Тени Огнедола. Том 4

— Что, тебе тоже нравятся маленькие девочки в красивых платьях? — с ухмылкой спросил он.

Щеки Рифы вспыхнули. Ей казалось, что мальчик тоже покраснеет и запротестует. Но он только молча бросил взгляд на лицо нависшего над ним Дани, и в животе Рифы промелькнул и тут же исчез неприятный холодок.

— Или, может, тебе тоже хочется платье? — Дани рассмеялся над собственной шуткой, порывисто выпрямился, едва качнулся, но быстро нашел равновесие. — Красавица, а найди-ка и ему что-то по размеру.

— Дан, ну ты совсем уже, — хихикнула черноволосая.

— Ты найди, найди. Может Ронк от такой картины хоть немного оттает.

Продолжая хихикать, девушка полезла в шкаф.

Мальчик вяло отпирался: «Больше для вида», — решила Рифа, украдкой следя за тем, как тот напяливает протянутый ему красный с оборками сарафан.

— И куда только твои родители смотрят? — хмыкнул Дани. Его ладони лежали на плечах Рифы, едва прикрытых тонкими лямками платья, и она не смела лишний раз пошевелиться. — Разрешили так волосы выкрасить, еще и татуировку сделать.

— Отец говорит, что я могу выглядеть так, как сам того хочу, — гордо ответил мальчик и выпятил грудь, демонстрируя нарисованное на ней дерево.

— Мне б такого папулю, — прыснула черноволосая и, поправив подол сарафана, ущипнула мальчика за щеку. — Какие сладкие ямочки.

— Так, ладно, все во двор, пока Ронк в конец не уморил рыжего, — скомандовал Дани.

От дикого, темного леса внутренний двор отделял невысокий дощатый забор. Силлест суетился вокруг стола, доставляя на него блюда, при виде которых рот Рифы наполнился слюной. Ронк сидел в плетеном кресле возле костра, курил толстую, скрученную из бумаги самодельную сигарету, и время от времени лениво поворачивал вертела с кусками мяса и овощами.

— А включи-ка погромче, милая! — Дани отпустил руку Рифы и звонко шлепнул светловолосую ниже спины. — Разгоним всех хассов, духов и прочую нечисть!

Предоставленная сама себе, Рифа не знала, куда ей спрятаться от грохочущей музыки и перекрикивающих ее голосов. Перестав ее замечать, Дани устроился в кресле у костра вместе с девушками: светловолосая сидела на его левом колене, а черненькая — на правом. Они смеялись над его шутками и пили прозрачный, желтый напиток из бокалов на высоких ножках. На столе не осталось больше места, и Силлест, прихватив с собой целую бутылку, присоединился к остальным.

Чувствуя себя совершенно потерянной, Рифа села на приставленную к столу лавку и уткнулась взглядом в свои босые ноги. К такому красивому платью, что ей дали, обязательно нужны были туфли. Но их не было.

— Эй, кроха, ешь, что хочешь, не стесняйся! — крикнул ей Дани и сразу забыл о ней.

Живот требовательно заурчал, стоило Рифе посмотреть на стол. Там было столько всего! Теперь она понимала, почему Ронка называли сладкоежкой. Такого количества сладкого она не видела даже в фильмах: желе, пирожное с заварным кремом, румяные кексы, конфеты россыпью! Среди них затесалось несколько салатов и пара глубоких мисок, содержимое которых Рифа не видела. Но они находились на другом краю стола, и, не решаясь сойти с места, она потянулась к ближайшей тарелке с политым глазурью домашним печеньем.

— Нельзя, — прозвучало над ухом.

Рифу с ног до головы окутал аромат соснового леса. Она чувствовала его и раньше — легкую нотку, смешавшуюся с морем других запахов, но сейчас вокруг не осталось ничего, кроме этого терпкого, пробуждающего аромата.

Испугавшись, она одернула руку и подняла взгляд на появившегося рядом мальчика. И как только ему удалось к ней подкрасться?

— Мне разрешили, — тихо сказала она.

