Падение драконов

— Ху-у-у-у-у-ум!

Третье пятно плыло издалека. С высоты было видно, как завихрения и круги слабого сияния стали собираться вместе, повинуясь какому-то невидимому течению.

«О да», — подумал Габриэль. Ариосто трудился изо всех сил, крылья тряслись от усталости, благородная голова поникла.

Последняя лошадь прошла середину дороги. Они все неслись галопом. Уровень воды стал выше, и лошади поднимали тучу брызг.

Огромная туша, морщинистая, черная, скользкая от морской воды, покрытая коростой неведомых паразитов, появилась из моря. Ее размеры сбивали с толку, обманывали глаз и человеческое чувство расстояния. Сосуды цвета зеленого льда пульсировали по всему телу. Тварь медленно поднималась, и безымянный ужас становился все сильнее.

Габриэль скормил своему скакуну немного силы. Он весь горел золотом и знал, насколько опасно для него почти любое заклинание.

«А что бы случилось, если бы я достиг превращения прямо сейчас»? — подумал он, пролетая мимо Изюминки, и крылья Ариосто вздрогнули.

«Люблю тебя», — сказал Габриэль.

«Держу пари, ты это всем зверям говоришь», — проворчал Ариосто. Огромные крылья загребли воняющий водорослями воздух, и львиные лапы коснулись песка. Габриэля перекинуло через луку седла, а Ариосто перекатился через собственные крылья.

Габриэль лежал в теплой соленой воде в ладонь глубиной и смотрел в темноту, а вода затекала в шлем. Над ним стояла Танкреда. Он пошевелил пальцами ног; у него болела шея.

— Черт, — сказал он вслух.

«Есть хочу!» — заскулил Ариосто.

— Во врата! Убирайтесь отсюда! — взревел промокший до нитки Габриэль, приходя в себя. — Вперед!

Десяток зеленых пересек последнюю полоску песка. Мортирмир колдовал — Габриэль понимал это по его позе. Петрарка тоже.

— Бегите! — закричал Габриэль лучникам, стоявшим у врат. — Милус! Стройтесь с той стороны врат!

Сэр Милус тут же повернулся и замахал руками. Знамя Святой Екатерины подалось назад, и линия копий за ним.

Разведчики шли по дороге. Вода поднималась.

— Они знают, что мы здесь, — сказал Морган, — и они нас ненавидят.

Габриэль схватил его за плечо.

— Беги! Не иди, беги!

Он обнял Петрарку, хотя и чувствовал, как злобная воля резвится в воде. Заклинание… увеличение…

Изюминка неслась галопом, и рядом с ней в седле сидел кто-то еще. Она осталась последней.

За спиной у Габриэля Анна Вудсток увела Ариосто через ряды людей во врата. Изюминка была еще далеко. Она остановилась кого-то подобрать.

Габриэль вошел в свой Дворец и на всякий случай захлопнул железные ворота. Затем он потянулся через воспоминания к умбротам и их пассивному щиту. Достал его, осмотрел и усилием воли наполнил только силой, что была внутри него, той силой, которая заставляла его кожу светиться. Ему не нужно было понимать, как это работает. Теперь он знал достаточно. Теперь он работал не с силой, а с чувствами, и он сплел щит из надежды и создал волну надежды, противоположность волны ненависти, исходившей от морских тварей.

Как будто все, что он когда-либо узнал от Пруденции, от Гармодия, от своей матери, от патриарха, от Аль-Рашиди и Мортирмира, сошлось и помогло выразить его сокровенную волю.

Это не было заклинание.

Просто теперь он был таким.

В реальности море поднялось так, что вода заливала бабки лошадей. Глубинная тварь уже вылезла из воды почти целиком: огромная и раздутая, она испустила волну бледно-зеленого света.

Свет ударил во что-то невидимое, вроде носа корабля, и обтек дорогу, разбившись о каменный остров, на котором стояли врата. Камень начал трескаться.

