Туманы и чудовища

Видела и на маяке тоже, но тогда мысли ее неслись вперед, и она даже не поняла, насколько это невозможно. Она слишком привыкла замечать их и раньше – стоило лишь чуть повернуть голову и напрячь зрение.

– Какого… – прошептала Леда и потянулась вперед, не смея даже надеяться…

– Ты ее видишь?

Буян успел проследить за ее взглядом и теперь приподнял массивную голову, расставил гребни – так, словно собирался защищаться.

– Нить?

– Да. – Буян подтянулся чуть ближе, перебирая когтями и стараясь не потревожить лежавшую на чешуе хвоста нить.

– Она – твоя, – прошептала Леда чуть виновато и затаила дыхание, сама не зная почему.

Но золото нити отражалось в глазах Буяна, и это почти завораживало. Леда не забыла ее болезненных прикосновений – носила напоминание о них, – но сейчас, как никогда, хотелось снова дотронуться до этого сияния. Просто чтобы проверить – сможет ли.

– Моя? – полупрошипел-полупрошептал Буян. – Та самая?

Он должен был знать о нитях судьбах – не только потому, что она ему рассказала. Беневолент ведь согласился. Поверил в нее. И к чему это привело?

– Ты всегда их видел? – спросила Леда и тут же мысленно отвесила себе подзатыльник.

Она ведь не знала, что он успел вспомнить. Восстановил в памяти хоть что-то, кроме самой Леды, или помнил только собственное недолгое бытие?.. Прошло сколько – всего месяца полтора? Полтора месяца растерянности и неспособности показаться на люди. Наверняка он пытался. Наверняка это вышло ему боком: Леда не припоминала, чтобы хоть кто-нибудь говорил в Инезаводи на хьясу. Для всех остальных чудовище шипело и рокотало. Но главное – не пело. В этом она была уверена так же, как в своих…

Леда сжала и разжала кулак. Опустила взгляд на пронзенные нитью пальцы. Когда-то она была уверена и в своих умениях. Она ошибалась.

– Если ты запоешь…

– Ты понимаешь меня, – Буян оторвал взгляд от нити. – А другие – нет.

Значит, в самом деле пытался. Конечно, пытался. Что еще делать несчастному созданию, очнувшемуся в забытом всеми богами городке, как не пойти к людям?

– Ты говоришь на другом языке. Может, – Леда снова подняла взгляд: смотреть ему в глаза становилось все легче и легче, хотя они мало походили на человеческие. – Может, это я тебя ему научила. Может, ты уже его знал. Не помнишь?

– Я помню только… – он поводил могучей головой и снова опустил ее на сложенные руки, – тебя.

Леда на мгновение удержала его взгляд и вдруг обнаружила, что спала, навалившись вовсе не на кресло, у которого сидела ночью.

Под ее боком сияла побежалостью черная чешуя.

Леда отпрянула – словно обожглась. Буян тут же свернул хвост в кольца и перекатил их подальше от нее, к закрытой решетке камина, пустым подсвечникам и обоям, которые умудрились почти не отклеиться и лишь местами покрыться зеленью.

Леду в самом деле обожгло – стыдом. Она открыла рот, чтобы извиниться, но заметила что-то знакомое между большими чешуйками на правом плече Буяна…

Леда вскочила – теперь она умудрялась возвышаться над ним – и потянулась к застрявшим ножницам. Они потемнели, но всё еще работали, судя по тому, что Леда смогла увидеть чужую нить судьбы. Чешуйки, удерживавшие лезвия, были тусклыми и, должно быть, старыми. Леда надеялась, что Буян ничего не почувствует.

– Что такое? – в его голосе зазвенело беспокойство. В любой другой момент это заставило бы Леду улыбнуться. Но она сдвинула брови, уперла одну руку в бок – вторая замерла над овалами ножниц – и скомандовала:

– Не шевелись!

