Тени заезжего балагана

Глава 19. Горо

До этого дня ему не раз доводилось видеть покойников и читать над ними молитвы. Но только теперь, когда Горо сидел рядом с телом градоправителя Ганрю и видел, как слёзы катятся по бледному лицу Уми Хаяси, он вспомнил, как умирала его бабушка.

Горо хотелось бы навсегда позабыть ту злополучную ночь, когда этот мир покинул последний любивший его человек. Но он не мог заставить себя проститься с этим воспоминанием – последним, что оставалось от бабушки Рэ́йко, заменившей ему родителей…

Горо родился и вырос в деревне Сёба́ра, маленьком селении, притаившемся в долине горы Кибата́цу. Родителей своих Горо никогда не знал: отец пропал в горах ещё до его рождения, а мать скончалась вскоре после родов. Никого из родни у несчастного сироты больше не оказалось, и потому младенца взяла на воспитание бабушка Рэйко, местная травница и целительница.

Многое знала она о разных растениях и кореньях. Стоило бабушке увидеть иной раз какую-нибудь ягоду, растущую у дороги, она сразу толкала внука в бок и говорила: «Глянь-ка, Горо, вот эта хорошо боль снимает. А вон ту чёрную, с шипастыми листьями, лучше даже и пальцем не трогать, если не хочешь до самой смерти кровью кашлять…» Много добра бабушка Рэйко сделала за свою жизнь, все в округе её знали и любили.

В Сёбара люди жили небогато, но им всегда удавалось досыта кормить и себя, и гостей, что, бывало, захаживали в те края. Но чуть больше десяти лет назад случился в деревне особенно неурожайный год. Рис почти весь сгнил на корню, редис и сладкий картофель выросли такими мелкими, что даже наесться ими нельзя было. До ближайших селений путь лежал неблизкий, да и не на что жителям Сёбара было выменять еду. К тому же едва ли жизнь тамошних крестьян была намного легче.

Те, кто мог, вскоре покинули деревню: у кого-то жили родственники в других местах, а кто-то подался на заработки в города, да так и не вернулся. Быстро опустела Сёбара: остались только совсем древние и одинокие старики, которым не под силу далёкий путь в новое место, и Горо с бабушкой Рэйко.

Пока лето да осень, жители Сёбара перебивались, как могли. Горо, самый молодой и сильный из всех оставшихся селян, охотился или рыбачил днями напролёт, а бабушка Рэйко и остальные старики в подлеске собирали ягоды, орехи и коренья. Но с холодами рыба вся залегла на дно, да и зверья в округе становилось всё меньше. Ягоды с орехами постепенно отошли, а кореньев не достать уже было из мёрзлой земли…

Настали голодные дни. Бабушка Рэйко и остальные старики ослабели настолько, что почти перестали вставать. Горо выхаживал их, как мог, но много ли на пустой живот наработаешься? Вот и помирали они один за другим, пока Горо с бабушкой на всю деревню не остались совсем одни.

От голода и тревоги Горо толком не мог спать. И вот как-то раз глубокой ночью услышал он, как бабушка за стеной тихонько с кем-то говорит. Кому принадлежал второй голос, Горо не знал, но человеческого в нём было не больше, чем в бездумных завываниях ветра под козырьком крыши. Голос был странным: то он скатывался до баса, то вдруг становился высоким и капризным, как у избалованной городской кокетки. Мимо Сёбара как-то раз проезжала такая: тонкая бледная рука, чуть приподнявшая шторку в крытой повозке, да звонкий высокий смех, когда мальчишки падали в придорожную пыль – лишь бы разглядеть лицо той, что сидела внутри…

Но какой-либо угрозы или опасности в голосе таинственного пришельца слышно не было, и потому Горо решил до поры не вмешиваться в разговор.

«Пришло твоё время, – сказал ночной гость. – Последние силы отдала ты на то, чтобы сдерживать проклятие, но совсем скоро твоя жизнь угаснет, и оно снова вырвется на свободу».

Бабушка Рэйко тяжело вздохнула.

«Видят ками, я делала для моего Горо всё, что могла, – шептала она, и по её голосу мальчик понял, что бабушка вот-вот заплачет. – Бедный ребёнок ни в чём не виноват – он ведь даже не знает о проклятии!»

Горо замер, прижимая к груди тонкое одеяло, под которым коротал ночи с самого детства. Он уже давно из него вырос, ему приходилось подгибать колени к самому животу, чтобы ноги не мёрзли.

Он не мог взять в толк, о каком проклятии говорила бабушка и как оно было связано с ним, но отчего-то Горо сделалось по-настоящему страшно.

«Ты так и не сказала ему?» – после недолгого молчания снова спросил ночной гость.

«Я не смогла! – В голосе бабушки теперь слышалось отчаяние. – Он вырос таким добрым и славным мальчиком, что у меня просто не хватало духу во всём признаться…»

«Но сказать надо. Если этого не сделаешь ты, то придётся мне».

Тут уж Горо решил, что пора вмешаться. Он выпутался из одеяла, приоткрыл раздвижную дверь и шагнул в комнату.

Бабушка лежала на своём футоне, у почти потухшего очага, а рядом с ней сидела самая страшная и безобразная старуха из всех, что Горо когда-либо доводилось видеть. Волосы у неё так спутались, что стали похожи на птичье гнездо, откуда торчали засохшие листики и прутики. Лохмотья на ней были такими заношенными, что понять, какого они цвета, попросту не представлялось возможным. Длинные жёлтые ногти старухи были прямыми и острыми, как кинжалы, а за полусгнившими губами прятались почерневшие зубы. В довершение всего старуха была ещё и слепой: оба глаза её были подёрнуты бельмами.

