Империя дракона

–Я сам решу, – тихий, но твердый ответ поверг его еще в большее волнение. – Где она?

–Отлично, приходи за ней сам, – Ротберт немного приободрился. – Через день являйся на суд и защити ее, докажи какие права у тебя были на древний клад.

–Где состоится так называемый суд?

–Если ты такой великий волшебник, каким себя вообразил, то сам сможешь это определить.

Не желая больше сдерживать ярость, я опрокинул стол так, что Ротберт едва успел отскочить в сторону, однако быстрый прыжок он сделал с проворством довольно необычным для человека его комплекции.

–Для того, чтобы определить чье-то местонахождение мне не нужны ни шпионы, ни карта, но самым важным для дракона всегда была месть, – я развернулся и пошел прочь, не обращая внимания на горбуна, бормотавшего проклятия. Уже у порога я обернулся и заметил, что он вертит перстень на своей руке.

–Глупый мальчишка, – вполголоса ругался Ротберт. – На этот раз ты не сможешь далеко уйти.

–Вы в этом так уверены? – я нащупал в кармане один из свитков, который успел захватить с собой. Маленький сверток затвердел и нагрелся, словно металлическая трубка. Я еще не мог прочесть вязь иероглифов, но уже чувствовал, что между мной и древними тайнами установилась прочная связь. Свиток золотой лентой выскользнул из моих пальцев и молниеносно метнулся в сторону противника. Он как будто жил сам по себе и теперь, как удав стянул запястье Ротберта, не давая воспользоваться аметистовым кольцом. Если бы мне удалось уничтожить это кольцо, но, увы, оно казалось прочным, как ось земли. Все, что я мог сделать это отнять его и вскоре ощутил в своем кармане неимоверную тяжесть. Свиток вернулся ко мне, одновременно притащив с собой перстень, а угрозы и ругательства, раздававшиеся мне вслед, уже не имели значения.

Мощеные камнем дороги блестели от дождя. Идти было трудно, будто вместе с кольцом на плечи мне взвалили пудовую тяжесть. Что мне теперь делать с этим раскаленным куском металла? Выбросить? Но тогда кто-нибудь обязательно подберет его себе и мне на беду. Если кинуть его в омут, то Ротберт непременно изобретет способ вернуть его назад. А находясь среди моих вещей зловредная побрякушка давила на меня, как оковы на узника.

Я резко обернулся и поймал за шиворот прохожего, который имел неосторожность свернуть в переулок вслед за мной. Конечно же, пойманным следопытом оказался Винсент. Ни у кого больше не хватило бы наглости бегать за мной по пятам. На нахальном мальчишеском лице Винсента сначала отразилось изумление. Он и не подозревал, что кто-то может расслышать его тихие шаги у себя за спиной. Этот ловкий проныра считал себя непревзойденным шпионом и обязательно вертелся рядом с тем местом, где меня настигало очередное бедствие.

Он попытался вырваться, но я с силой встряхнул его, так что он пришел в себя после первоначального испуга и сердито ощетинился. Точь– в-точь, как потревоженный ежик.

–Пусти! – прошипел он, пробуя высвободить свой воротник.

–Сначала объясни, куда делась моя провожатая!

–Какая провожатая? – Винсент безуспешно пытался освободиться.

–Не притворяйся. Если где-то случается беда, то, значит, ты приложил к этому свою руку.

–Ничего я не знаю, – чересчур поспешно возразил он. – Кроме того, мне уже пора идти. Ночью на улицах небезопасно, даже для мага.

–Сначала тебе придется ответить на вопрос.

–Ну, ладно, я слышал, что она сейчас на острове, та красотка, которая оставила у меня на горле отметину, – нехотя признался Винсент.

–На каком именно? Островов много.

–На том, который принадлежит князю.

Я оттолкнул от себя Винсента, так, что он упал на мостовую и уже не осмелился подняться на ноги.

–Не попадайся больше мне на пути и останешься цел, – последнее предупреждение еще больше охладило пыл Винсента. Он с ненавистью смотрел мне вслед, но не смел сдвинуться с места, чтобы продолжить свой шпионаж.

Когда впереди показался уже знакомый дом купца, смертного слуги Ротберта, я легко запрыгнул на черепичную крышу и стал ждать. Если князю вздумалось лишить меня моего общества, то и я не оставлю в живых его прислужников. Сидя на коньке покатой крыши, возле бездействующей трубы можно было обозревать и улочки небольшого городка, и звездное небо, и конечно же мне были хорошо слышны все звуки, раздающиеся внутри дома. Колючий ветер трепал мой плащ и неприятно хлестал по лицу. В небесной высоте становилось все холоднее, зато внутри меня накалялась ярость. Там, в доме, двое спускались по лестнице к выходу, чтобы отправиться на полуночную службу к колдуну. Внизу хлопнула входная дверь, и я почувствовал, как кисть руки покрывается золотистой броней, как удлиняются и заостряются когти. Вид руки, в один миг превратившейся в костистую латную рукавицу, уже не вызывал у меня ни удивления, ни страха.

Впервые я применял силу дракона по доброй воле, без принуждения с чужой стороны. За предательство полагается мстить. В мгновение ока я спрыгнул с крыши и очутился лицом к лицу с купцом, подсунувшим мне заговоренную стекляшку. Он даже не успел удивиться, так как когтистая драконья лапа молниеносно полоснула его по горлу. Брызнувшая кровь как будто подпитала силу гнева. Обернувшись к его сообщнику и даже не рассмотрев его лица, всего одним движением я рассек ему горло. Лунный свет, засиявший после дождя, упал на место кровавой бойни. Подчиняясь внезапному порыву, я сорвал накидку со второго трупа и удивился, увидев женское лицо, когда-то приятное, но со следами порока. Зачем простой женщине ночью выбираться из дома в мужском костюме, да еще и в обществе слуги колдуна. Медальон, сверкавший на разорванной шее, чем-то привлекал внимание. Не задумываясь над своим поступком, я сорвал его с шеи жертвы и стал наблюдать, как медленно когтистая рука приобретает прежний человеческий вид.