На что она надеялась? На то, что гигантская каракатица с родственными связями чуть ли не в каждом животном царстве этого света ее послушает? Буян определенно почувствовал боль и дернулся – дернулся не вовремя, как раз когда Леда резко потащила ножницы вверх. Распахнувшиеся лезвия резанули по одному из тонких щупальцев в основании шеи.

Буян взревел. Руку Леды прошило холодом пополам с огнем. Подарок Жоррара описал дугу и шлепнулся на доски у затертого ковра.

В неконтролируемой вспышке ярости он выглядел… чудовищным. Как ему и следовало выглядеть. Но Леда все равно не ожидала этого хищного буйства – вспыхнувших глаз, сверкающих даже в тусклом туманном свете когтей, хвоста, который с такой силой замолотил по столику у диванов, что тот раскололся. Леда отбежала подальше и вжалась в угол.

– Буян… Буян, прекрати! Я не смогу тебе помочь, если ты продолжишь… БЕНЕВОЛЕНТ! – наконец взревела Леда, и Буян замер.

Его ромбовидные зрачки превратились в узкие щелочки. Когти одной руки он прижимал к покалеченному, безжизненно повисшему щупальцу. Пять остальных шевелились, три с одной стороны, два – с другой.

Кровь у чудовища была алая.

Воды в доме не оказалось. Леде пришлось спустился в подвал и откупорить одну из бутылок дяди. Они ему все равно уже не пригодятся.

Буян шипел и щурился, бросая на Леду обиженные взгляды. О, Ткачи, только гляньте, он словно мальчишка! Впрочем, в каком-то смысле так и было. Дыра в прошлом Леды все не хотела заполняться, но она знала, что Беневолент едва ли старше ее. Знала так же точно, как то, что где-то на втором этаже заперты все ее кружевные белые платья и неслучившаяся леди Астарада, которая должна была сгнить вместе с ними.

Леда перевязала щупальце бирюзовым кусочком ткани, которую притащила с собой, – планировала однажды сделать из нее кафтан. Или, может, еще одну юбку.

– Подходит к твоей чешуе. – Леда приподняла уголок рта. Буян продолжал хмуриться – и странно было одно то, что это выражение вполне читалось на его невозможном лице. – Ладно, мне очень жаль, я этого не хотела. Но тебе не стоило дергаться.

– А тебе не стоило тыкать в меня ножницами в первую очередь.

– В первую очередь ты сам меня об этом попросил! – выпалила Леда.

Буян замер. Наверное, он понял, что она имела в виду: когда-то давным-давно Беневолент подошел к мастерице Цеха и попросил ее изменить его судьбу. И та согласилась. А теперь она все еще была рядом – отыскала его в своем сером городке и обещает, что вернет ему прежний облик.

И наверное, он надеялся, что ей это удастся.

Они начали с простого: с ножниц. Леда кривилась и сжимала зубы, дотрагиваясь кожей до металлических изгибов. Буян, казалось, хотел ее остановить – но не делал этого.

– Не хочу сразу трогать твою нить, – пояснила Леда, когда Буян вопросительно приподнял гребни, наблюдая за тем, как она постукивает по каминной полке. – Где-то тут должно быть отопление. Освещение. Хоть что-нибудь.

Когда-то давным-давно, словно в прошлой жизни, Леда видела множество нитей всех возможных цветов. Взяв в руки ножницы, увидела еще больше. Некоторые нити пронизывали улицы и обвивали растения, покоились на плечах людей и путались в их волосах. Нити были внутри механических повозок и украшений, которые дарили друг другу супруги, они заставляли двигаться, они следили, они охраняли. Не все мастера работали аккуратно: кто-то укладывал лезвиями узоры кое-как и отрезал слишком рано или слишком поздно. Нити судьбы были, конечно, сокрыты от любопытного взора – но некоторые из них Леда могла видеть и прежде.

Леда была не никем. Конечно, она еще не доросла до мастерицы, но подмастерьем уже стала: вела нити туда, куда ей вздумывалось, заплетала узелки и подравнивала направления. Что сложного в том, чтобы изменить чью-то судьбу? Это та же нить, просто чуть более блестящая и плотная. Леда не думала, что она будет змеей извиваться в руках, совсем как Буян пару часов назад, когда Леда полоснула его ножницами.

