Тени Огнедола. Том 4

Глава 8. Клятый ребенок

Наше время

1124 год от основания Церкви

Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов

Один день до годовщины Дня Единения

Безвременье купалось в солнечном свете и журчании воды в фонтанах, смехе детворы и болтовне послушников Соборного и учеников Академии Картильи. Куда ни посмотри, взгляд натыкался на молодые, полные энергии лица. И на воздушных кочевников. После того, как летающий остров «пришвартовался» у восточных берегов Огнедола, его молодежь хлынула на материк рекой, и, разумеется, Безвременье стало одним из любимейших мест для посещений.

Кирай спешил. Он только-только сошел на землю с дирижабля и теперь распугивал прохожих своим небритым видом, в котором те каким-то чудом углядели свирепость. Единственное, что он успел сделать по прибытию в Безвременье, это позвонить в гостиницу, которую, как и многие другие, оккупировали воздушные кочевники, и в которой сейчас жила Рисса. Он пообещал, что вечером зайдет к ней, и торопливо повесил трубку, не в силах вынести ее радостные визги. До вечера оставалось всего несколько часов, и ему жизненно важно было встретиться с Лимусом. Только друг мог спасти его голову и подсказать, как сообщить Риссе, что ему придется стать затворником на безлюдном острове без возможности видеться с ней даже изредка. Возможно когда-то Гериал и найдет других церковников, которым можно доверить Рифу, но Кирай на это не слишком рассчитывал.

Командир ни к чему не принуждал его. Кирай сам предложил этот вариант, глядя на то, что творится в Срединном. Предложил уже после того, как Каюра выгнала оттуда Лимуса, а заодно и Риссу — от греха подальше. И если для друга решение Кирая не должно было стать концом света, то в случае с Риссой дело обстояло намного сложнее.

— Эй, вы гляньте, куда забрался!

— Да это первокурсник какой-то!

— Ага, как же. За такие фокусы его тут же турнут. Нет, это наверняка выпускник.

— Смотрите, что делает. Во дает!

Площадь между Соборным училищем и Академией Картильи никогда не замолкала. Даже ночью здесь находились любители горланить песни и отпускать похабные шуточки в сторону девушек, невесть что забывших в такое время на улице. Но сегодня площадь бурлила, будто похлебка на выкрученной до предела плите. Лимус назначил встречу на их «заветном» месте у фонтана, где они впервые познакомились, столкнувшись лбами. Но в таком столпотворении еще попробуй его найти.

Кирай проследил за тычущими вверх пальцами и уставился на шип, венчающий колокольню Академии.

— Ну что ты опять устроил, Лимус? — пробормотал он и стал пробираться поближе к башне.

Он узнал долговязую фигуру друга, коронованную огненно-рыжей шевелюрой, даже с такого расстояния. Еще бы не узнать! Тот забрался на самую верхушку шпиля, буквально на самую верхушку, и стоял на ней, едва покачиваясь, словно клятый фонарь.

— Нашел же время для фокусов, — ворчал церковник.

Наверняка Каюра уже все ему сообщила, и маг решил устроить прощальную вечеринку или другую глупость.

— Эй, смотрите, он сейчас упадет! — крикнул кто-то и несколько особо впечатлительных девушек ахнули.

Упадет, еще чего. Лимус мог балансировать на острие иглы и не упасть, а тут целый шпиль.

Но все же Кирай бросил на башню обеспокоенный взгляд. Лимус по-прежнему был там, красовался в лучах всеобщего внимания и, вероятно, ждал восторженных оваций.

А затем он раскинул руки в стороны и прыгнул. Толпа магов ликующе взвыла, а послушники загалдели, высмеивая «дисциплину», что прививают в Академии.

«Что ты творишь, раскрывай уже перепонки», — в голове Кирая пронеслась мысль. Пронеслась стремительно, во весь опор, изо всех сил стараясь оторваться от той, что следовала за ней по пятам: руки мага раскинуты в стороны, но перепонок нет — ни ножных, ни торсовых.

