Удача в подарок, неприятности в комплекте

Глава 24. Алексей

Как шутил Сашка, я человек тихий и скромный, тихо прикопаю, скромно отпраздную. Только вот праздновать сейчас не хотелось совершенно, и так-то неприглядная история стала откровенно мерзкой. Дарья Васильевна, вне всякого сомнения, та ещё стерва, полюбовник её и того хуже, а господин Васильев в прямом смысле слова под раздачу попал. И не только он, а ещё и вся семья Пряниковых. Самое же паскудное, что даже смерть Васильевой и арест Рябинина ничего в лучшую сторону для пострадавших изменить не смогут. Прохор Захарович подобен вырванному с корнями дереву, да и загубленную купеческую репутацию уже ничто не вернёт. А если окажется, что купец или его сын в убийстве повинны, то ещё и на каторгу отправляться придётся, остальным же родственникам век доживать с клеймом, хуже каторжного. Вот и получается, что дело к развязке близится, а радости от этого ни-ка-кой. Нет, всё-таки не зря я из следственного ушёл, тягостная эта работа.

Я повёл плечами, словно приноравливаясь к тяжёлой ноше за спиной, по сторонам огляделся, проверяя, не свернул ли во время тягостных раздумий с пути, и прибавил шагу. В этой истории, как с ампутацией, лучше не тянуть, резать по живому, а то только хуже будет, больнее. Тем более что убийцу, пусть и такой дамы как Дарья Васильевна, всё равно найти надо, не дело это, резать тех, кто тебе не нравится.

- Барин, подай копеечку, - ко мне подбежал тощий грязный мальчуган, на чумазом личике которого светились умом и озорством два больших и круглых, как у совы, глаза, - а я тебе чего скажу!

- Скажешь, чтобы я копеечек почём зря не давал, - я знал эту шутку, не раз слышал от таких вот уличных мальчишек, но тем не менее полез за деньгами, не смог пройти мимо этого паренька.

- Не-е-е, барин, - мальчуган тряхнул косматой, цвета перепревшей соломы, шевелюрой, удивительно похожей на воронье гнездо, - я мужик взрослый, почём зря шутить не стану. Дело скажу.

- Держи, деловой, - я положил парнишке в ладонь блестящую монетку в десять копеек, - будь здоров.

- Погодьте, барин, - мальчуган шустро спрятал монетку и ухватил меня за рукав.

- Иди, малец, да будь осторожен, - я чуть коснулся вихров над высоким чумазым лбом парнишки, - городовым не попадайся на пути.

Мальчуган деловито поддёрнул спадающие, украшенные заплатами на коленях штаны, по поясу старательно затянутые обрывком верёвки, длинно сплюнул сквозь зубы:

- Не волнуйтесь, барин, я ентого городового, что тут за порядком следит, не первый дён знаю. Туповат, хоть и исполнителен, уйти от него плёвое дело. А сказать я вам хотел следующее, - мальчишка придвинулся ко мне, по сторонам огляделся и зашептал заговорщически, - сердце разумом не глушите, тогда всё у Вас будет славно.

Я удивлённо приподнял брови, приоткрыл рот, собираясь уточнить у парнишки, что он хотел этим сказать, но тут за спиной у меня раздался громкий треск, грохот и такая забористая ругань, что даже мне, к мату привычному, захотелось присесть и закрыть уши. Я обернулся и увидел просевшую телегу, рассыпавшиеся, местами разорвавшиеся мешки, просыпанную муку, черепки глиняной посуды и молочное озеро, к которому уже пристроились три тощих бродячего вида кота. Вокруг телеги суетился тощий мужичонка с косматой бородёнкой, тучный краснолицый парень в костюме приказчика и ещё три мужика, один из которых только что огнём не плевался, громогласно костеря косорукого извозчика, который телегу уронил аккурат на его горшки.

- Да что б твои глаза повылазили да повыпадали, - голодным львом рявкал городовой, пытаясь навести порядок, но лишь внося ещё больше сумятицы, - запорю!

