Тени заезжего балагана

Глава 24. Ёсио Морита

Уми не двигалась и не говорила – лишь смотрела на него так, что Ёсио, всю жизнь считавший себя бессердечным, ощущал, что оно всё-таки разбилось – его сердце, – да на такие мелкие осколки, что не собрать, не поранив рук.

Он пытался усадить её на лошадь – прислонить к шее животного, чтобы следом запрыгнуть в седло самому и умчаться отсюда как можно дальше. Желательно туда, где Уми смогли бы помочь. Что эта дрянь сотворила с его невестой?! Ёсио готов был самолично свернуть ведьме в маске её тощую шею, но с горечью сознавал – трижды прав был оябун, когда говорил, что против духов и колдовства обычной грубой силой много не навоюешь…

Ёсио ненавидел ощущать собственное бессилие – ненавидел едва ли не больше, чем нищету и презрение, которых сполна нахлебался за всю свою недолгую жизнь. Из нищеты ему непосильным трудом удалось вырваться, когда он оказался в клане Аосаки, а презрение тех, кто считал его за говорящий мусор под ногами, – почти полностью стереть из памяти. Почти.

Ёсио Морита никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал. Эти слова могли бы подтвердить те, кто оставил ему в подарок шрам на пол-лица. Вот только эти ублюдки уже лет десять как кормили раков на дне Ито – Ёсио самолично зарезал каждого из них. А голову зачинщика подложил на домашний алтарь другому своему злопыхателю: чтобы подумал ещё раз, прежде чем сводить кровавые счёты.

Жаль, с ведьмой нельзя поступить так же…

Когда она только вызывала Уми к себе, Ёсио сразу почуял неладное. С чем с чем, а с чутьём у него всегда всё было в порядке – иначе не прожил бы так долго на улице, не продержался, если бы не умел считывать угрозу, когда лишь первые её отголоски только начинали витать в воздухе, отражаться на дне глаз противника, проскальзывать в на первый взгляд ничего не значащих словах и фразах. О, об угрозах Ёсио знал поболее некоторых – даром что большую часть своих дел предпочитал вести, держа людей в почтительном страхе. Иначе не будут уважать. Иначе сдадут с потрохами при первой же сраной возможности.

А от этой ведьмы в белом исходила не просто угроза. Она всем существом своим внушала страх даже Ёсио, который боялся не так уж и многого. Чего может бояться тот, кто видел собственную смерть? Он ведь почти умер в ту ночь, когда его порезал ублюдок Хо́нда со своими дружками, чуть не истёк кровью. Не найди его тогда в вонючей подворотне ребята из клана Аосаки, он так бы и сдох. Не иначе как кто-то отмолил его никчёмную душу у Владыки – и на том, как говорится, спасибо.

Но теперь он боялся. Боялся, что Уми должна идти к ведьме одна и, случись что, он, может, даже ничего не успеет сделать…

Но нет, к демону эти мысли! С самого прибытия в балаган Ёсио был на взводе и не выпускал Уми из виду – да и оябун с ребятами находились где-то поблизости. Эти артисты балагана и тщедушный Араки ничего не сумеют противопоставить им. А вот появления столь опасного противника, как ведьма в белой маске, Ёсио попросту не ожидал. И потому это огорошило его не хуже, чем удар увесистой дубинкой по затылку.

Ёсио оставалось лишь глаз не сводить с подмостков – и особенно со своей невесты. Ему нравилось называть так Уми, нравился тот трепет в груди, когда он осознавал, что она вот-вот будет его… Но исподволь страшился того, что нечто хрупкое, что возникло между ними вчера, когда он надевал ей на руку браслет из драконьей слезы, навсегда разобьётся, не успев толком даже окрепнуть…

Надо понять, сколько упитанных гусей в этой толпе в случае чего смогут дать отпор ведьме. Интересно, господин «я-важная-шишка-из-тайной-полиции» уже снарядил своих или перетрусил и сбежал, как Китамура и его шавки? На встрече в особняке градоправителя глава городской полиции ясно дал понять, что ввязываться в потасовку с колдунами его люди точно не станут.

