Вечный день

40

Наверное, размышляла Хоппер, так все и закончится. Городская инфраструктура рассыпется, и все устремятся в леса. В городах останутся только армия и полиция, которые будут занимать себя налетами на близлежащие деревни.

У Дэвида распухло лицо, один глаз заплыл. Он попросил у Элен сигарету, и та достала ее из пачки в бардачке, прикурила и вставила ему между пальцев.

До деревни оставалось километра три. Дэвид держался середины дороги, что позволяло ему временами увеличивать скорость без особого риска угодить в какую-нибудь из многочисленных выбоин. Завидев впереди хотя бы метров двадцать чистого асфальта, он тут же поддавал газу. И каждые несколько секунд поглядывал в зеркало заднего вида. Хоппер тоже.

Однако никаких препятствий им больше не повстречалось. Деревья по сторонам постепенно поредели, и в конце концов они прибыли в Алнфорд.

Деревня оказалась заброшенной. Распахнутые двери домов раскачивались на ветру, сады поросли сорняками. Единственными живыми существами, нарушавшими покой улочки, была парочка ворон, перелетавшая с одной крыши на другую. Дождь все так же оглушительно лупил по автомобилю.

— Похоже, это одна из «заповедных деревень», — прокричал Дэвид через шум. Так назывались экспериментальные территории, эвакуированные вскоре после окончания Замедления в тщетной попытке помочь населенным пунктам с большим количеством социально незащищенных граждан. Их жителей перевозили в города покрупнее. Расселить успели сотни две поселений, затем проект свернули. Пятнадцать лет назад Торн не смог бы продать свой домик, как бы ни старался. Или же он намеренно обзавелся собственностью в заброшенной деревне?

Поиски нужного дома заняли минут пять. Дважды Дэвиду пришлось останавливаться и разворачиваться, и оба раза он в растерянности крутил головой, рассматривая неповрежденным глазом ближайшие хибары. Лишь в третий заход, на самой окраине деревни, Хоппер заметила второе слово, написанное ректором на листке блокнота. На висящей над воротами шиферной плитке было выведено «Подорожник». Дом стоял особняком, напротив через дорогу высилась лесополоса, сейчас погруженная в зловещую тишину.

— Рядом не останавливайся, — посоветовала Хоппер.

Подобное жалкое ухищрение, конечно, вряд ли могло уберечь их от серьезных неприятностей в случае появления полиции, военных и коллег Уорик заодно, но Дэвид кивнул и затормозил чуть дальше по дороге. Элен бросила сумку, в которой хранились передатчик и фотография, на заднее сиденье, и они вышли под дождь.

Им, вымокшим до нитки даже на коротком отрезке пути до крыльца «Подорожника», покидать его, чтобы снаружи осмотреть дом на предмет наличия признаков жизни, совсем не хотелось, однако пришлось. Двухэтажное кирпичное здание, возведенное по типовому проекту минувшей эпохи — с входной дверью посередине, выглядело заброшенным. Через засаженный кустарником палисадник вели гравийные дорожки. Сразу за домом начинался лес, и сквозь шум ливня доносился скрежет ветвей о стекла на ветру. Когда они вернулись на крыльцо, Дэвид расплылся в кривой улыбке.

— Никого.

Хоппер, однако, едва сдержалась, чтобы не постучаться. Одно из выходящих на крыльцо окон было разбито непогодой или вандалами, и она, осторожно просунув руку среди торчащих осколков, дотянулась до задвижки замка и открыла дверь.

На первом этаже располагались прихожая, кухня, две небольших гостиных и еще одна запертая комната. Некогда все это оставили в полном порядке. Правда, в одной из гостиных мебель была накрыта чехлами от пыли лишь наполовину, словно хозяина внезапно и уже навсегда отвлекли от хлопот по дому.

— Я гляну наверху, — вызвался Дэвид. — Надо убедиться, что здесь точно никого.

В замочной скважине двери запертой комнаты торчал ключ. Хоппер не без труда провернула его и увидела небольшое помещение со скошенным потолком, положенным на массивные деревянные балки, — вероятно, кабинет Торна. Чехлов для мебели здесь не было, да и самой мебели было немного: письменный стол со стулом, картотечный блок и большой книжный шкаф без единой книги. Выглядела комната так, будто ее заперли только вчера. Элен не удержалась от мысленного сравнения ее с гробницей, местом упокоения давно почившего короля.

Единственным предметом на столешнице оказался увесистый степлер, необычно блестящий в этом тусклом доме. Она заглянула в картотеку: пусто. Зато в ящиках стола кое-что оставалось: в первом россыпью лежало несколько листков бумаги, в другом — вскрытые письма.

Наконец во втором ящике с правой стороны обнаружилось нечто многообещающее: увесистый предмет, затянутый в черную полиэтиленовую пленку, и пожелтевший конверт, подписанный «Джошуа. 02.09.44».

— Дэвид?

Буквально через несколько секунд он появился и сообщил:

— Наверху ничего. В одной комнате обвалилась крыша, все так провоняло… — при виде конверта он умолк. — Джошуа?

— Так звали его сына. Вот только его не стало задолго до этой даты.

Хоппер достала из конверта листок, высохший, как пергамент, и едва не разваливающийся на части по линиям сгиба, и начала читать:

— Так какая дата?

— Сентябрь 2044-го.

— Давай тогда посмотрим, что здесь, — Дэвид указал на тяжелый сверток, запечатанный черным скотчем, разорвать который с налету не получилось.

— Ключи! — предложил он и достал из кармана связку, затем протянул ей ключ поострее.

На какое-то мгновение перед Хоппер предстал образ надвигающихся на нее двух чужаков на дороге, абсолютно уверенных, что оружие им не понадобится.

