Предел Спасения

— Вы знаете, что это так, — тихо ответила Керт. Он мог видеть, что она борется, чтобы сохранить свое профессиональное хладнокровие.

— Я имею в виду, сейчас, — сказал Бленнер.

— Последнюю неделю ему было хорошо, — сказала она, все еще тихим голосом. — Это поразительно. Но я полагаю, что стресс от перемещения взял свое. Он только что упал. Я думаю, что мы сможем стабилизировать его и дать ему отдохнуть.

— Ему не нужно было отправляться на эту миссию, — сказал Бленнер.

— Было бы более жестоко оставить его позади, — ответила Керт.

— Гаунт должен знать? Мне следует привести Гаунта.

— Нет! — яростно произнесла она. — Он этого не хочет. Он не хочет суматохи. Дайте ему отдохнуть!

— Вы притащили чертова священника к нему, — сказал Бленнер. — Если он пришел отправить Имперскую Милость, тогда Ибрам заслуживает...

— Нет, — ответила она. — Цвейл его друг. Он помогает ему пройти через это. Казалось правильным позвать его сюда. Прямо сейчас, Гаунту не нужно это в голове.

Бленнер сглотнул.

— Я не хотел врываться, — сказал он.

— Все нормально.

— Вам нужно было что-нибудь сказать. У меня есть несколько осмотрительных костей в теле.

— Буду держать это в голове, — сказала она.

— Мне, серьезно, надо сказать что-нибудь Ибраму, — сказал Бленнер. — Если что-нибудь случится, и он выяснит, что я знал...

— Значит, вы не знаете, — сказала Керт. — Вы ничего не видели.

Бленнер обдумал это, и кивнул. Он повернулся, чтобы уйти.

— С вами все в порядке? — спросил он.

Крошечный проблеск удивления пересек ее лицо, как будто никому никогда не приходило в голову спросить у нее это.

— Да, комиссар. А теперь, идите, чтобы мы могли поработать.

Бленнер ушел. Керт подошла к Дордену.

— Я думаю, что он стабилизирован, — тихо сказал Колдинг.

— Вам нужно принимать вещи проще, — сказала Керт.

— Почему? — прошептал Дорден. Его голос был смутным шепотом сухих листьев.

— Потому что доктора являются самыми худшими пациентами, — сказала Керт.

— Вообще-то, карнодоны являются самыми худшими пациентами, — сказал Цвейл. — Я знал укротителя, циркача, работавшего на ярмарках на Хагии, и у него был этот дрессированный...

Он сделал паузу. Он увидел взгляды, которыми его одаривают.

— Тем не менее, теперь я буду говорить, что доктора, на самом деле, являются худшими пациентами, чем карнодоны.

Дорден выдавил крошечную улыбку.

— Хотя карнодоны, скажем, с инфицированными деснами, которые не ели неделю, а потом вы случайно оставляете открытой дверь клетки... — Цвейл перешел на бормотание.

— Я слышал голос Бленнера? — спросил Дорден.

— Он уже ушел.

— Я не хочу шумихи, — сказал Дорден.

— Он ушел, — повторила Керт. — Он ничего не скажет.

— Нечего говорить, — сказал Дорден. — Я снова буду на ногах через мгновение. Я просто устал.

Керт подняла взгляд и увидела, что Лесп старается не заплакать.

— Ему, возможно, нужны его таблетки, — сказал Дорден. Его голос был таким далеким. Он поманил Керт поближе тонкими пальцами. — Он приходит ко мне за легким тонизирующим. Чтобы успокоиться. Убедись, что присмотришь за ним, Анна.

— Убежусь, — пообещала она. — Но сначала, давай присмотрим за тобой.

Поблизости от варп-двигателей шум был безмерным. Всё, каждая поверхность, каждая настенная панель, каждый зуб в голове человека, вибрировали с огромной частотой.