Изюминка и вцепившийся в нее Дауд пролетели мимо Габриэля, который осторожно пятился. Зеленый свет распространялся везде, но это была не зеленая сила привычного мира, а водянисто-зеленая бледная дрянь, жаждущая выпить его душу.

Его надежда столкнулась с желанием уничтожить и победила.

Он сделал еще шаг назад, и еще, и еще.

— Врата! — крикнул Мортирмир.

Кто-то схватил руку Габриэля и положил на ключ. Он повернул его.

Врата закрылись в тишине.

Он отпустил свое незаклинание и остановился, глубоко дыша и превосходно себя чувствуя.

Мортирмир кружил вокруг него.

— Это было впечатляюще, — сказал он.

— Мне понравилось, — признался Габриэль. — Готовьте войско.

Пару минут. Всех магистров ко мне.

— Тебе нужен отдых, — сказала Сью.

— Времени нет. Все накормлены?

Сью кивнула, еле сдерживаясь.

— Все, и люди, и кони. У меня кончились запасы, если мы не пошлем за ними обратно в Арле или не начнем грабить этих бедных ирков, то у нас ничего нет. Ну, кроме сорока бесполезных телег с добычей и умбротской костью.

— Не бесполезных, — возразил Габриэль. — Молодец, Сью. Надеюсь, все поспали.

Он огляделся и увидел Майкла с большим мечом в руке, Тома Лаклана, пешего, во главе пеших копий и белого отряда, Безголового, Фрэнсиса Эткорта, Изюминку, которая руководила рыцарями графа Симона. Огромный зал был набит битком: около двадцати тысяч человек, несколько ирков и один боглин.

Габриэль пошел назад, протискиваясь сквозь толпу людей в доспехах. С него капала вода, но холода он не чувствовал. Тепло тел согревало даже этот огромный зал. Он нашел Бланш.

— Пожелай мне удачи, — попросил он. — Если мы опять не угадаем… то я просто не знаю, где мы.

— Иди. — Она поцеловала его и улыбнулась. — Ты похож на фантастическое животное, любовь моя.

Он тоже улыбнулся. Чувство радости не исчезало, и он, хлюпая, побрел обратно через весь зал. Люди окликали его, и он на мгновение остановился, чтобы поцеловать Дубовую Скамью в щеку.

Он вернулся к пьедесталу и спросил Мортирмира:

— Можно одолжить твой голос?

— Конечно. — Мортирмир щелкнул пальцами.

— Солдаты! Мы шли маршем, и мы сражались. Я надеюсь, что теперь мы найдем то, что ищем. Если моя догадка верна, нас ждет бой. Вы должны быть готовы. Вас тренировали именно для этого. Держите строй, и мы победим быстро и легко. Вы готовы?

Раздался рев, а затем троекратные овации, которые эхом отразились от высокого потолка и словно бы сотрясли гору.

Габриэль стоял очень прямо.

— Готовы? — крикнул он красному отряду, первому у врат.

— Валяй! — крикнул какой-то лучник, и люди рассмеялись.

— Готовы? — спросил он в эфире.

Все ответили ему: Мортирмир, Танкреда, Петрарка и дюжина магов послабее.

Он повернул ключ четырежды и надавил на жемчужину.

И мгновенно ощутил волю, борющуюся с ним за контроль над вратами, и его сердце затрепетало от предчувствия победы.

— Получилось! — крикнул он.

В его Дворце появился Мортирмир, а затем Петрарка в длинных голубых бархатных одеждах и Танкреда в облачении монахини из Ливиаполиса, и все они взяли его за руки. Другие маги, в основном морейские и альбанские студенты, влили в их цепь силу.

Воля надавила на врата, Габриэль надавил в ответ.

— Как обычно. — Мортирмир рассмеялся.

Если описать борьбу за врата как борьбу с герметической волей на руках, то Габриэль выкручивал своему противнику руку, а потом пришлепнул ее к метафорическому столу.

Врата открылись.

Они были открыты ровно столько времени, сколько потребуется фейри, чтобы моргнуть глазом. Мортирмир бросил в них маленькое круглое яйцо из чистого золота.