Лимус не в летательном костюме.

Удар прозвучал как-то глухо. Наверное, Кирай плохо расслышал его из-за того, что тот совпал с ударом сердца, от которого, казалось, лопнут ребра и качающая кровь мышца.

Толпа подалась в стороны, будто стая мальков в пруду, в которую бросили камень. Всего на долю мгновения на площади воцарилась тишина, подобную которой город знал лишь тогда, когда был скрыт в недрах земли. А потом закричали женщины, и все понеслось, полетело, как сорвавшаяся с обрыва телега.

— Пропустите! В сторону! Прочь! Все прочь!

Услышь Кирай свой голос со стороны, и он его не узнал бы.

Он расталкивал людей, поначалу стараясь помнить, что далеко не все из них церковники. Но с каждым новым шагом толпа становилась плотнее, она словно нарочно не позволяла ему пройти, и он принялся отбрасывать мужчин и женщин в стороны, будто снопы соломы, уже не осознавая, что делает.

В какой-то момент поле из людей поредело, раздалось в стороны, выпустило из своих тисков.

Кровь. Там было так много крови. Будто нерадивая доярка разбила кувшин с молоком, только молоко было красным и горячим. И липким, каким же липким оно было!

Кираю казалось, что он никогда не отмоет эту красноту со своих рук. Что она въестся в кожу, проникнет внутрь, отравит, расползется по всему телу неизлечимой болезнью. Но он все равно пачкал в ней пальцы и ладони, упав на колени подле распластавшегося тела, и не знал, что ему делать.

— Врача! Приведите врача! — кричал кто-то или же он сам. — Здесь есть «светочи»? Найдите хотя бы одного!

Нет, все-таки это был он. В те годы никто не додумался бы звать «светоча». Те, не высовываясь, сидели в резервации, построенной для них неподалеку от Центра изучения Светоча, о котором пока толком еще никто и не знал. Радио и телевидение только начали кампанию по их реабилитации. Но даже окажись рядом кто-либо из них, они ничего не смогли бы сделать. Светоч мог исцелить практически любые раны. Но здесь уже некого было исцелять.

— Лимус… Лимус, что ты наделал? — Кирай раскачивался над телом друга, запустив пальцы в волосы. — Зачем, Лимус…

Он хотел бы поднять того, прижать к себе, но боялся, что от малейшего прикосновения черты лица мужчины еще больше исковеркаются. Превратят его из вечно смеющегося балагура, выдающегося мага корпуса мечников, ученика знаменитейшего из децемвиров воздушных кочевников, в кого-то другого.

— Почему, Лимус, почему…

Ответ был известен с самого начала. Но Кирай осознал его, только когда пришел в себя, сидя у стены на полу в морге, куда привезли тело Лимуса. Он не помнил, как здесь оказался. Не помнил, как покалечил нескольких человек, которые пытались увести его от тела друга. Не помнил скрутивших его церковников и прилетевшего по затылку успокаивающего удара дубинки. Не помнил, как заметно поубавился пыл стражи, стоило им обнаружить в его кармане удостоверение егеря. Несколько часов провалились в небытие, и он вместе с ними, пока его не выдернул из беспамятства хлопок двери. Но страшен был не он, а тонкий, острый, как пришедшее осознание случившегося, цокот каблуков.

Даже спустя несколько лет Кирай так и не нашел ответ, как глава Длани смогла всего за пару часов преодолеть расстояние между Срединным госпиталем и Безвременьем, а прямо спросить не решился. Может быть, она прибежала, сорвавшись с места, стоило ей ответить на тот роковой звонок? Судя по ее растрепанному виду, это вполне могло быть правдой. Но кто ей позвонил? Кто-то из отделения Длани?