Почти чувствуя приближение ночного караула, который на самом деле находился за много кварталов отсюда, я прошел вдоль по улице и постучал в дверь первого попавшегося постоялого двора. Плотно запахнув плащ, чтобы не бросалась в глаза окровавленная одежда, я переступил порог и сунул хозяину пару золотых монет, давая понять, что комната для ночлега требуется незамедлительно. Усталость не давала уйти из города, а воспоминания о Деборе крепко удерживали возле того места, где я видел ее в последний раз.

Хозяин поспешил предоставить помещение неразговорчивому и уставшему постояльцу. Комната находилась на втором этаже, и из окна было хорошо видно все, что происходило на узкой улице внизу. Там все было спокойно, пока не наступил рассвет. Дневной свет, пробившийся сквозь шторы, как будто, обжег кожу и усилил чувство усталости. Как только мне удалось отбросить в сторону страшные воспоминания и заснуть, проснулся город, взбудораженный убийством дракона. Первые утренние лучи коснулись покатых медных крыш соседних зданий, но даже утренняя свежесть после ночного дождя не казалась такой приятной из-за шума на улице.

Прошло немного времени прежде, чем я понял, что пробудили меня звуки набата. Колокольный звон возвещал о страшном происшествии, а острый слух дракона мог уловить тревожные перешептывания в гостиных соседних домов и на близлежащей площади. Раньше ушам никогда не было так больно, а сейчас из них чуть ли не сочилась кровь. Конечно, ведь колокола-то церковные. Единственная колокольня, которая есть в городе находится на церковной башне.

Я растопил камин, чтобы сжечь свою окровавленную рубашку. Зря я снял с шеи жертвы медальон, как будто злой дух подбил меня на этот поступок. Теперь придется выбросить побрякушку в колодец, ночью, когда рядом не будет свидетелей. Как бы Ротберт не учинил суд над неосторожной феей прежде, чем я успею отыскать ее. Где он этот остров, который принадлежит князю и что на нем находится? В мозгу ясно возникла картинка, Дебора стоит перед судом, в конусообразные окна врывается ветер и срывает цветы с ее платья, пламя свечи колеблется от дыхания обвинителя. Ротберт собирается вынести приговор, узловатые пальцы листают свод устаревших и несправедливых законов. Бедняжка Дебора. Скорее всего ее собираются казнить, но как можно убить фею. Только с помощью огня, такого же, который сейчас бушевал в камине. От одной искры стрекозиные крылышки красотки воспламенятся в один миг. Церковные колокола все еще продолжали звонить. Громкие, звучные, золотистые переливы резали мой слух. Народ спешил на утреннюю службу. Какая-то девушка пробежала под моим окном. Был хорошо слышен стук каблуков по мостовой. Хотел бы я пойти вслед за ней, в холодные, украшенные витражами стены и стряхнуть со своей головы проклятие, как остатки дурного сна, но, нет, двери церкви теперь закрыты для меня. Я поскорее закрыл ставни на окне, и комната погрузилась в полумрак. Только огонь весело трещал в камине и кидал на скудную обстановку танцующие оранжевые блики.

Кто-то постучался ко мне, и я рывком распахнул дверь, надеясь увидеть за порогом самое худшее, например отряд солдат, которым тоже не миновать расправы, раз они решили сунуться к дракону. Однако передо мной предстал всего лишь хозяин постоялого двора. Он взглянул на меня чуть ли ни с отеческой заботой и предупредил:

–Будьте осторожны, юный господин, по городу бродит нечисть.

Знал бы он кого предупреждает об опасности. Мне ли бояться прочих чудовищ, когда я стал их хозяином и собираю с них дань. Если бы в городе и вправду объявились порождения зла, то и они бы шарахнулись в сторону при моем приближении.

Я почувствовал, как перстень начал пульсировать в кармане камзола, будто второе сердце. Крупная дрожь начала постепенно передаваться и моему телу. Хозяин хотел уже уходить, но почему-то задержался, а я не знал как поскорее выставить его.

–Совсем забыл, – он порылся в кармане. – Вчера после вас пришел посыльный и просил передать это.

Он сунул мне в руку запечатанный конверт и поспешил удалиться в нижний зал, где более шумные постояльцы пили и играли в кости. Я поскорее запер дверь и еще раз подумал, что опасно держать при себе медальон, который в любой момент могут опознать, как улику. Я хотел уже сломать сургучную печать на конверте, но тут почувствовал, что в комнате кроме меня кто-то есть. Далеко от камина у закрытого окна неподвижно застыл какой-то мальчишка. Длинные пальцы теребили оборку шторы.

–Ты! – недоверчиво выдохнул я, узнав знакомый профиль никса, музицировавшего в лесу. Его лицо сильно осунулось, глаза потускнели. Поверх своей необычной одежды он накинул грубый шерстяной плащ, явно позаимствованный с чужого плеча.

В другой раз ему было бы неудобно и страшно навязывать мне свое общество, но сейчас собственная безопасность волновала его меньше всего. Мыслями он уже был далеко, на теневом суде тайного общества.

–Вы поможете ей? – набравшись смелости спросил он. Голос был далеким и отстраненным, как волшебное лесное эхо посреди городской суеты.