Она проткнула ключом пленку и провела им вдоль грани свертка.

— Осторожнее! — Элен даже не поняла, произнес это Дэвид или она сама.

Содержимым пакета оказалась толстая пачка бумаги, листов триста, сверху и снизу проложенная двумя дощечками из бальзового дерева. Хоппер прочла заголовок на первой странице: «Отчет о первом практическом полете спутника „Джет“, запущенного 19 июня 2044 г.».

Она медленно выдохнула:

— Черт. Мы был правы, Дэвид!

Под заголовком был приведен аккуратный эскиз спутника — в точности такого, с каким была запечатлена группа исследователей на снимке, найденном ею в доме Торна.

Первые несколько десятков страниц отводились техническим характеристикам устройства. Затем коротко перечислялись цели проекта. (Как-то Торн сказал ей: «Ни в коем случае не миссия. Только проект. Миссионеров вела вера. Поэтому „Непобедимая Армада“ была миссией. А вот плавание Дарвина на „Бигле“ — проектом».)

— Получается, этот проект держали в тайне от всех. Даже от остального ведомства. И, определенно, от Давенпорта, — повернувшись спиной к окну, Дэвид и Элен бок о бок читали документы.

— Похоже на то.

— Но почему?

— Вероятно, чтобы Давенпорт не смог превратить спутник в оружие еще до запуска, — пожала она плечами и продолжила чтение, передавая Дэвиду страницы.

Затем снова следовали технические подробности: целые страницы с расчетами, баллистическими формулами, указаниями по защите от солнечного излучения, схемами траекторий, в том числе и отвергнутыми.

Хоппер живо представила себе мужчин и женщин с фотографии Торна — как они устраивают временный лагерь среди прибрежных холмов, под прикрытием деревьев сооружают примитивную стартовую площадку, закачивают мизерные запасы выменянного и украденного топлива для запуска этой небольшой коробки.

Хоппер взглянула на первую страницу и увидела длинную цепочку букв и цифр.

— Он все еще наверху, Дэвид. Наверняка до сих пор работает.

Далее «Джет» постепенно смещался вдоль параллелей планеты, через каждые двенадцать секунд производя фотографическую съемку, что в итоге позволило получить полное изображение планеты без пропусков.

Ноги у Хоппер подкосились, и ей пришлось опереться о стол, чтобы не упасть. Она перечитала абзац снова, потом еще раз, сначала отказываясь верить, потом осознавая невероятное значение открытия. Потом передала листок Дэвиду:

— Этого не может быть.

Он прочитал с расширившимися от удивления глазами, затем уставился на Элен.

— Невозможно. Там же не выжить! Совершенно невозможно! — на его лице отражался едва ли не ужас.

Она перевернула листок, и там оказался снимок: филигрань огоньков на черном фоне, растянувшаяся на целую страницу. В отчете приводился десяток других фотографий, сделанных в разное время и с разных позиций: одни — с орбиты, другие с увеличением до такой степени, что точки разрастались до миниатюрных звездочек. Но все они демонстрировали одно и то же: огни. Жизнь.

Хоппер принялась читать дальше:

На следующих страницах приводились фотографии в увеличенном масштабе, сопровождаемые подробными комментариями на предмет возможного назначения огней; кружками были выделены предполагаемые источники энергоснабжения и места выброса отходов. Затем следовал комбинированный снимок из космоса всей Холодной стороны: темный круг, испещренный точками огней, напоминающими разрозненные созвездия в ночном небе.

Хоппер открыла последнюю страницу раздела:

Элен вспомнила тела на баркасе и вновь задумалась, откуда же они плыли. Быть может, держали путь из тьмы к свету?

— Невозможно. Просто невозможно. Что же они там едят? — как заведенный твердил Дэвид.

— Но нам неизвестно, какими запасами они себя обеспечили. И потом, они могли их пополнять. Наверняка ведь у них есть… ну не знаю, приливная энергия, ядерная энергия, так что они вполне могли бы вырабатывать тепло, выращивать урожаи методом гидропоники… — Хоппер умолкла, не зная, что еще сказать.

— Но все это означает…

— Что есть уцелевшие. Господи, Дэвид, уцелевшие… — она невидяще уставилась на отчет. — Поверить не могу, там люди! Или были пятнадцать лет назад. Но они вполне могут по-прежнему жить там. — В комнате вдруг стало жарко. В горле у нее пересохло. А дождь все стучал и стучал по окну.

— Но почему они не выходят на связь?

— А вот это нам неизвестно. Возможно, они предпринимали попытки.

— Господи, неужто они до сих пор живы?

— Если спустя пятнадцать лет после Остановки на Холодной стороне проживали миллионы, то почему бы и нет? — пожала плечами Элен.

— Почему же тогда Давенпорт просто не убил Торна?

— Смотри.

На протяжении разговора она листала бумаги и в самом конце пачки обнаружила листок другого размера, написанный от руки, а не напечатанный, как предыдущие:

— Так вот почему его уволили, — произнес Дэвид. — И вот почему он не мог никому рассказать.

— Либо он принял позицию Давенпорта, либо не решился на действия, которые могли повлечь за собой хаос в стране.

Она вспомнила лицо Торна, умирающего на больничной койке. Вспомнила, с каким воодушевлением он воспринял ее появление. Ей вдруг стало понятно, каким одиноким он ощущал себя и какую неуверенность в себе испытывал. Целых пятнадцать лет он хранил молчание — из страха или из неуместной преданности старому другу и стране. Однако на закате жизни внезапно понял, как должен поступить, и попытался рассказать об открытии. Фишер не оправдал его ожиданий, и тогда он обратился к ней.