Вечный день

26

Элен, Хетти и Дэвид остались одни. Сдвинув поближе стулья, они сидели во дворике, все еще наполненном запахом благовоний, пота и пыли.

Вскоре после завершения церемонии люди разошлись, и магия собрания разом развеялась: общий хор перешел в отдельные реплики, узы единения распались. Хетти никак не прокомментировала сходку. Лишь разровняла граблями песок, залила водой кострище да аккуратно расставила стулья вдоль стены.

— Как вы его нашли? — заговорила первой Хоппер.

— Просмотрели реестр трудового найма, — отозвался Дэвид. — У Хетти эти сведения наверху собраны. Об этом, хм, известно очень немногим, скажем так. Полная информация, за исключением нескольких последних месяцев.

— И как же вы заполучили ее?

Хетти медленно проговорила:

— Кое-кому пришлось здорово рискнуть.

Она сверкнула своим единственным глазом достаточно сердито, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. Хоппер взяла у Дэвида листок бумаги, и он пустился в дальнейшие объяснения:

— Через месяц после смерти Гетина — мнимой смерти — в правительстве появился новый сотрудник, некий Стивен Малвейни. Вот только личность его поддельная, причем проделано все довольно топорно. Отметки о предыдущих местах работы неубедительные и узнаваемые. По сути, шаблонные записи спецслужб при переоформлении: два года в министерстве транспорта, три — в министерстве внутренних дел. Удивительно, что они вообще потрудились изменить даты. А фото Малвейни просто взято из досье Гетина. Похоже, им и в голову не приходило, что кто-то примется наводить справки.

— Так как мы с ним поговорим?

— Сейчас и решим.

— Дэвид, как насчет платы? — вмешалась вдруг Хетти.

Тот достал из кармана конверт и передал ей. Женщина открыла его и принялась пересчитывать измятые банкноты.

— Откуда они?

— Да отовсюду. Как обычно. Неотслеживаемые.

— Точно?

— Хетти, да разве я хоть раз давал тебе негодные купюры? — Хранительница хмыкнула, не отрываясь от счета. — Там небольшая добавка, если тебя что-то смущает. Мы же понимаем все сложности.

Отсчитав какую-то определенную сумму, Хетти развернула веером оставшиеся купюры, что-то пробормотала и затем спрятала их в рукаве.

— А кто были эти люди? — полюбопытствовала Хоппер.

— Хиваро. Из Южной Америки, если вы о таких никогда не слышали, — ответила женщина с некоторым вызовом, предполагая, что Элен с ее британским произношением абсолютно не сведуща в плане других культур. Хоппер оставалось только признать про себя ее правоту.

— А что это за место?

— Просто музей, — пожала плечами Хетти.

— Никогда раньше не встречала подобные церемонии в музеях.

— Возможно, вам стоит почаще наведываться в музеи, — хозяйка с неприязнью уставилась на нее своим единственным глазом.

Тут поспешил вмешаться Дэвид:

— Музей для всех, кто хочет сохранить свои традиции живыми. Некоторые общины не хотят привлекать к себе внимание больше необходимого. Хетти, я могу воспользоваться твоим телефоном? Мне нужно связаться с редакцией.

— Звони с настенного, посередине зала.

Дэвид ушел, оставив женщин сидеть вдвоем. Хетти все еще держала грабли, которыми разравнивала песок, и теперь принялась рассеянно выводить ими круги возле своей металлической ноги, мурлыкая под нос песенку. Но тут же прекратила свое занятие, стоило Хоппер заговорить:

— Много людей знают об этом месте?

— Достаточно.

— Почему вы занимаетесь этим?

Хетти глубоко вздохнула и медленно выдохнула, обдумывая ответ.

— Каждый из нас что-нибудь или кого-нибудь потерял, даже здесь. Но эти люди, они потеряли всё. И я считаю, что они должны иметь какое-то место, хотя бы для таких вот собраний. Без лишних вопросов.

— А вы? Откуда вы сами родом?

— Из Бельгии. Теперь это Житница. Но раньше там была Бельгия.

— И когда вы оттуда уехали?

— Когда там объявилась ваша страна.

Хоппер проигнорировала выпад.

— Как вам жилось, когда вы сюда перебрались?

— Мне повезло. Нашла работу прислугой. Работала в доме одного богатея, присматривала за ним. У него не было семьи, и после смерти он завещал мне дом. То было еще до Двенадцатого закона. — Упомянутый закон предоставлял правительству право реквизировать собственность и запрещал ее наследование иностранцами. — Лет двадцать назад. Потом я продала дом и переехала сюда, — Хетти умолкла и устало потерла глаз.

— А ваш дом на родине… каким он был?

— Да как и везде. Как и здесь до Остановки. Сейчас-то, конечно же, нет. Сейчас там… — она пожала плечами. — Ад.

— Откуда вы знаете?

— От мужа, Томаса. Когда пришли вы… когда пришла ваша армия, он остался в нашем городе. Гент, так он назывался. Мы договорились, что я переберусь в Англию, а Томас присоединится ко мне на одном из последних кораблей. Наставлял меня найти здесь дом и дожидаться его. Года через два я получила от него письмо. Рассказал, каково там. Все говорили, что я сошла с ума, пытаясь вернуться. Пожалуй, они не очень-то и ошибались. И все же мне удалось добраться до нашего бывшего дома. Я должна была увидеть Томаса снова. До меня дошла весть, что он умирает, и так оно и было. А потом, после его смерти, я вернулась. Хотя при этом и понесла потерю, — она постучала кольцом на пальце по металлическому протезу. — Это было несколько лет назад.