Она даже не посмотрела на Кирая. Медленно прошла мимо, и цокот ее каблуков вдалбливался все глубже в голову, рождая едва контролируемое желание схватить туфлю и вколотить ее себе в висок.

— Только попробуй, — резко обернувшись, прошипела Каюра, и Кирай инстинктивно вжался в стену.

Она отвернулась от него и посмотрела на лежащее на столе тело. Его не раздели и не накрыли материей. Не вытерли кровь. Нет, на площади маги воды за считанные минуты вычистили место происшествия так, что камень стал сверкать, как наполированный грош. Но здесь они не сделали ровным счетом ничего, словно боясь или брезгуя что-либо предпринимать в отношении мага, который не являлся гражданином Огнедола.

Место происшествия. Не гражданин Огнедола. Не уполномочены. Инцидент. Кирай начинал припоминать слова, которые люди произносили неясно с какой целью, пока он с трудом понимал, что происходит. Проклятье… он ведь церковник. Один из лучших выпускников Соборного за последние годы. Егерь. Он не должен был вот так потерять самообладание.

Кирай вздрогнул всем телом от внезапного грохота. В свете электрической лампы сверкнул подлетевший в воздух металлический поднос с инструментами, плаксиво разбились пустые стеклянные емкости.

Следующий удар Каюры пришелся на стену. Камень Безвременья не могла повредить даже сила дочери Всевидящей, и каждый раз, когда Кирай слышал глухой, похожий на треск, звук, он знал, что это крошится не стена.

— Вон! Пошли нахрен все вон! — прокричала глава Длани, когда прибежавшие на шум работники морга распахнули дверь.

Дверь тут же закрылась.

— Чтоб их всех хасс сожрал, — прорычала Каюра и ударила коленом по тумбе стола, сминая металл, словно бумажку. — Проклятье! — на отливающей медью стене появилось еще одно пятно крови, оставленное разбитым до костей кулаком. — Клятый ребенок!

Каюра рвала и метала недолго. Во всяком случае, когда она замерла посреди разгромленной комнаты, несколько шкафов все еще оставались целы. Выжил и второй стол: у главы Длани были на него другие планы.

Каюра подтащила его к тому, на котором лежал Лимус, поставила вплотную, остановилась, будто забыв, что хотела сделать.

— Уходи, Кирай, — не оборачиваясь, глухо произнесла она.

Он, до этого не смеющий пошевелиться, чтобы не разделить судьбу мебели, медленно поднялся на ноги.

— Почему? — вопрос вырвался сам собой. Он спрашивал не причину, по которой должен был уйти, но ту, из-за которой все это вообще произошло. — Вы же устранили нанесенный ею вред. И командир…

Стол, край которого все еще сжимали пальцы Каюры, жалобным скрипом попросил прекратить задавать вопросы.

— Этого оказалось недостаточно, — бесцветным голосом произнесла девушка. — Повреждения оказались глубже, чем мы предполагали. Уходи, Кирай. Если еще не слишком поздно.

Последняя фраза обожгла его, точно раскаленная кочерга, воткнутая в горло, и он вылетел из помещения, уже не видя, как глава Длани легла на соседний стол рядом с телом Лимуса и положила руку, с медленно заживающими костяшками, ему на грудь.

Да, скорее всего глава Длани смогла добраться до Безвременья за столь короткий срок, потому что бежала, а не воспользовалась каким-либо транспортом. Во всяком случае Кираю казалось, что он добрался до гостиницы, в которой остановилась Рисса, за какие-то жалкие пять минут, тогда как здание находилось на другом конце Безвременья — в новых кварталах, построенных уже после того, как город вынырнул из глубин.

— В каком она номере?! — влетев в гостиницу, он швырнул в лицо администратора вопрос.

— Прошу прощения, я не понимаю о чем…, — сухопарый мужчина с перепуганными мышиными глазами выронил ручку, которая, пользуясь моментом, быстро закатилась под стол.