Великое восстановление наук, Новый Органон

VII. Персей, или Война

Говорят, что Персей был послан Палладой обезглавить Медузу, которая приносила неисчислимые страдания множеству народов, живших на западе, на краю Иберии. Это чудовище было столь страшным и ужасающим, что одним только видом своим обращало людей в камни. Медуза была одной из Горгон, единственной смертной среди них, тогда как остальные были неуязвимы. И вот Персей, готовясь совершить столь славный подвиг, получил от трех богов дары: крылья к ногам — от Меркурия, шлем — от Плутона и щит и зеркало — от Паллады. Но, несмотря на такое снаряжение, он не направился прямо против Медузы, а сначала завернул к Грайям; а они были сестрами Горгон от другой матери. Эти Грайи были от рождения седыми и старыми. У них на всех был только один глаз и один зуб. Когда кому-нибудь из них нужно было выйти из дому, они по очереди брали этот зуб и глаз, а вернувшись домой, вынимали их. И вот этот-то глаз и этот зуб Грайи отдали Персею. Только теперь, считая себя вполне снаряженным для свершения предстоящего подвига, он на крыльях храбро помчался к Медузе. Он напал на нее в то время, когда она спала; однако, боясь встретиться с ее взглядом, если она вдруг проснется, он, отвернувшись и глядя в зеркало Паллады, нанес удар и отрубил ей голову. Из ее крови, пролившейся на землю, сразу же родился Пегас. Отрубленную голову Медузы Персей прикрепил к щиту Паллады. Даже отрубленная, голова Медузы сохранила свою страшную силу, так что при взгляде на нее все цепенели, как пораженные громом.

Миф, как мне кажется, повествует о мудром способе ведения войны. Он предлагает три разумных и важных совета, как бы подсказанных мудростью Паллады, относительно того, как следует начинать войну и как обдуманно выбирать способ ее ведения. Во-первых, не следует слишком настойчиво стремиться к покорению соседних народов: ведь пути расширения империи не похожи на пути увеличения собственного состояния. Когда речь идет о частных владениях, имеет главное значение то, что они расположены по соседству; в деле же расширения империи соображения соседства уступают место удобству случая, легкости ведения войны и ее результатам. Во всяком случае, римляне за то же самое время, в течение которого они на Западе с трудом проникли дальше Лигурии, на Востоке подчинили своему господству земли вплоть до Таврских гор. Так и Персей, хотя он и жил на Востоке, однако же ни на мгновение не поколебался предпринять долгий поход на крайний Запад. Во-вторых, следует подумать о том, чтобы причина для войны была справедлива и достойна, ибо это поднимает дух и воинов, и самих народов, на которых ложатся все издержки войны, помогает организовывать и привлекать к себе союзников, да и вообще несет с собой множество преимуществ. Нет более благочестивой причины для войны, чем свержение тирании, под гнетом которой страдает обессиленный и измученный народ, как бы оцепеневший под взглядом Медузы. В-третьих, весьма разумно говорится также, что, хотя существовали три Горгоны (а они олицетворяют собой войны). Персей выбрал ту, которая была смертной, т. е. такую войну, которую он мог совершить и довести до победоносного исхода, не гонясь за бесплодными и неосуществимыми надеждами. Исключительно важно для ведения войны снаряжение Персея, от него зависит чуть ли не сама удача. Ведь Персей получил быстроту от Меркурия, возможность скрывать свои замыслы от Орка и предусмотрительность от Паллады. Не лишено глубокого аллегорического смысла и то, что крылья, дающие быстроту, прикреплены не к плечам, а к ногам, потому что быстрота действий требуется даже не столько при первых военных столкновениях, сколько в последующих операциях, которые должны поддержать первоначальный успех, и нет на войне более распространенной ошибки, чем неумение развивать наступление и преследование противника в том же темпе, в каком начата была операция. Точно так же представляется весьма удачным разделение мудрости (ибо смысл параболы о шлеме Плутона, делавшем людей невидимыми, весьма прозрачен), символизированное в щите и зеркале; ведь на войне необходима не только та мудрость, которая выражается в осторожности, т. е. щит, но и другая, помогающая узнать силы врагов, его передвижения и планы, т. е. зеркало Паллады. Но Персею, как бы он ни был вооружен и силен духом, прежде чем начнется война, остается исполнить еще одно во всех отношениях чрезвычайно важное дело — зайти к Грайям. Грайи же воплощают собой измены, предательство, являющиеся сестрами войн, правда не родными, а несколько более низкого происхождения. Ведь войны благородны, предательство же низко и омерзительно. Изображение их седыми и старыми уже от рождения весьма удачно и символизирует беспрерывные тревоги и страхи предателей. Сущность предательства (до тех пор пока оно не превратилось в открытую измену) может быть выражена в символических образах глаза и зуба, поскольку любая обособившаяся политическая группировка старается все подглядеть и укусить. И этот глаз, и этот зуб могут быть представлены как общие, ибо то, что им удается узнать и выведать, переходит от одного участника заговора к другому. Единственный же зуб означает, что они кусают как бы одной пастью и поют одну и ту же песню, так что если слышишь одного, то слышишь их всех вместе. Таким образом, Персею необходимо убедить этих Грай уступить ему глаз и зуб — глаз, чтобы подглядывать, зуб, чтобы сеять слухи, раздувать ненависть и вызывать волнения среди людей. После того как все эти приготовления завершены, наступают сами военные действия. Он застал Медузу спящей, потому что любой благоразумный человек, начинающий войну, почти всегда нападает на врага, когда тот не готов к отпору и считает себя в безопасности. И вот теперь, наконец, нужно зеркало Паллады. Весьма многие способны перед сражением внимательно и глубоко изучить положение врага, но и во время самого сражения прежде всего необходимо зеркало, для того чтобы распознать характер опасности и не поддаться страху (что символизируется образом повернутой головы, смотрящей в зеркало). Завершение войны имеет два результата. Во-первых, рождение и взлет Пегаса, что достаточно ясно означает молву, разлетающуюся повсюду и прославляющую победу. Во-вторых, прикрепление головы Медузы к щиту: ведь никакой иной вид обороны не может сравниться с ним, потому что даже единственный выдающийся и знаменательный подвиг, счастливо завершившийся, способен парализовать все действия врагов и сделать бессильной даже саму злобу.