— Мне очень жаль.

— Вы же не виноваты, — пожала плечами Хетти и добавила: — После всего этого я и считаю своим долгом предоставлять хоть какое-то место каждому. Каждому, кто не отсюда.

— Я вас понимаю.

Женщина поерзала и сменила тему:

— Так что это за человек, которого вы ищете? Что в нем такого особенного?

— Пока даже не могу сказать, правда. Еще ничего не ясно. Но найти его для нас очень важно.

— Чтобы навредить тем, кто сейчас верховодит в стране?

— Я на это надеюсь.

— Тогда я на вашей стороне, — Хетти снова принялась мурлыкать какую-то мелодию, затем оборвала себя. — Да, именно так: я од-но-знач-но поддерживаю все, что бы вы ни делали против этих людей.

Какое-то время обе молчали. Затем хозяйка вновь заговорила, подняв взгляд к железной крыше дворика:

— Так вы с Дэвидом вместе?

— Нет. Больше не вместе.

— Жаль. Мне кажется, вы ему нравитесь, — Хетти улыбнулась, и Хоппер не без раздражения почувствовала, что покраснела.

Вдруг заверещал дверной звонок. Элен вскинула голову на резкий неожиданный звук, заполнивший дворик, и поняла, что он исходит из серой коробочки под крышей. Через пару секунд звонок повторился, на этот раз дважды, одновременно с ним послышались быстрые шаги. Во дворик выбежал запыхавшийся Дэвид.

— Хетти, не совсем уверен, но снаружи… Похоже, полиция. В штатском. По меньшей мере трое. Увидел их на мониторе возле телефона.

С другого конца склада донесся настойчивый стук по металлической двери. Затем на несколько секунд стало тихо, а потом, словно кто-то от души ударил в гонг, по всему музею прокатилось раскатистое гулкое «ба-а-м!». Еще не смолкло эхо, как последовал следующий удар, от которого задрожали стены.

— Они выламывают дверь.

Взметнув юбкой, так что в луче света сверкнул протез, Хетти резко встала.

— В той стене дверь. Ведет на улицу. Там пока тихо. Ваш шанс. Бегите.

— Но…

— Бегите!

Дэвид схватил Хоппер под локоть и потащил к стене. Она успела заметить на другом конце музея отблеск света, когда дверь там рухнула под очередным ударом тарана. Хетти неожиданно плавно скользнула в сумерки зала и, практически незаметная в своей кожанке, исчезла в его глубине.

Скрытая тенью дверь в стене дворика оказалась основательно проржавевшей. Дэвид навалился, и она с предательским скрежетом поддалась, открывшись в грязный запущенный проулок, поросший сорняками и воняющий гнилью.

Рядом на земле валялась металлическая решетка из толстых прутьев, покрытая дохлыми насекомыми и плесенью. Дэвид тут же поднял ее и подпер дверь.

Хоппер бросилась было вперед, однако он остановил ее:

— Не туда! Они будут караулить на улице.

Элен развернулась за ним в другую сторону. Вдруг из недр склада донесся резонирующий звук выстрела, за которым последовал звон разбитого стекла.

— Черт! — вздрогнул Дэвид.

Раздались еще два выстрела, а затем грохот оружия покрупнее, по-видимому дробовика. Ему ответил целый залп пистолетных выстрелов.

Через несколько метров им попалась еще одна дверь в стене, такая же старая и неприметная. Дальше по проулку располагались и другие, однако Дэвид принялся ломиться в эту — увы, безуспешно. Позади Хоппер слышала возбужденные голоса, неумолимо приближающиеся к дворику. Выделялся один, высокий и властный. Женский. Уорик.

Но вот загомонили уже во дворике: стражи порядка наткнулись на заблокированный выход. Элен взглянула на следующую дверь по проулку — ничего не выйдет, снаружи замок. Еще одна находилась слишком далеко, а в самом конце прохода виднелась залитая солнечным светом улица, где, несомненно, ее и Дэвида поджидали другие полицейские.

Хоппер огляделась в поисках какого-нибудь оружия. Пусто. А затем с другой стороны двери, в которую упрямо ломился Дэвид, раздались два приглушенных удара. Он отступил назад, и дверь распахнулась. Вдвоем они ввалились внутрь.

Их встретила кромешная тьма. Незримые руки — одного человека? двух? — затащили их внутрь, и дверь закрылась. Из проулка донесся грохот: полиция наконец-то сумела вырваться из дворика музея. Последовавший топот быстро стих: стражи порядка встали перед выбором. Затем двое бросились в противоположную сторону и еще двое ринулись в их направлении, и вот уже укрывшая их дверь затряслась от настойчивого стука.

Они стояли в темноте, едва не касаясь друг друга. Дэвид нашел руку Хоппер и предупреждающе сжал ее. А потом тот, кто впустил их внутрь, шагнул в сторону и открыл на двери небольшое решетчатое окошко на уровне глаз. Элен так и сжалась, когда темноту прорезал луч света, озарив фрагмент лица их спасителя — широкая скула да немигающий глаз.

— Здесь был кто? Кто-нибудь приходил? — Раздавшийся с другой стороны мужской голос, решила Хоппер, вполне мог принадлежать Блейку.

— Никого. Это чумная лечебница. Карантин.

Человек снаружи, судя по звукам, отступил назад.

— Слышал кого рядом?

— Нет.

— Если услышишь, немедленно сообщи в полицию. Неподчинение трактуется как преступление.

— Хорошо, констебль. Я понял, — и с этим окошко резко захлопнулось, погрузив их в темноту и тишину.