Я повернулся к парнишке, но его уже и след простыл. Странно, обычно мальцы падки на такие вот крушения, их хлебом не корми, дай поглазеть на происшествие. Может, на другую сторону перебежал, чтобы не только посмотреть, но при удобном случае ещё и украсть что-нибудь? Машинально, по военной привычке, я посмотрел на землю в поисках следов беспризорника и недоверчиво нахмурился. Земля была мягкая, пыльная, следы должны были отпечататься хорошо, только их нигде не было, словно босоногий беспризорник был духом бесплотным. Да нет, бред, такого не может быть!

- Любезнейший, - я подошёл к тяжело дышащему городовому, утиравшему потный лоб большим клетчатым платком, - скажите, что за парнишка тут крутится?

- Какой парнишка? – страж порядка нахмурился и завертел головой по сторонам, сердито приговаривая. – Беда с этими побродяжками, никакого спасу от них не стало, впору топить, точно котят.

Мда, любовь к детям прямо зашкаливает, все известные педагоги мира рыдают и рукоплещут. Я подробно описал городовому паренька, с которым разговорился буквально пару минут назад, и с каждым моим словом бравый служитель закона серел лицом и оседал, словно сугроб, оказавшийся под жаркими лучами весеннего солнца.

- Ох ты ж, господи, - городовой перекрестился, испуганно озираясь по сторонам, - господин хороший, да Вы, никак, Игнашку видели!

- Игнашку? – Я вопросительно приподнял бровь, не видя ничего жуткого ни в имени, ни в самом мальчонке.

- Точно так, сударь, - городовой с трудом сглотнул, опять осенил себя крестным знамением. – Года три, можа, четыре назад Игнашка осиротел, мамка его от голоду вместе с сестрёнкой малой померла, а батьку своего он и не знал никогда. Иных родичей у парня не оказалось, потому податься ему было некуда, вот и стал бродяжкой уличным. Сильно, правда, не пакостил, сперва вообще работу пытался найти, да кому он нужен, малой да тощой? Питался Игнашка тем, что люди добрые подадут, сперва-то его шибко жалели, да потом заприметили за ним вроде как странность одну…

Страж закона замялся, точно красна девица на выданье, потупился, усы затеребил, пришлось подтолкнуть застопорившуюся беседу, тем более что мне и самому интересно стало, какую странность могли заметить у мальчугана. На психопата он не похож, на малоумного тоже, тогда что случилось?

- И что же за странность появилась?

- Игнашка людям сокровенное говорить стал, - городовой с трудом сглотнул, опять перекрестился, - ей-бо, не вру. Он вот так в глаза посмотрит и все самые сокровенные думки скажет. Девице одной заявил, чтобы та не ждала жениха, он, мол, с ней натешился и к жене да детишкам своим и поехал. Ну, та, понятное дело, в слёзы, Игнашку прибили, а через седмицу родич из города им отписал, что, мол, видел женишка в компании супруги да деточек. Так-то вот.

Ясно. Судьба свела с экстрасенсом доморощенным, мало мне чудес было, теперь ещё и это! Однако, странно, что городовой о пареньке в прошедшем времени говорит, да и страх этот тоже, пожалуй, чрезмерен. Во все времена встречались провидцы, предсказатели и прочие чудотворцы, их, возможно, не сильно любили, но настолько сильно не боялись. Порой даже к лику святых причисляли.

- И где же можно найти этого талантливого отрока? – я решил непременно сыскать мальчугана и постараться устроить его в какой-нибудь дом или приют, не дело такому мальцу на улице бедовать.

Городовой уставился на меня так, словно я в паука превратился и алчно жвалами заклацал, к шее стража закона лапы протягивая:

- Господь с Вами, господин хороший, Игнашка же помер, уж полгода как!

Меня словно обухом по голове ударили, по спине пробежали мурашки, ладони повлажнели от пота:

- Как… помер?

- Так его купец Караваев зашиб. Дело было так: купец аменины праздновал, шибко гулял, дня три, не меньше. На третий дён когда из дома выполз, в церкву побрёл, свечку поставить за вразумление жены сбежавшей, дабы прояснился разум её, пробудилась совесть и вернулась она в лоно супружеское.