Слои бронепластин и переборок защищали двигательные отсеки. Некоторые секции были запечатанными отсеками, куда только определенные сервиторы или члены экипажа в защитной броне могли войти во время работы двигателя. Жесткий, горячий желтый свет струился из смотровых щелей усиленных люков, подобно свету из топки.

Огромные инженерные площади были наполнены сочащимися, ледяными системами охлаждения, или черными от смазки поршнями циркуляционных насосов и гальваническими генераторами. В покрытых копотью полостях, полных дыма и огня, огрины и сервиторы-кочегары закидывали лопатами гранулированную прометиумную смолу в подающие лотки генераторов горения, огромных традиционных турбин, которые питали неприводные системы Армадюка. В других, более прохладных отсеках, древние и идеально обработанные эмпироскопические роторы вращались вдоль горизонтальных осей, поддерживая пространственное равновесие корабля и помогая поддерживать целостность Поля Геллера, которое защищало корабль от психореактивной материи имматериума.

Существо с лицом Пола Кохрана спрятало тело только что убитого инженера-энсина в шкафчике для инструментов, и вошло в огромный инженерный отсек, содержащий устройство поля Геллера Армадюка. Ему пришлось убить три раза, чтобы подобраться так близко. Двигательные секции корабля не были особенно защищены или патрулируемы, но приход или активность кого-либо, кто не являлся офицером или из инженерной службы, тотчас замечались. Первый член экипажа умер, потому что он увидел Кохрана. Его тело сейчас превращалось в пепел в прометиумной топке, а на Кохране был его перепачканный комбинезон. Второй и третий члены экипажа умерли, потому что Кохрану было нужно вытащить точные планы палубы и информацию о планировке двигательной палубы. Один теперь валялся в стоке охладителя, а другой только что был подвешен за горло на крюк между лопатами и печными щипцами.

Звук и вибрация в отсеке устройства поля Геллера были странно сбивающими с толку. Воздух был сухим, и здесь было значительное статическое поле, которое заставляло его кожу покалывать. Здесь были обрезиненные поручни вокруг зала, чтобы члены экипажа могли заземлить себя и не вызвать искры от металлических поверхностей.

Он мог ощущать пульсацию машины в своих внутренностях, пульсацию от ее работы в своих носовых пазухах и глазных яблоках. Устройство, часть технологии, жизненноважной для функционирования всего варп-корабля, генерировало субатомное поле вокруг корабля, пузырь из реального пространства, который защищал корабль от превратностей эфира вокруг него. Как только двигатели варпа разрывали вуаль варпа, звездный корабль зависел от своего поля Геллера, которое изолировало его от смертельного и порочного прикосновения имматериума поддержанием нематериальной защиты.

Кохран знал, что он был в положении, когда нужно покончить со всем этим. Чтобы саботировать работу устройства поля Геллера потребуются некоторые усилия, и возможно, потребуется использовать что-нибудь взрывчатое или горючее, и он был более, чем способен, достать и использовать что-нибудь из этого. Если он сможет обрушить поле Геллера, пока Армадюк все еще в варпе, тогда корабль погибнет. Он будет разорван на части нереальными штормами чистого эфира, мгновенно измельчив его. Либо так, либо демоническая сущность варпа обретет форму и вторгнется на корабль, или в разумы обитателей. Незащищенный, корабль будет уязвим для отродий Королевства Хаоса, и все на борту будут знать только крайнее безумие до того, как Губительные Силы поглотят их.

Тогда все было бы сделано, и закончено, фегат и его предательство, угроза, которую представляло предательство, все хвастливое мероприятие. Существо, носящее лицо Пола Кохрана, закончило бы свою миссию, которую ему поручил выполнить его хозяин, Райм, и хозяин его хозяина, Анарх. Он бы, окончательно, остановил решительные попытки Имперской Гвардии использовать фегата Маббона Этогора против армий Гора.

