Предел Спасения

XIV. ПОСЛЕДНЕЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ

Солнце Тависа было четырехдневным воспоминанием позади Армадюка, когда умер Дорден.

Оснащенный последними частями специального оборудования, доставленного с флотилии, фрегат переместился, полетев сквозь мрак варпа к холодным далям Приграничья Римворлда.

Лорд Милитант Сайбон провел последнюю трансляцию с Сепитерны, прощальное напутствие всему полку. Цвейл и корабельный священник проводили службы о стойкости и избавлении, но настроение на корабле изменилось.

Они направлялись во тьму, в суровые и малонаселенные регионы Миров Саббат, в мертвый космос и зоны риска, в опасные районы и приграничные области. Хотя их и были тысячи, вместе на корабле, они чувствовали изоляцию.

Бленнер наблюдал за тренировками специалистов, которые проводились круглосуточно на нескольких из основных грузовых палуб. Большие площади были очищены, и на палубах краской были нарисованы схемы. Местами, разметка изображала основные препятствия. Отряды перемещались по участкам, уничтожали препятствия, а затем снова повторяли упражнения. Большинство из них были тренировками по зачистке отсеков. Были установлены стрельбища для учебных стрельб пробивными боеприпасами, а корабельные техники смонтировали некоторое количество стандартных дверных замков и люковых уплотнителей для команд, практикующихся в резке. Так же было множество тренировок у саперов, а когда он не надзирал за этим, Домор в шестом грузовом трюме со своими лучшими взрывниками проводил обучение методам изготовления безопасных взрывных устройств и детонаторов. Майор Паша обучала полк, одну роту за раз, импровизированным взрывным устройствам и минам-ловушкам, а так же тонкостям нажимных пластин. Она знала свой предмет. Бленнеру казалось, что Майор Паша научилась множеству грязных трюков в войне разношерстных в Улье Вервун.

На еще одном стрельбище, организованном в одном из трюмов, полковые снайперы тренировались с винтовками со скользящим затвором. Они стреляли специально изготовленными пулями со стеклянными наконечниками, чтобы познакомиться со специфическим весом и отдачей незнакомых боеприпасов. Это были солевые заряды, не смертельные стеклянные пули, наполненные инертной соленой водой.

Точность, требуемая от снайперов, таких как Куеста, Бэнда, Раесс и Нэсса, была мучительно требовательной. Тем не менее, Бленнер был поражен эффективностью, которую показывал Меррт.

— Я думал, что Меррт был дохлым номером, — сказал он Харку.

— Был, — ответил Харк. — Ларкин работал с ним, индивидуально. Настоящим прорывом стал мышечный релаксант.

— Что?

— Он обездвиживает свою челюсть, — сказал Харк. — Вероятно, это предотвращает ее дергание и сбивание его прицела. Конечно, это означает, что он не может говорить.

Они смотрели, как Меррт закончил свою серию выстрелов, а затем повернулся к другим стрелкам.

— А я удивлялся, почему он жестикулирует, — сказал Бленнер, кивая в сторону Меррта. Все в полку изучали основы языка жестов для тайной работы. Бленнер предполагал, что Меррт использует его в качестве уважения к глухим солдатам, таким, как Нэсса.

— Откуда у него появилась эта идея? — спросил Бленнер.

Харк пожал плечами. — Он особенно не объяснял. Ларкин намекнул, что это как-то связано с одним из Космических Десантников.

Бленнер вздрогнул. Космические Десантники, хотя их нечасто видели на корабле, были постоянным напоминанием, что это собирается стать гораздо большим, чем приятным церемониальным круизом. Неумолимо, они направлялись к такому типу судьбы, которой он большую часть своей карьеры в Гвардии пытался избежать, типу судьбы, где полированные пуговицы, безупречно начищенные ботинки и победная манера поведения с добродушным подшучиванием в столовой не будут иметь значения ни на йоту. Все шло к тому, что Бленнер уже не мог смеяться над этим.