У нее лишь прибавилось причин ему помочь. Кажется, Леда не могла и шагу ступить, не сделав все еще хуже.

Когда ножницы начали выпадать из ее дрожащих рук, а тускло-алая нить в коробочке с отопительным узлом со второго этажа так и осталась в изначальном положении, когтистые пальцы Буяна накрыли ее ладонь. Леда вздрогнула и выругалась, но Буян не убрал рук. Прикосновение прохладной чешуи к разгоряченной коже было благословением. Хотелось уткнуть в чешую и лоб тоже – кажется, Леда пылала. Но она вовремя одернула себя и выдохнула, опустив плечи.

– Хватит на сегодня, – раздалось откуда-то сверху, и Леда не стала спорить.

Она аккуратно выудила руки из клетки чужих пальцев и со вздохом опустилась на кресло, подняв тучку пыли.

Только выходя из дома в город – желудок требовал еды, – Леда вдруг поняла, что ее рук без перчаток не касались с тех пор, как она потеряла свое будущее. Не касались просто так, не для того, чтобы перевязать их.

Леда перекатывала эту мысль, разглядывая ее со всех сторон, пока спускалась на нижний ярус, и решила, что это даже поэтично. В каком-то смысле.

«Край света» напомнил Леде о ее небывалых достижениях. Слухи в маленьком городке распространялись быстро; про темного механога и признание Дежа знали уже все на свете. Кроме, может быть, Буяна.

Леда кивала и качала головой, принимая похвалу и недоверчивое: «Кто бы мог подумать! Ваари всегда казался таким тихим, спокойным парнем. Деж подозрительный, это да, но Ваари…» Всё те же разговоры о соседе, на которого никогда бы не подумали. Лучше бы это было чудовище – лучше для маленького городка, в котором не так много людей. Жить рядом с чудовищем, которое выглядит как человек, – это совсем не то же самое, что не забредать по вечерам в туман и запасаться восковыми шариками.

Джарх сдержал слово и поговорил с местными: Леда слышала, как шепчутся пьянчуги, которые не знают о сиренах ничего, но готовы рассказать о них каждому встречному. Она слышала, как недовольные женщины глухо переговариваются о том, что Двужилью стоило бы прислать охотников или Когтей получше, – и ловила косые взгляды. Дерек поставил перед ней тарелку с жареной рыбой и зеленью, оперся на стойку, наклонился и тихонько проговорил:

– Письмо увезли рано утром, если что.

Леда кивнула и схватила кружку с темной настойкой, в которой вместо алкоголя было много, очень много мяты.

Чужой взгляд она почувствовала не сразу – поначалу он походил на надоедливого комара, жужжащего под ухом. У Леды зачесалось меж лопаток, и она подумала, что всему виной недавнее приключение с ножницами. Но через пару мгновений – когда тарелка и кружка ее почти опустели – Леда стрельнула глазами через плечо и заметила за одним из дальних столиков незнакомца, который не спускал с нее глаз. Часть лица его скрывала тень, но бледные руки и пряди темных со странным зеленоватым отливом волос, а также яркую рубашку она прекрасно разглядела. Леда повернулась к незнакомцу всем корпусом и отсалютовала кружкой.

Может, ему просто не нравилось то, как она держит вилку? Или у него были счеты с мундирами?

Незнакомец скрестил на груди руки и подался назад. Леда несмело улыбнулась – дружелюбия ведь никто не отменял? Незнакомец отвернулся. Вот и славно.

– Сами тоже скоро уедете? – подал голос Дерек.

Вопрос застал Леду врасплох, но ведь он был логичным: Благой Коготь из далекой столицы раскрыл дело, пусть только частично, и отправился домой, оставив после себя руины и Когтей помельче. Леда покачала головой.

– У меня еще есть здесь дела, – буркнула она в кружку, думая о Беневоленте – Буяне, конечно, Буяне – и том, что ждало их внизу.