Проблема символа и реалистическое искусство

18. Советская поэзия

Советские поэты являются противниками Прометея как индивидуалиста и сверхчеловека и понимают его неотделимо от всего народа, который и является подлинным создателем своей истории и своей цивилизации, то есть понимают его прежде всего коллективистически.

В немифологической форме трактуется Прометей уже не как единоличный индивидуалист, но в конце концов как целый восставший народ именно в советской поэзии.

В стихотворении «Баллада прощания» (1938) грузинский поэт А. Гомиашвили, рассказывая о герое гражданской войны комиссаре Серго Бутырине, отождествляет его с легендарным героем грузинских сказаний Амирани, который, как мы уже видели, является дублетом греческого Прометея.

Опять апрель, и снег вершин
Колеблется в тумане,
И горы в линиях долин
Горят в рассветной рани –
Там день и ночь летит один
Сраженный Амирани.
Туман над каждою горой,
Закрыт хребет Кавказский,
Где ты, охотник и герой,
Мудрец из старой сказки?
Зовет Серго дружины в бой,
И кони рвутся в пляске.

В другом своем стихотворении, «Приход Амирани», тот же грузинский поэт пишет:

Ты видал ли Казбек
В облаках снежно-утренней пены?
Окружен ледниками,
Купелями девственных вьюг,
Весь он в солнце одет:
Пламенеют скалистые стены,
Пламенеет в лучах
Амирани бестрепетный дух.

Этот Амирани – Прометей трактуется у поэта как освобожденная сила для социалистических преобразований, и поэтому

Нынче – доблестный муж –
Он похищен у дебрей Кавказа,
Нынче волей народной
Свобода ему вручена…

Очень важны и следующие строки:

– Разорвали мы цепь,
Амирани навек расковали.
– Где ж теперь Амирани?
– Он всюду, он в каждом из нас.

Если в неоконченной поэме знаменитого украинского поэта Ив. Франко «Лесная идиллия» говорится, что слово – это огонь и что правдива искра Прометея, которая является «чудотворной феей», то в поэмах украинских поэтов П. Тычины «Ходит Фауст» (1935) и А. Малышко «Прометей» (1947) Прометей прямо отождествляется с движением народных масс. Везде в этих произведениях, в сущности говоря, содержится критика сверхчеловека-индивидуалиста, и Прометей здесь является символом целого народа, который отстаивает свою независимость и свободу. Так же трактуется Прометей в произведениях советских украинских поэтов В. Сосюры и М. Руденко. В лирической миниатюре, входящей в сборник В. Сосюры «Щоб сади шумiли» (1947), говорится, что у советского народа – «молодая душа Прометея», которая помогает ему выстоять в бурях и сражениях. В стихотворении М. Руденко «России» Прометей понимается как русский народ, «поборник свободы», вознесший над миром факел воли и борьбы. Белорусский поэт Якуб Колас в стихотворении «Раскованный Прометей» понимает Прометея как символ социалистических преобразований, и в частности как электричество, то есть как электрификацию Советской страны, как символ героизма строителей социалистического общества. В этом безусловная новизна советского понимания Прометея.

В своем стихотворении «Пламя Прометея» (1945) грузинский поэт Ражден Гветадзе говорит об И.В. Сталине, что он «дал народам пламя Прометея». Далее, Г.И. Серебрякова в своей трилогии «Прометей» изображает жизнь Маркса, исходя именно из прометеевского понимания великого социально-исторического дела, осуществленного Марксом. Украинский поэт Иван Драч в стихотворении «Прометеева баллада» (1962) как бы подводит итог всей мировой значимости Прометея как символа в смысле истолкования этого символа в связи с передовыми и революционными движениями разных эпох.

Заметим, что черты отнюдь не революционного, но чисто художественного образа Прометея встречаются в советской поэзии, хотя, правда, имеют они здесь вполне третьестепенное значение. О.Э. Мандельштам еще в 1937 году[155] написал одно стихотворение, в котором Прометей рисуется именно в этом виде (оно было напечатано значительно позже). Здесь говорится о том, что хотя сам миф о Прометее и умер, тем не менее в настоящее время достаточно высокое искусство может нам вернуть этот миф и сделать понятным.

Где связанный и пригвожденный стон?
Где Прометей – скалы подспорье и пособье?
А коршун где и желтоглазый тон
Его когтей, летящих исподлобья?
Тому не быть – трагедий не вернуть,
Но эти наступающие губы,
Но эти губы вводят прямо в суть
Эсхила – грузчика, Софокла – лесоруба.
Он – эхо и привет, он – веха, нет – лемех…
Воздушно-каменный театр времен растущих.
Встал на ноги, и все хотят увидеть всех,
Рожденных, гибельных и смерти не имущих.

Для того чтобы понять эти стихи, необходимо учитывать, что под «наступающими губами» О.Э. Мандельштам, по-видимому, понимает здесь губы актера или декламатора, то есть, попросту говоря, современное искусство, воспроизводящее античную трагедию Прометея и, вероятно, прежде всего трагедию Эсхила.