Он провел много времени, читая то, что ему порекомендовал Вайлдер, остроумие и мудрость Новобазки. Речи и лозунги пережили первоначальное презрение Бленнера. Новобазки, Император защити и упокой его душу, был явно мотивирующим и вдохновляющим человеком. Бленнер пытался запомнить некоторые из его воззваний. Он даже практиковался произносить их вслух перед зеркалом для бритья в своем жилище.

Проблема была в том, что он им не верил. Он не мог произнести их с какой-либо убежденностью. Они не заставляли его чувствовать себя лучше относительно смерти, а значит, если он даже себя не может убедить, у него нет никаких шансов поместить огонь внутрь своих солдат.

Когда он так думал об этом, Бленнер чувствовал, как внутри него растет страх. Это заставляло его хотеть закинуть внутрь таблетку или две, но он истощил свои запасы. В его столе лежала нетронутая конфискованная контрабанда, но Керт предупреждала его насчет нее. Его руки дрожали.

— Внимание, — произнес Харк. Люк с грохотом открылся, и вошли Короли-Самоубийцы Роуна, сопровождающие заключенного. Маббона привели, чтобы он посмотрел и дал советы насчет тренировок. Он был в кандалах, и на его лице не было никаких эмоций. Все в трюме уставились на него.

Они знали, чем он был. Они знали, какую цену полк уже заплатил просто из-за того, что он здесь. Они понимали, какую цену они заплатят, если он играет с ними в игры.

Бленнер почувствовал чрезмерный позыв найти уборную. Космические Десантники уже было достаточно плохо, но фегат был хуже.

Он вышел в коридор, и обнаружил, что позыв испачкать дерьмом свои штаны ослаб. Его сильное желание фармацевтической поддержки увеличилось. Если лекарства могут помочь Рядовому Меррту улучшить свою эффективность, значит, они смогут помочь и Вэйному Бленнеру.

Вот так вот он и оказался сидящим у Дордена, когда тот умер.

— Я боюсь, что я, может быть, принимал слишком много, — неловко сказал Бленнер. — Я слишком быстро употребил те, что вы мне дали.

— Не беспокойтесь, комиссар, — сказал Дорден. — Вы взрослый. Я верю, что вы не злоупотребляли ими. Вы же только употребляли их, когда требовали ваши нервы, так ведь?

— Да.

— Хорошо, — сказал Дорден. — На самом деле, чтобы сделать вещи проще, я выдам вам больше. Что вы были в тонусе.

В медицинской комнате было очень тихо. Бленнер прошел мимо Колдинга с Керт, когда заходил. Он выдохнул.

— Могу я задать вам вопрос, доктор? — спросил он.

— Конечно, — сказал Дорден. Чуть раньше он встал, чтобы взять коробку с таблетками с полки. Он взвешивал таблетки, по дюжине за раз, на маленьких медных весах.

— Почему вы не боитесь?

— Боюсь?

— Да, — сказал Бленнер. Он нервно прочистил глотку. — См… простите, смерти.

Дорден улыбнулся, все еще считая таблетки.

— Смерть это не то, чего нужно бояться, — сказал он. — Это происходит с каждым. Смешно думать, что одна вещь, которая есть у всех, одна вещь, которая объединяет нас, является предметом страха. На самом деле, я с нетерпением жду этого. Долг закончится. Нас радушно примут у Императора в каком-нибудь месте триумфа и славы. Я представляю себе… Я очень сильно надеюсь… что я снова увижу своего сына.

— Хотел бы я, — произнес Бленнер. — Хотел бы я не бояться.

— Вы не боитесь, — сказал Дорден. — Не смерти. Вы боитесь жить.

— Простите, что?

— Вы боитесь вещей, которые вам нужно будет сделать до того, как смерть заберет вас. Боль, ранение, всякие такие мимолетные вещи. Вы боитесь жизни и усилий, которых эта жизнь требует.

— Я совершенно уверен, что смерть это то, что на самом деле беспокоит меня, — сказал Бленнер.

Дорден покачал головой.

