся демонические корабли выдерживали обстрел. Их щиты колебались, как мокрое стекло, пока впитывали тяжелую нагрузку. Они были на расстоянии полумиллиона километров, приближаясь под острым углом к плоскости системы, как будто намереваясь прорубить линию Имперцев.

Затем черное очертание, провозглашавшее себя Некростар Антиверсал, начало ярко светиться изнутри, красным светом, который появился в сердцевине и распространился по струящемуся переплетению красных вен, распространяя свет и тепло, подобно потухшему вулкану, готовившемуся взорваться и расплескаться под давлением изнутри.