Тени заезжего балагана

Глава 20. Итиро Хаяси

В особняке Окумуры была обустроена всего одна комната в традиционном тейсэнском стиле. Сам Итиро когда-то настоял на том, чтобы друг оставил в особняке хоть какое-то напоминание о родине.

«Что подумают люди, если ты начнёшь принимать знатных гостей из столицы в глэндрийской гостиной? – наставлял его Итиро. – Они решат, что ты совсем оторвался от своих корней, и перестанут доверять тебе. Мы оба хорошо знаем, как важно держаться семьи – ну или на крайний случай создать видимость такого единения».

Окумура понимал и потому воспользовался дружеским советом. Когда Итиро приезжал к нему, старые товарищи всегда располагались именно здесь, среди расписанных горными пейзажами сёдзи, за низеньким деревянным столиком, при свете напольного светильника. Как хозяин дома, Окумура всегда сидел на почётном месте – за его спиной находилась ниша, где висел свиток со стихами и стояла небольшая курильница. Хорошенькая служанка приносила вино и лёгкие закуски и всякий раз стыдливо прикрывала улыбку рукавом кимоно, когда Итиро подмигивал ей или делал комплименты…

Но этому больше не бывать. Итиро своими глазами видел тело друга, которое вскоре должны были предать огню, и до того самого мига сердце его не могло принять, что и впрямь случилось непоправимое.

Слуги сказали, что нашли Окумуру с мечом в руках. В последние минуты своей жизни он пытался достать снадобье, которое могло бы спасти его – пускай хоть и ненадолго, но отсрочить неизбежное. Окумура сражался до конца, иначе и быть не могло. Итиро невольно испытывал гордость за друга, пускай она и омрачалась горечью потери…

За этими безрадостными размышлениями Итиро не заметил, как в особняк один за другим начали прибывать гости. Они приезжали кто поодиночке, кто в сопровождении охраны, следовавшей за ними, словно тени. Стук раздвижных дверей не смолкал ни на минуту, впуская в комнату новоприбывших. Каждый из них подходил к главе клана засвидетельствовать своё почтение и выразить соболезнования по поводу скоропостижной кончины градоправителя. В Ганрю все знали, что Итиро Хаяси и Ёритомо Окумура были большими друзьями.

Люди Итиро сновали туда-сюда, помогая немногочисленной прислуге особняка накрыть длинный стол с поминальными закусками и прохладительным питьём. Хорошо, что Томоко и Ёсио тоже были сегодня здесь: без их помощи Итиро не удалось бы так споро всё устроить.

Притащился и Безухий Уэда. По правде сказать, данное ему прозвище было не совсем верным: Уэда лишился только одного уха. Ещё во время войны между кланами за раздел власти, когда Итиро только стал новым главой Аосаки-кай, Уэду поймали якудза из враждующего клана и отрезали левое ухо. С тех пор много воды утекло. С врагами Аосаки-кай давно было покончено. Уэду повысили, и сначала он возглавлял банду, державшую под контролем торговый квартал Ганрю, а после стал правой рукой самого Итиро. Но прозвище так и оставалось с ним – собственно, как и дыра на месте отрезанного уха.

Видать, Уэде всё же передали слова Итиро, и он стал всерьёз опасаться за своё положение в клане. От него слегка разило перегаром, но всё же выглядел он опрятнее обычного. Пока Уэда сидел рядом и трещал, словно кузнечик, о том, как он сожалеет о кончине градоправителя и что-де «оябун всегда может на меня рассчитывать», Итиро едва сдерживался, чтобы не поморщиться.

Как же, как же. Кто и впрямь мог рассчитывать на Уэду, так это бутыль с вином в каком-нибудь дрянном кабаке портового квартала. С тех пор, как от Уэды ушла жена, он запил ещё сильнее прежнего и порой пренебрегал своими обязанностями в клане.