Врата закрылись.

Три. Два. Один. Они считали хором.

Габриэль снова потянулся к вратам, и на этот раз сопротивления не было. Он распахнул их, и яркое солнце осветило красный отряд.

Они смотрели на скалистую тропу, земля тут была красно-бурой, камень серым и черным, кое-где росли пучки травы, и все заливал чудесный желтый солнечный свет. Было тепло.

В воздухе стояла пыль, такая плотная, что дальше нескольких полетов стрелы ничего не было видно. Землю за вратами усеивали трупы боглинов. Они валялись в беспорядке, и их кровь заливала все вокруг.

— Вперед, — сказал Габриэль.

Красный отряд прошел врата, сделал две сотни шагов, обогнул древний алтарь, две поваленные базальтовые колонны и огромный вулканический камень, и остановился в русле пересохшего ручья.

Белый отряд прошел врата и двинулся влево, по несколько копий за раз. Малый отряд въехал верхом, по двое, и выстроился справа. К этому времени первая волна противника показалась из пыли и тут же погибла.

Мортирмир миновал врата. Минуту он медлил, пока Танкреда и Петрарка поднимали огромные щиты в насыщенном силой воздухе, а затем вынул из ножен кинжал и вскрыл тушу боглина.

Габриэль посмотрел на массу розово-серых внутренностей.

— Это не боглины, — сказал Мортирмир. — Смотри, вот.

Габриэль знал, что увидит. И очень обрадовался: это означало, что они на правильном пути, что он прав.

Червь. Червь-одайн в боглиноподобной твари из иного мира.

— У нас получилось, — сказал Морган, на мгновение утратив юношеское высокомерие. Он радостно обнял Габриэля, а тот хлопнул его по спине.

Том Лаклан смотрел на них со спины большого вороного коня как на идиотов.

— С ума сошли, — заявил он.

Габриэль подумал, что вот-вот заплачет. Настолько легче ему стало. До боли.

— Ну, что там? — спросил Том. — Мы в заднице?

— Нет, — сказал Габриэль. — Нет, Том. У нас все хорошо. Теперь осталось только подраться и победить.

Лицо Тома расплылось в улыбке.

— Вот это дело. — Он посмотрел вверх и заревел: — А ну следить за знаменем! Держать ряды!

Он ускакал вперед, армия продолжала идти через врата. Лучники красного отряда расстреливали бесов, мелких тварей размером с борзую, быстрых, смертоносных и бессильных против стрел на открытом пространстве.

Габриэль взгромоздился на высокого гнедого.

— А имя у тебя есть? — спросил он. — Будешь Джоном.

Джон навострил уши.

Твари нападали кое-как, они явно были захвачены одайн. Габриэль смотрел, как строится армия, как рыцари встают в линию, как вениканские моряки подходят к ним с фланга. Почти полсотни вениканцев погибло от зубов бесов и потока колдовства, прежде чем Петрарка вышел вперед и отбил чужое заклинание.

Графа Симона захватила врасплох атака из-за врат, потому что они были двумерные, что, впрочем, видели только герметисты. Но этрусские рыцари были закованы в доспехи с головы до ног, так что бесы ничего не могли с ними поделать. Даже если они стаскивали человека с седла, обычно удавалось отбить его невредимым.

Несмотря на мелкие потери, в целом это даже нельзя было назвать сражением. Армия просто продолжала свое движение. Армия шла через врата, армия наступала с флангов, армия осваивала местность в пятидесяти шагах впереди. Это требовало грамотного командования, поскольку любое неудачное решение могло привести к гибели или плену нескольких десятков человек, но войско наемников двигалось вперед, отбиваясь от встречных атак и занимая территорию, и магистры перешли от обороны к наступлению, а скорость движения армии увеличилась.

Габриэль начинал чувствовать себя зрителем. Он ездил взад и вперед вдоль строя, иногда отдавал команды, но старался не соваться в эфир. Он был на грани и знал это. И он не собирался становиться богом, пока задача не будет выполнена.