— Вы не хотите, чтобы обнаружили, что вы нуждаетесь, — сказал он. — Вы не хотите умереть, зная, что те, кто вокруг вас, презирают вас или думают, что вы подвели их. Вы не хотите предстать перед Императором с вопросительными знаками в досье вашей жизни. Вы не смерти боитесь, Вэйном. Вы боитесь вещей, которых от вас ожидают до того, как вы умрете. Отвага. Стойкость. Самопожертвование. Выносливость. Это сложные вещи.

Бленнер откинулся и вытер рот рукой.

— Если так вы видите это, — сказал он. Он уставился на стол. — Это сахарные таблетки, так ведь? Сахарные таблетки или соленые? Это плацебо.

— Вы совершенно ошибаетесь, — сказал Дорден, взвешивая последние.

— Знал, что вы так скажете, — ответил Бленнер. — Так они и работают. И вы раздаете их, как конфеты. И вы даже отдаленно не беспокоитесь о том, что у меня может развиться зависимость.

Дорден повернулся и посмотрел на Бленнера.

— Даже не пытайтесь это отрицать, — сказал он. — Я могу видеть это в ваших глазах. Это выражение. Я хорошо знаю, когда люди лгут. Это моя работа. Я понимаю, что вы не хотите отобрать у плацебо его эффективность, но так, как вы смотрите на меня сейчас, я могу… доктор?

Дорден упал. Его левый локоть зацепил край медной чаши на маленьких весах и отбросил ее, отправив белые таблетки в воздух, как сечку. Они посыпались на палубу, как градины. Дорден уже сполз рядом со шкафом, выдернув два ящика, и упал набок. Его глаза были стеклянными. Казалось, что он пристально смотрит на что-то позади Бленнера. На что-то в парсеках позади Бленнера.

— Доктор Керт! — заорал Бленнер, так резко вскочив со стула, что тот с грохотом упал.

Вбежала Керт с Колдингом и Леспом. Они собрались вокруг согнутой фигуры Дордена. Бленнер не знал, что делать.

Перед лицом смерти, он был безмолвен.

Голова Керт была наклонена. Ее кожа была бледной, как будто шок высосал всю кровь из нее. Она подстроила внутривенную капельницу.

Бленнер стоял рядом с ее плечом и пристально смотрел вниз на Дордена. Глаза старого человека были закрыты. Пятнадцать минут неистовой активности закончились Дорденом, лежащим на спине на каталке, и Колдингом с Керт, работающим с ним. Бленнер не мог ничего делать, кроме как смотреть. Он был околдован тем, как Керт плачет всю дорогу не делая ни звука и не прерывая свою работу.

— Он был мертв четыре минуты, — сказала она. — Мы перезапустили его сердце.

— Машина поддерживает его жизнь? — спросил Бленнер.

— Нет, — ответила она. — Это, всего лишь, предосторожность. На самом деле, он уже начал поддерживать себя, как только мы вкололи ему лекарства и реанимировали.

— Клинически мертв на четыре минуты, — сказал Бленнер. — Что насчет повреждения мозга?

— Я не знаю.

— Но машина не поддерживает его жизнь?

— Нет, — сказала она. Она повернулась к нему. — Вы, вообще-то.

— Что?

— Если бы вас не было с ним, — сказала она, — мы могли бы и не узнать, что он упал. Не за минуты. Могло быть слишком поздно вернуть его. Нам повезло, что вы были там, клянча у него еще этих чертовых таблеток.

— Значит, ура мне, — сказал Бленнер. Он сделал паузу. Он чувствовал, что она может видеть ту же самую даль, на которую смотрел Дорден, когда упал. — Если честно, я думаю, что они – плацебо.

— Естественно они плацебо, — сказала Керт. — Вы идиот?

— Полегче.

— Он же не будет прописывать то, что вы жрете, как цукаты, так ведь?

Она установилась и успокоила себя.

— Простите. Я только что испортила их эффект и всю его тяжелую работу.

— Тогда, мне нужно прекратить принимать их.

Она посмотрела ему в глаза.