Большую часть возложенных на него дел уже давно выполняли другие люди, и вскоре Итиро намеревался отправить Уэду в «отставку». В мире якудза это означало или тихую смерть от руки своих же где-нибудь в малолюдной подворотне, или же длительную отсидку в тюрьме. Полиция всегда шла якудза навстречу и могла подменить одного обвиняемого на другого. Главное – создать видимость того, что виновник найден, а там уж кому какое дело, кто отбывает срок? При таком раскладе и начальство оставалось довольным, и горожане были спокойны. Все оказывались в выигрыше – и в первую очередь, разумеется, клан Аосаки.

Поначалу, в память о прошлых заслугах Уэды перед кланом, Итиро намеревался пойти по второму пути – договориться с полицией не составило бы особого труда. Но теперь, когда Безухий надоедливо трещал у него над ухом, Итиро, грешным делом, стал склоняться к более простому и понятному «пути кинжала». В конце концов, не сам же он будет руки марать о своего утратившего всякое доверие непутёвого помощника…

Когда все были в сборе – никто из руководства Аосаки-кай не посмел уклониться от встречи или опоздать на неё, – Итиро пришлось отложить размышления о дальнейшей судьбе Уэды. Дракон свидетель, он и так проявил к Безухому терпимость, которой тот не был достоин.

С тяжёлым сердцем Итиро занял своё место во главе стола, спиной к нише и лицом к собравшимся, и сразу приступил к делу.

– Итак, господа, думаю, нет нужды объяснять, почему для проведения сегодняшнего собрания я решил избрать именно особняк Окумуры. Слухи по Ганрю разносятся быстро, так что, полагаю, вы уже в курсе, что этой ночью Окумуру нашли мёртвым у себя в кабинете. Так что прежде чем мы начнём, давайте почтим память безвременно усопшего градоправителя и нашего дорогого друга Ёритомо Окумуры, чья мудрость не раз выручала клан Аосаки.

Многие одобрительно закивали и, последовав примеру Итиро, сложили руки в молитвенном жесте.

«Друг мой, надеюсь, в Стране Корней тебя примут со всеми почестями. А если нет, задай им всем от нашего с тобой имени, как раньше…»

После того как собравшиеся угостились поминальными закусками, взгляды их снова устремились на Итиро. И он не заставил себя долго ждать:

– Я собрал вас здесь сегодня, потому что у меня есть неопровержимые доказательства, что Окумура и его ближайший помощник Яно были убиты.

Это известие не оставило равнодушным никого из собравшихся. Стоявшая у дверей Томоко тихонько охнула. Кто-то из якудза неверяще покачал головой, иные же принялись о чём-то тихонько переговариваться друг с другом.

Итиро сделал знак Ёсио, стоявшему у раздвижных дверей, и тот, кивнув, скрылся в коридоре. Итиро же положил перед собой продолговатый свёрток, в котором угадывались очертания меча.

– Этой ночью все слуги, находившиеся в особняке, слышали крик Окумуры. Его нашли с мечом в руках – вот этим самым, что лежит сейчас передо мной.

С этими словами Итиро развернул свёрток. Клинок тускло блеснул, отражая свет стоявшей на столе лампы.

– На дверном косяке кабинета Окумуры мы обнаружили зарубки, оставленные этим мечом. Думаю, не нужно пояснять, что это означает.

К тому моменту, как Итиро закончил свою недолгую речь, вернулся Ёсио в сопровождении седенького и плотненького старичка. Он пребывал в страшном волнении и то и дело утирал лоб платком. Итиро сделал знак, и старичок подошёл ближе.

– Позвольте представить вам господина Ко́икэ, который в течение десяти лет был лекарем Окумуры.

– Вообще-то о-одиннадцати, – голос старика чуть дрогнул, но он всё же взял на себя смелость поправить неточность в словах Итиро. – Ох, прошу прощения, не стоило мне…

– Ну что вы, вам виднее, господин Коикэ. – Итиро одарил его улыбкой, отчего руки лекаря затряслись ещё сильнее. – По моей личной просьбе вы провели тщательный осмотр обоих убитых. Что можете нам рассказать по этому поводу?

