Великое восстановление наук, Новый Органон

CXXV

Быть может, возразят также и следующее: мы совершаем лишь то, что уже совершено, и придерживаемся того же самого пути, что и древние. Поэтому кто-нибудь сочтет вероятным, что и мы после такого размаха и замысла придем все же к одной из тех философий, которые имели силу у древних. Ибо и те приготовили в началах своих размышлений великое изобилие примеров и частностей, расписали их по отделам и рубрикам и отсюда производили свою философию и науки, а затем, разработав их, выступали публично, прибавив кое-где примеры для убедительности и ясности поучения. Однако они считали излишним и неудобным извлечь на свет свои заметки о частностях, комментарии и приложения. И поэтому они сделали так, как обычно делается при постройке, а именно: после того как здание возведено, убрали от взоров машины и леса. Конечно, надо думать, что они поступали не иначе. Но если кто не забыл совершенно того, о чем говорилось выше, то он легко ответит на это замечание (или, вернее, на это сомнение). Какая форма исследования и открытия была у древних — об этом и сами они заявляют, и это видно из самой внешности их писаний. Она состояла лишь в том, чтобы от каких-либо примеров и частностей (прибавив обычные понятия и, быть может, некоторую часть общепринятых суждений, более всего пришедшихся по вкусу) воспарить к наиболее общим заключениям или к принципам наук и от их недвижимой и неколебимой истинности выводить и доказывать низшие заключения через посредство средних и затем строить из них науки. А когда выдвигались и приводились новые примеры и частности, противоречащие их мнениям, они их искусно подчиняли своей системе посредством тонких дистинкций или нового разъяснения своих правил или же наконец попросту отводили посредством исключений. Причины же тех частных вещей, которые им не противоречили, они упорно и трудолюбиво приводили в соответствие со своими началами. Но это было не естественной историей и не опытом, каковым ему следовало быть (поистине, оно далеко отстояло от этого), и эта склонность воспарять к наиболее общему погубила все.