— А я говорю — нельзя, — он ослепительно улыбнулся и посмотрел на печенье. — Это тебе нельзя и это тоже. А это даже я не стал бы пробовать, — он медленно продвигался вдоль стола, принюхиваясь к блюдам. — Ох, намешают же всякого. Нельзя, нельзя, нельзя. О, вот это можно!

Нисколько не стесняясь, он подхватил самую большую миску с вставленной в нее ложкой и дал Рифе.

— Картошка? — немного разочарованно протянула она, заглянув во врученный ей тазик с круглыми, политыми сметаной и посыпанными укропом картофелинами.

— Ага. Ешь-ешь, тебе нужно питаться как следует. А то навсегда останешься такой мелкой, — сказал мальчик и плюхнулся на скамейку рядом.

На фоне остальных угощений, миска с картошкой выглядела совсем не привлекательно, но мальчик был прав. Сладости только после главного блюда.

— Спасибо, — пробормотала Рифа.

Голод взял свое, и не прошло минуты, как она уже уплетала картошку за обе щеки. Все это время мальчик сидел рядом, смотрел на нее, улыбался и болтал худыми ногами, выглядывающими из-под коротенького сарафана.

— Как тебя зовут? — спросила она, когда живот заполнился приятным, мягким теплом.

— А как хочешь, так и зови, — легкомысленно ответил тот.

— У тебя нет своего имени?

— Есть. Но оно сложное.

— Я запомню.

— Не-а, не запомнишь.

Рифа подняла на мальчика хмурый взгляд, но он остался непоколебим. Обидевшись, она надула губы, и тот заливисто рассмеялся.

— Ладно-ладно, если хочешь, можешь звать меня Ри.

— Но это же просто часть моего имени!

— И что? Тебе жалко? Ты маленькая жадина?

— Оно ненастоящее! — Рифа протестующе топнула ногой.

Мальчик в удивлении округлил глаза и сдавленно прошептал:

— Твое имя ненастоящее?!

— Не мое имя, а твое!

— А я настоящий или нет?

Что за глупый вопрос?

Смутившись, Рифа отвела взгляд. Все дети такие странные, или только этот мальчик?

Компания у костра взорвалась громким гоготом, и Рифа, вздрогнув, едва не уронила миску с остатками картошки, но Ри вовремя подхватил ее и поставил на стол.

— Боишься? — спросил он.

Рифа поежилась. Перевела взгляд на Дани и остальных. Их разговоры становились все громче, пусть и были таким же непонятными ей, как и до этого; они много пили и курили — сквозь еловый аромат время от времени просачивался другой, смутно знакомый. Рифа чувствовала себя неуютно, тревожно, ведь ей нельзя было останавливаться, нужно было идти на восток, но она не решалась побеспокоить Дани, когда тот так веселился. И только сейчас, когда мальчик прямо спросил ее об этом, она поняла, что и правда боится, пусть и сама не знает чего. Может, ее пугал притягательный на первый взгляд запах ели? Или его обладатель?

Вспомнив, как он посмотрел на Дани, тогда, на втором этажа, Рифа поджала губы и кивнула.

— Не дрожи, мелочь. Торжественно клянусь, что пока я рядом, тебя никто не обидит. Веришь мне?

Она отрицательно покачала головой.

Ри хмыкнул.

— А тем, к кому села в машину, значит, веришь?

— Нет.

— И зачем же ты тогда поехала с ними?

— Я…

Рифа окончательно потерялась. Она хотела оправдать надежды, которые на нее возложил дедушка отца, хотела все исправить, хотела попасть на восток. Что еще ей было делать? Сама она никогда бы не добралась. Она ведь даже не знала, куда ей нужно, кроме того, что на восток!

— Не хныкай, — Ри легонько дернул ее за косичку и подмигнул. — Сиди здесь и никуда не убегай, ладно? Я сам обо всем позабочусь.

И он улизнул к шумной компании у костра, оставив после себя едва уловимый запах хвои.

Поджав к груди коленки и обняв ноги руками, Рифа смотрела, как он вьется вокруг пятерки, смеется над шутками Дани, позволяет таскать себя за щеки и тискать. Силлест предложил ему сигарету, а Дани протянул бутылку, и Ри курил и пил под хихиканье девушек и одобрительные реплики парней.