Но во время своего обращения, Гаунт выдал другие секреты. Целью был Предел Спасения. Эти сведения нужно было передать. Еще более важным было то, что они должны были соединиться у Солнца Тависа. Они, должно быть, встречаются с частями Боевого Флота, возможно, с одной из значительных флотилий крестового похода, которые поддерживают Имперское превосходство в этой части сектора.

Уничтожить фегата и его дрессировщиков, и Армадюк вместе с ними, это была победа. Достигнуть все это и нанести ущерб части Боевого Флота, это была по-настоящему достойная перспектива.

Требовалась более изысканная форма саботажа. Более коварная часть операции. Его повелитель хорошо его учил, тренировал его творчески импровизировать прямо в таких обстоятельствах, чтобы наилучшим образом использовать элементы, находящиеся в его распоряжении для максимального эффекта.

Что-то, где-то, завибрировало.

— Что это было? — спросил Капитан Спайка.

Никто из членов экипажа не отвечал ему напрямую. Огромное количество данных пробежало по их соединительным линиям связи и отобразилось на мониторах. Воздух был наполнен сухими скрежещущими голосами из воксов, говорящими друг с другом.

Он почувствовал крошечную вибрацию, почти подсознательную дрожь. Это дошло до него через палубу, через поток данных корабля, одна крошечная заблудившаяся дрожь в постоянном вихре шумов, ритмов, пульсаций и информации.

Он проконсультировался со своими средствами просмотра данных и задал вопросы своим когитаторам. Ничто не казалось неправильным, ничто не выделялось, не внутри допустимых отклонений параметров эксплуатации, и, несомненно, это не было обусловлено темпераментной и переменчивой натурой такого старого варп-корабля, как Высочество Сир Армадюк.

Спайка откинулся и задумался. Это, возможно, было ничем, или мимолетной проблемой, которая самоустранилась.

Но это было ничто, которое ему совсем не нравилось.

Полость 29617 была холодной. Меррт ждал здесь уже полчаса, нерасположенный практиковаться или стрелять, нерасположенный уходить.

Он сидел в конце длинного зала, обхватив руками старую винтовку.

— Ты здесь. Хорошо.

Сар Аф стоял рядом с ним. Меррт быстро встал.

— Вы гн… гн… гн… сказали мне прийти, — сказал он.

— И ты доказал, что можешь следовать инструкциям, — сказал Белый Шрам.

Он вытянул руку и схватил Меррта за челюсть и шею, поворачивая голову Меррта в сторону. Меррт снова засопротивлялся.

— Отпустите гн… гн… гн… меня!

— Эта челюсть. Это, определенно, твоя проблема, — сказал Сар Аф. — Ты повержен своей собственной концентрацией. Ты так интенсивно концентрируешься, когда стреляешь, что это стимулирует...

— Да. Да! Вы все это мне говорили гн… гн… гн… вчера!

Сар Аф отпустил его.

— Для тебя физически невозможно хорошо стрелять.

Меррт сглотнул.

— Опять же, вы мне так вчера говорили. Вы меня просили прийти только для того, чтобы гн… гн… гн… унизить?

Сар Аф выдвинул подбородок, как будто обдумывал ответ. Он отвернулся.

— Выстрели, — сказал он.

Меррт секунду постоял, затем взял несколько жестяных кружек и пошел по полости. Он поставил кружки и пошел назад туда, где ждал Космический Десантник.

Сар Аф вытащил что-то из сумки для снаряжения. Меррт осознал, что это был одноразовый инъектор всего лишь за секунду до того, как Белый Шрам снова схватил его голову и воткнул инъектор в линию челюсти, рядом с левым ухом.

Боль была значительной. Меррт заорал и, спотыкаясь, попятился, его глаза слезились.

— Какого феса вы гн… гн… гн… делаете? — спросил он.

— Просто жди.

У Меррт была пронзительная боль в ухе и ужасное тепло, распространяющееся по челюсти и горлу. Он начал слегка рыгать, когда онемение усилилось.