Я так погляжу, к клятвам верности тут относятся более чем легкомысленно, а супружество и вообще считается формальностью, внимания не стоящей.

- На пути ему Игнашка встретился, - городовой вытер лоб платком, - Караваев ему копейку кинул, на, мол, выпей за моё здоровье. А Игнашка монетку не поднял, на купца пристально посмотрел, да и сказал, что, мол, сколько свечек не ставь и пожертвований не делай, а всё одно грех убийства с души не смоешь.

- Убийства?

- Да-с, убийства. Купец заругался, забранился, а Игнашка, душа бесстрашная, на церковное крыльцо взлетел и закричал, что, мол, Караваев свою жену из ревности, зверь лютый, заживо в выгребной яме утопил, а всем сказал, что она с полюбовником сбежала. Ну, на шум, понятное дело, люди собрались, мы с Михаилом Алаковым, тоже городовой, приспели, стали купца вязать, а он, медведь шалый, из наших рук вывернулся, к Игнашке подскочил, за волосья его схватил да со всей-то своей дикой силы о крыльцо и шваркнул.

Городовой перевёл дыхание, вытер потный лоб, перекрестился, закончил глухо:

- Караваева мы, ясное дело, скрутили, жёнку его, как Игнашка и сказывал, в яме выгребной нашли. Избил её изверг шибко, затем руки из суставов выдернул, за спиной скрутил, да в яму, подлюга, и сбросил. Доктор потом сказал, что она ещё жива была, когда её топили.

Да, о гуманизме жителей Семиозерска можно легенды слагать, там как раз реки крови и мучения несчастных жертв приветствуются.

- А Игнашку в церкву забрали, лечить пытались, да какое там, ему же купчина всю утробу отшиб. Пометался парнишка в горячке дня три, а на рассвете четвёртого помер, отлетела его душа невинная прямиком к ангелам небесным.

Если душа Игнашки отлетела, то как же я мог его видеть, более того, говорить с ним?

- А что, мальчика больше никто и никогда не видел? – меня абсолютно не прельщала перспектива стать медиумом и общаться с покойниками, мне и своего собственного дара за глаза и за уши хватает.

Городовой опять усы затеребил, признался неохотно:

- Видали, случалось. Коли мужик какой или девка на распутице оказывались, совет им был нужен, непременно к ним Игнашка являлся, милостыньку просил, а коли подавали ему, то он и подсказывал, как поступить.

Угу, значит, я на распутице оказался? Ну, уж это, простите за грубость, свистёж художественный, всё в моей жизни ясно и понятно!

«Так ли, барин?» - прощебетал рядом мальчишеский голосок. Но я даже не стал оборачиваться, рыкнул негромко:

- Да! Всё у меня хорошо.

- Ась? – городовой с виноватым видом посмотрел на меня. – Прощенья прошу, господин хороший, не расслышал.

- Я говорю, далеко ли до дома купца Пряникова? – я решил не замечать заливистого мальчишеского смеха, звучащего рядом.

- Так вот его владения, - страж порядка показал на основательный, словно древняя крепость, дом. – Ишшо дед строил, когда на бабке женился.

- Благодарю, - я кивнул городовому и направился к дому, но меня опять ухватил на рукав Игнашка, незримый никому, кроме меня:

- Сердце, барин, слушай, оно не обманет, любую личину, даже самую пригожую сбросить поможет, правду откроет.

- Слушай, Сват Самохвал, - я строго посмотрел на мальца, - я сам разберусь, что мне делать и как. Благодарю за заботу, но…

- Не любит она его, - прошептал парнишка и исчез.

К дому купца я едва ли не летел, а улыбка моя была столь яркой и ослепительной, что две прогуливающиеся под ручку барышни застыли на месте, неуверенно улыбаясь в ответ, а тащивший мешок мужик одобрительно крякнул, молодцевато тряхнул кудрями и залихватски сдвинул на бок засаленный картуз.