Но Ооно всё-таки пришёл. Невзначай обернувшись, Ёсио заметил, как однорукий полицейский медленно, не отрывая от ведьмы глаз, подбирался ближе к подмосткам. Видать, тоже чуял угрозу. Сразу видно – человек военный, а не просто какой-то хрен с улицы. Ёсио не сомневался, что у старика Ооно и его людей непременно найдутся какие-нибудь сильные приёмчики против ведьмы. Недаром тайная полиция ловила только колдунов – значит, там точно должны были знать, как с ними бороться.

Бросив взгляд в другую сторону, Ёсио скривился. Вот и монах вернулся, не прошло и года. Ёсио откровенно бесило, что у этого Ямады были с Уми какие-то общие дела, далёкие от его понимания. Но сейчас монах, владеющий колдовством, мог оказаться полезным, и потому его не стоило сбрасывать со счетов.

Монах вдруг поднял глаза, словно почувствовал на себе чужой взгляд, и на лице его Ёсио увидел то, чего так подспудно боялся. Тревогу. В ответный взгляд Ёсио постарался вложить всю силу своей ярости, которая непременно настигнет монаха, если он надумает сбежать в самый ответственный момент.

Но Ямада выдержал взгляд, и это немного успокоило Ёсио. Трусы, готовые слинять при первой же возможности, не смотрят с такой холодной готовностью. Похоже, монаху уже доводилось участвовать в потасовках, и он чуял надвигавшуюся битву так же ясно, как и Ёсио.

Вдруг с подмостков, прорезая любопытный шёпот зрителей, взлетел голос Уми:

– Прежде чем мы начнём, ответьте только на один вопрос, госпожа Тё. Поразившее меня проклятие – ваших рук дело?

У Ёсио натурально отвисла челюсть. Демоны свидетели, так он и знал, что этот скотина монах что-то недоговаривал! Сильные духи отметили, как же… Ведь как знал, что будут проблемы, как чуял, мать его за ногу!

– На тебе я и впрямь вижу отпечаток проклятой силы, – заговорила ведьма, и всё стихло. Даже Ёсио стал внимательно вслушиваться в каждое сказанное ею слово. – Но моей вины в том нет. Злые наветы укрепили твою мысль, что виновник затаился в балагане, но взгляни на всех этих людей. Разве пришли бы они сюда, если бы и впрямь видели от нас что-то, кроме добра?

Многие в толпе согласно закивали, а некоторые принялись с неодобрением коситься на Уми: мол, как она вообще посмела оклеветать гадательницу, которая столько для них сделала?

– Вы могли задурить им головы, обмануть, – не сдавалась Уми.

Умница. Ёсио всегда нравилось, что она умела настоять на своём.

– Милая, я лишь хотела помочь. И я могла это сделать – могла, для каждого из них. Ты сама сегодня видела, на что я способна. Позволь же отвести беду и от тебя.

Ёсио никогда не верилось в благие намерения незнакомцев. Не поверил он и этой ведьме, которая явно неспроста вызвала к себе Уми, а теперь ещё настойчиво предлагала помочь, якобы по доброте душевной. Но что ей на самом деле было нужно от Уми? Ёсио бесило, что он ровным счётом ничего не понимал.

Но, похоже, в этом он был не одинок. Ёсио покосился на стоявшего рядом Рюити Араки. Тот был спокоен как удав – но только с виду. Как-то уж чересчур сильно Араки вцепился в пояс. Ёсио готов был отдать все свои пока целые мизинцы на отсечение, что в этом поясе хозяин балагана прятал оружие. Надо бы за ним приглядывать.

Ёсио вдруг ощутил хорошо знакомый прилив яростного возбуждения, которое охватывало его перед началом заварушки. И чем опаснее со стороны казался противник, тем сильнее предвкушал Ёсио свою расправу над ним. И вот теперь надвигавшаяся тень новой битвы будоражила разум, заставляла горячую кровь быстрее бежать по жилам…

– Ты ведь уже пыталась избавиться от проклятия, верно? – снова заговорила ведьма. – И никто не сумел помочь тебе. А время уходит… Стоит ли и дальше упорствовать, когда на кону стоит твоя собственная едва начавшаяся жизнь?