Ронк был единственным, кто вел себя тихо. Он неподвижно сидел в своем кресле, выдыхал сигаретный дым и не отрываясь смотрел на Рифу, даже когда остальные пересели на расстеленное на земле покрывало. Похоже, она все-таки сильно его разозлила, раз он даже не обращал внимания на предложения остальных присоединиться.

Вскоре девушки оставили Дани с Силлестом и ушли в тень разлапистой липы, под которой висела широкая качель для двоих. Развалившись в кресле, Ронк продолжал ощупывать Рифу глазами. Ей было не привыкать к вниманию, Кирай и сам мог подолгу следовать за ней взглядом, думая о чем-то своем, но он никогда не смотрел на нее так, как смотрел Ронк.

А затем он позвал ее. К тому моменту Силлест уже приглушил музыку, и Рифа отчетливо услышала свое имя, произнесенное Ронком, зачем-то расстегнувшим пуговицу на штанах. Маленькое, короткое движение руки, но Рифа все равно его заметила.

— Подойди ко мне, девочка, не бойся, — попросил он.

Она поднялась с лавочки и хотела было сделать в его сторону шаг, как рядом с ним появился Ри и, не раздумывая, уселся тому на колени.

— Ты что творишь, пацан?! — Ронк попытался столкнуть его, но мальчик прицепился к нему, словно репейник.

— А что? Разве я тебе не нравлюсь? — в голосе Ри зазвучали медовые нотки. — Зачем тебе девочка? Она все равно ничего не понимает.

— А ты, значит, много чего понимаешь.

Ронк потянулся, чтобы схватить мальчика за хвост, но тот легонько ударил его по руке. Огорошенный, Ронк застыл.

— Руки прочь от волос, — Ри пригрозил ему пальцем. — К хвосту можно прикасаться только отцу и моей женщине.

— Твоей женщине? Откуда у такого сопляка, как ты, женщина? Да ты сам похож на девчонку!

— Так что тогда тебя не устраивает, а, Ронк?

Рифа не понимала, о чем они говорят, но судя по тому, что Ронк не стал прогонять мальчика, а, напротив, положил руку тому на бедро, его все устраивало.

Едва она вернулась на свое место, как ее снова позвали.

— Кроха, милая, что ты сидишь там одна? — Дани приподнялся на локтях и похлопал ладонью по покрывалу рядом с собой. — Иди ко мне, я покажу тебе кое-что крутое.

Сидящий возле него Силлест поперхнулся дымом, ткнул Дани коленом в бок и прошипел:

— Ты совсем уже?

— Я же не тебе предлагаю. Вот и не мешайся, — шикнул на него Дани.

Силлест безразлично развел руками и снова затянулся сигаретой.

— Кроха, не робей, беги ко мне, я тебя не обижу.

Дани сел ровно, поманил Рифу, и когда та не шелохнулась, поднялся сам. Он держался на ногах нетвердо, пошатываясь, и, испугавшись, что ему плохо, Рифа вскочила с места, чтобы помочь.

— Эй, выродок, девочку не трогать. С вас и меня хватит.

Казалось, от произнесенной мальчиком фразы, застыла не только кровь в жилах, но и все живое в лесу. В животе снова похолодело. Но на этот раз это колючее, бросающее в дрожь чувство не исчезло так же стремительно, как появилось. Оно задержалось, стало обустраиваться внутри, занимая все больше и больше пространства.

Ей нужно бежать. Скорее бежать отсюда. Сейчас она понимала это так ясно, как никогда, но ноги больше не слушались.

— Ты это сейчас мне? — Дани в изумлении посмотрел на мальчика.

— Тебе, тебе, кому еще? — Ри убрал со своего бедра руку Ронка и улыбнулся. — Какой ты непонятливый, Даниэл. А вот мне все было ясно, как белый день, с самого начала. Но отец с этой своей презумпцией невиновности мне все уши прожужжал, — он закатил глаза. — Сам-то он не слишком этому принципу следует. А как обо мне речь заходит, так сразу начинается: этого не тронь, того не обидь. И где справедливость? Но раз теперь все вы ясно обозначили свои намерения, мои руки развязаны. Ой, слюнка потекла. Как не эстетично, Ронк, ты же в порядочном обществе.