Томоко поднесла господину Коикэ пиалу с чаем, и он с благодарностью принял напиток. Осушив пиалу одним глотком, лекарь, похоже, чуть успокоился, потому как дальнейшие его слова зазвучали гораздо увереннее:

– Итак, что касается господина Окумуры: смерть определённо наступила в результате остановки сердца. У него был врождённый порок: увы, долго с такой болезнью не живут – особенно с той, что передаётся по мужской линии. Однако, по моим прогнозам, у господина Окумуры было в запасе ещё как минимум несколько лет спокойной жизни. М-да…

Лекарь замялся, пытаясь подобрать слова. Неожиданно один из присутствующих подал голос:

– Так что же послужило причиной его столь скоропостижной кончины?

Это был Мити́о Ному́ра. В клане он исполнял обязанности счетовода, но обычно из него ни слова нельзя было вытянуть. И потому, когда Номура заговорил, многие не сумели скрыть удивления. Взгляды собравшихся тут же обратились в его сторону, но Номура ничуть не смутился такому повышенному вниманию к своей персоне. Он лишь поправил очки на длинном худощавом носу и продолжил пристально глядеть на лекаря, ожидая ответа.

– Я склонен полагать, что непосредственно перед смертью господин Окумура пережил сильное потрясение, что и послужило причиной остановки сердца. Дальнейший осмотр подтвердил это предположение. Если крупную шишку на затылке ещё можно объяснить тем, что во время приступа господин Окумура мог неудачно упасть и удариться, то на шее я обнаружил следы удушения, совершённого одной рукой.

– Прошу прощения, но как такое возможно? – пробасил Синъю́ Оха́ра, занимавший в клане должность старшего советника. – Градоправитель был человеком, что называется, в теле, с массивной шеей. Даже я не сумел бы обхватить её одной рукой.

В доказательство своих слов Охара вытянул перед собой обе руки. Дородный, с массивной квадратной челюстью, Охара был похож на одну из тех собак, что глэндрийцы разводили для охоты. Ладони Охары были крупными и широкими, какие чаще ожидаешь увидеть у привыкшего к тяжёлой работе крестьянина, но никак не у одного из богатейших промышленников на всём востоке империи.

– Мне этот факт тоже показался странным, и потому я сделал на нём особый акцент, – поспешил ответить лекарь. – Человек, с которым повздорил господин Окумура, был или невероятно силён, или же начал душить градоправителя, когда тот оказался на полу… Но перейдём к следующей жертве, с которой дела обстоят не менее удивительным образом. Видите ли… Господину Яно вырвали сердце.

Якудза молча взирали на него. Кто-то насупился, должно быть, посчитав, что лекарь вздумал их надурить, а кто-то сохранял спокойствие и ждал, что будет дальше.

Наконец, молчание нарушил Цуто́му Цукамо́то – законник, когда-то служивший в столице и высланный оттуда за подозрения в пособничестве бандитам. Надо сказать, подозрения эти оказались не лишены оснований. Не успел господин Цукамото обосноваться на новом месте, как тут же принялся за старое, заведя самые тесные знакомства с руководством клана Аосаки. Впоследствии предприимчивый чиновник и сам вошёл в их число благодаря оказанной клану помощи, когда возникала надобность обойти действующие в империи законы и при этом не попасться.

– Не могли бы вы пояснить, господин Коикэ, как правильно истолковать вашу последнюю фразу?

Говорил Цукамото медленно, будто бы даже лениво, но жёсткий и цепкий взгляд законника свидетельствовал о том, что он внимательно вникал в происходящее.

– Как есть, – развёл руками лекарь. – Я, признаться, с подобным прежде не сталкивался. В груди зияет дыра, куда взрослый мужчина спокойно сможет просунуть кулак, а на том месте, где полагается быть сердцу, пусто.