Сомнения, отразившиеся на лице Уми, омрачили боевой настрой Ёсио. Нарастающая тревога то жаром прокатывалась по всему телу, то вдруг отступала, оставляя после себя липкий холод на пальцах. Рука сама потянулась к припрятанному за пазухой револьверу. Хотя к огнестрелам Ёсио не питал большой любви, отдавая предпочтение звонкой стали, незаметно пронести в балаган другое оружие было невозможно. Пока. Но когда выбор встаёт между жизнью или смертью, в борьбе хороши любые средства. А против пули в лоб никакая магия не поможет – уж в этом Ёсио ни капли не сомневался.

Он отвлёкся всего на миг: краем глаза увидел, как в толпу вклинился Исиба́си. Значит, мечи ребята всё-таки протащили – хоть что-то шло по демонову плану! Исибаси с дюжиной самых надёжных ребят должен был отправиться на крытой телеге сразу за ними, только другой дорогой. С собой он вёз и мечи, и петарды, чтобы было чем припугнуть актёришек. Но приехали парни намного позже, чем рассчитывал Ёсио. Должно быть, полиция задержала – этим уродам только дай волю, лишь бы сунуть свой нос в дела клана. Пользуются тем, что оябун старается выдерживать с ними более-менее терпимые отношения, вот и наглеют…

Ёсио отвёл глаза от подмостков всего на мгновение – но его оказалось достаточно, чтобы колдунья схватила Уми за руку. И она вдруг застыла. С лица её сошли все краски, а глаза закатились, словно она грезила наяву. Ёсио доводилось видеть похожие лица в притонах, где люди дышали парами снотворного мака. Вот только Ёсио слишком хорошо знал – Уми никогда не стала бы принимать такую дрянь. Ни по своей воле, ни по чьей-либо ещё. Значит, это всё ведьмины происки, сомнений быть не может!

Ёсио не стал дожидаться, пока ситуация окончательно выйдет из-под контроля, и выхватил револьвер из кобуры. Но не успел он направить его на ведьму, как прямо за спиной раздался гневный крик:

– Отпусти мою дочь!

Когда оябун успел вернуться, Ёсио так и не понял – должно быть, подошёл сразу следом за Исибаси. Он растолкал всех и вышел вперёд, отвлекая внимание ведьмы на себя.

Она медленно повернулась в его сторону и чуть склонила голову набок – ну прямо как птица, заприметившая особенно жирного червяка. Молчание колдуньи и вся её поза не предвещали ничего хорошего. Что-то однозначно назревало, тут даже не надо ходить к грёбаной гадалке. Вон она, и так на сцене восседает, словно в императорском дворце!

– Тебе нечего бояться, Итиро Хаяси, – пропела ведьма. Не выпуская руки Уми, она поднялась с дзабутона и утянула девушку за собой. – На неё и впрямь наложено проклятие. Я лишь хочу помочь.

Похоже, весть о том, что среди них был сам глава клана Аосаки, взбудоражила народ ещё сильнее, чем недавнее обвинение в колдовстве, которое его дочь осмелилась бросить гадательнице прямо в лицо.

Глаза Ёсио перебегали с окостеневшего лица невесты на неподвижную маску гадательницы. Она стояла, гордо подняв голову, – ну просто замечательная мишень. Вот только Ёсио медлил, и никто из его парней тоже не спешил стрелять, пока оябун не отдаст приказ. Вдруг ведьма в самый последний момент вздумает сделать из Уми живой щит?

Похоже, оябуна одолевали те же мысли, потому как он дважды прокашлялся, словно бы прочищал горло. Но то был условный знак: «Без моего разрешения ничего не предпринимать». И Ёсио опустил револьвер, пряча его за складками штанов-хакама.

Он ещё напоит подмостки кровью ведьмы. Нужно лишь выждать. А ждать Ёсио умел, этого у него было не отнять.

– Я не просил тебя о помощи, – процедил оябун.