Откуда эта чудовищная старуха здесь взялась? И почему они с бабушкой разговаривали как старые подруги?

«А вот и ты», – ухмыльнулась страшная старуха.

Хоть она и была слепой, Горо чувствовал, что каким-то образом сквозь бельма старуха всё равно могла видеть его. И от этого странная пришелица стала казаться мальчику ещё более жуткой.

«Горо, поди сюда».

Бабушка Рэйко протянула бледную руку с выпуклыми синими жилами, и Горо, опустившись рядом, осторожно сжал её хрупкие пальцы.

«Ты слышал наш разговор?» – спросила бабушка.

Увиливать смысла не было, поэтому Горо сразу признался:

«Да, только я ничего не понял…»

«Тут и понимать нечего, – фыркнула старуха. – Ты был проклят ещё в утробе матери – поэтому-то она и не пережила родов».

Она бросила эти слова так легко, словно с подобным знанием можно было в одночасье примириться. Горо замер. Выходит, его мать не была слаба здоровьем, как он всегда полагал. За её смертью стоял тот, кто наслал проклятие. Быть может, и отец не просто сгинул в горах, как ему постоянно твердили? Вдруг его убили?..

Руки Горо задрожали, и бабушка крепче сжала его пальцы в своей шершавой и загрубевшей ладони.

«Но проклятье можно сдержать, – слабо улыбнулась она. – Что я и делала все эти годы».

«Да, пока твоя сила не начала иссякать, – скривилась старуха, отчего лицо её стало напоминать вырезанную из дерева маску. – Твой мальчишка чуть не погубил целую деревню! Тем, кто успел вовремя слинять отсюда, считай, крупно повезло…»

«С чего вы решили, что во всём виноват именно я?» – Горо не хотелось лишний раз даже смотреть на старуху, сидевшую прямо напротив, но его задевало каждое слово старой ведьмы.

Словно почуяв страх мальчика, старуха наклонилась вперёд и уставилась на него своими бельмами.

«Где бы ты ни оказался, везде будешь нести за собой смерть, – в голосе старухи зазвенела сталь. – Тяжёлая предстоит тебе жизнь, парень, ведь нигде тебе не удастся обрести покоя. Люди будут чуять, что ты бедовый, и станут сторониться».

«Но кто проклял меня? И за что? Я ведь никому ничего плохого не сделал…»

«Ты – нет, а вот кто-то из твоих предков – да. – Кошмарное лицо старухи было так близко, что Горо мог разглядеть каждую морщинку на её посеревшей и безжизненной коже. – И даже не спрашивай меня, кто именно виноват, – не знаю я этого и знать не хочу. Чем меньше соприкасаешься с такими проклятиями, тем лучше».

«Но ведь ты можешь помочь ему? Облегчить жизнь хотя бы немного? – снова заговорила бабушка Рэйко. Голос её стал совсем тихим и слабым. – Ты всегда была сильнее меня. Поэтому прошу, помоги Горо!»

Старуха в ответ поморщилась, обнажив почерневшие зубы.

«Знаешь ведь, что я не могу отказать умирающему в последней просьбе…»

Горо перевёл на бабушку полные слёз глаза.

«Умирающую? Но… Как же так? Неужели тебе ничем нельзя помочь?»

Бабушка Рэйко ласково погладила его по руке.

«В моём возрасте смерть поджидают со дня на день, как давно припозднившегося гостя. Однажды ты поймёшь, Горо. А пока пообещай, что во всём будешь слушаться Ямамбу. Это она когда-то научила меня всему, что я знаю…»

Старуха, оказавшаяся могущественной горной ведьмой, сдержала своё слово. Она и впрямь сделала для Горо всё, что могла: пристроила в обитель – и откуда только ведьма знала светлейшего Гёки? – и дала амулет, который собственноручно вырезала из железного корня. Подвешенный на волос ведьмы, он сдерживал проклятую силу, запертую в теле Горо.

Но со временем защитные свойства амулета оскудевали. Когда он начинал чернеть, словно покрывался слоем сажи, Горо знал: скоро ему придётся снова отправляться в горы, в логово Ямамбы. Только ведьма могла сделать новый амулет. Только с ним Горо мог вернуться обратно к людям, а не скитаться по лесам, словно дикий и неприкаянный зверь.

О природе своего проклятия он не знал, и даже Ямамба и учитель Гёки не сумели помочь разгадать эту зловещую тайну. За годы наблюдений за собой Горо удалось выяснить прискорбно мало. После захода солнца тень его могла изменяться, словно принадлежала больше не человеку, но какой-то безвестной крылатой твари. Со временем Горо научился скрывать эту тень от глаз окружающих при помощи простенького колдовства. Лишь в моменты сильных душевных переживаний, когда воля Горо слабела, изменённая тень снова являла себя.

Но самым страшным проявлением проклятия была смерть. Если благость, царившая в обители, ещё хоть как-то могла сдерживать его злую силу, то после того, как скончался учитель и Горо изгнали в мир, проклятие снова взяло своё. За неделю, пока Горо добирался до логова Ямамбы, погибло множество ни в чём не повинных обитателей леса. Снимаясь с очередной стоянки, Горо находил окоченевшие трупики птиц и мелкого зверья, которым не посчастливилось ночевать рядом с ним.

Без защитного амулета Ямамбы окружающие Горо люди гибли бы так же, как и эти несчастные звери. Или как старики в деревне Сёбара. Лишь спустя столько лет Горо с горечью сознавал, что причиной страшного голода, постигшего селян, стал именно он – безродный сирота, проклятую силу которого не смогли сдержать ни колдовские силы бабушки Рэйко, ни её любовь и привязанность к нему…