Тени заезжего балагана

* * *

Шторки в крытом экипаже, который вёз Окумуру домой, были плотно задвинуты. Верхом тучный градоправитель уже давно не ездил, а рикши заметно уступали лошадям в скорости. Поэтому по городу Окумура передвигался исключительно в экипаже. Это был щедрый подарок от гильдии глэндрийских купцов, которой Окумура в своё время помог наладить торговлю по всей провинции Тосан. С каким бы подозрением тейсэнцы ни относились к своим заморским светлоглазым соседям, которых на острове с каждым годом становилось всё больше, нельзя было не признать – жители Глэндри умели быть благодарными.

По крыше экипажа глухо застучал дождь. Один из первых предвестников надвигающейся осени, он был не в пример холоднее своего летнего собрата, приносившего измученным жарой людям и посевам желанную прохладу. Ветер приподнял шторки экипажа, явив взору Окумуры тёмную и пустынную улицу.

И в тот же миг за окном мелькнуло светлое пятно, напоминавшее тонкий женский силуэт, облачённый во всё белое.

От ужаса у Окумуры перехватило дыхание, а сердце пустилось в рваный и бешеный пляс. Он не хотел верить в увиденное, ведь это могло значить только одно – ведьма узнала о прибытии в Ганрю тайной полиции и догадалась, кто за этим стоит.

Окумура вжался в сиденье, словно желал, чтобы оно поглотило его и на какое-то время спрятало от всех напастей. Он прислушивался к каждому шороху, доносившемуся с улицы, вздрагивал от каждого скрипа колёс и хриплого окрика возницы, который понукал лошадей. Окумура ожидал, что вот-вот бледные и тонкие пальцы отодвинут шторку, и за окном покажется белое и неживое лицо маски, которую ведьма не снимала никогда. Не счесть, сколько раз Окумура видел это лицо в кошмарах, сколько ночей он провёл без сна, дрожа под одеялом. Из каждого угла собственной спальни ему мерещился мёртвый оскал маски, её трупная бледность отражалась в каждом сполохе света, долетавшем с улицы…

Но время шло, а экипаж продолжал нестись по заснувшему городу, и вскоре копыта лошади застучали по мощённой камнем набережной. Никто так и не нагнал экипаж и не попытался пролезть через окно. Немного придя в себя, Окумура снова рискнул высунуть нос наружу и пугливо оглядеться. Никаких бледных фигур на обочине больше видно не было. Должно быть, от усталости у него начались галлюцинации. Может, так на него влияет отвар для сердца, который он постоянно принимает? Стоит завтра послать кого-нибудь за лекарем и разузнать, не стал ли этот подлец подмешивать в отвар что-нибудь, чего там быть не должно.

Размышления об обыденной жизни окончательно успокоили Окумуру, а свежий ветерок, задувавший с реки, разогнал все дурные мысли. Воды Ито тускло блестели в свете луны, которая то и дело застенчиво показывалась из-за туч. Совсем скоро Окумура будет дома, и тревоги этого непростого вечера хотя бы на какое-то время останутся позади.

Теперь мысли невольно обратились к грядущему. Завтра в балагане намечалось большое торжество, приуроченное ко дню основания Ганрю. Окумура даже выделил деньги из городской казны, чтобы празднество было особенно пышным. Там соберётся столько народу, что ведьме не удастся сбежать – она не сумеет задурить головы стольким людям сразу. К тому же с ним теперь будет Ооно и его таинственный помощник – ещё каких-то несколько дней назад на поддержку тайной полиции Окумура не смел и рассчитывать.

Пока что всё складывалось наилучшим образом, будто бы сам Владыка благоволил Окумуре и его начинанию. А это, несомненно, было добрым предзнаменованием.

У ворот особняка Окумуры экипаж остановился. Вскоре скрипнули ворота, и копыта лошади зацокали по подъездной аллее. Окумура с облегчением выдохнул: ни сама ведьма, ни её прихвостни так и не объявились. Похоже, белая фигура во тьме ему и впрямь померещилась. И немудрено: час был уже поздний, а за минувший день Окумура заметно устал.

Вскоре экипаж снова остановился, но на сей раз – у парадного входа в особняк. Один из слуг открыл дверь, помог Окумуре выбраться наружу и раскрыл над ним зонтик: дождь всё не переставал, и промокнуть прямо у дверей своего дома было бы неприятно.

Особняк Окумуры был виден из любой части города: он довлел над старым кварталом Фурумати, как безмолвная тень самого Великого Дракона. Построенный в глэндрийском стиле, из камня и стекла, особняк даже лютыми зимними ночами не промерзал, как традиционное тейсэнское жилище, и хорошо удерживал тепло, что полностью устраивало слабого здоровьем Окумуру.

Многим в Ганрю пришлось не по душе, что глава города стал жить в странном трёхэтажном доме с высокими расписными потолками, украшенными лепниной. Ещё во время строительства особняка особо недовольные пытались помешать ему – несколько раз затапливали котлован, подкупали большую часть строителей, чтобы они бросили работу или сносили уже построенные стены, – но Окумуру эти трудности не останавливали. А когда его сторону занял и клан Аосаки, неприятности на стройке резко прекратились, словно их никогда и не было. Якудза умели быстро наводить порядок, надо отдать им должное.

При мыслях о друге Окумура ощутил заметный укол вины. Ещё совсем недавно он не осмелился бы делать подобное за спиной у Итиро. Они многое пережили вместе, многого лишились – и Окумура устал от такой жизни. Он получил то, к чему так долго и упорно стремился, но потерял самое дорогое, что у него было, – и одному лишь Владыке ведомо, удастся ли Окумуре исправить содеянное.

Оставалось лишь уповать на то, что завтра всё пройдёт как задумано, а Итиро… Итиро он всё обязательно объяснит потом, когда шумиха после казни ведьмы окончательно уляжется.

Оказавшись в тёплой и ярко освещённой прихожей, Окумура заметно расслабился. Напряжение, в котором он пребывал все эти казавшиеся бесконечными дни, наконец немного отступило, отчего даже дышать стало свободнее. Окумура велел подать лечебное питьё, которое лекарь прописал принимать каждый день. Этот отвар помогал спать крепко и без сновидений. Часто из-за болей в сердце Окумура не мог сомкнуть глаз до самого рассвета, а завтра ему могли потребоваться все душевные и телесные силы.

– Где Яно? – спросил Окумура у слуги, который встретил его у экипажа.

– Он отлучился сразу же после того, как вы уехали, господин градоправитель, и ещё не возвращался.

Окумура нахмурился. Помощник должен был дожидаться его в особняке, как они и договаривалась. Перед завтрашним днём следовало ещё раз обсудить план действий, и Окумура рассчитывал на помощь Яно едва ли не так же сильно, как и на вмешательство Ооно.

Внезапное исчезновение помощника не на шутку встревожило Окумуру. Постаравшись отогнать страх, липкими пальцами потянувшийся к сердцу, он приказал:

– Как только Яно придёт, веди его сразу ко мне. И неважно, сколько будет времени.

Слуга поклонился и заверил, что всё будет исполнено. Он проводил Окумуру до спальни и удалился.

Когда шаги слуги затихли вдалеке, Окумура, потоптавшись на месте, развернулся и подошёл к кабинету. Без целебного отвара спать ему совершенно не хотелось – как и терять время впустую. Пожалуй, стоит ещё раз перечитать свидетельства очевидцев о колдовстве, чтобы завтра чувствовать себя увереннее в присутствии Ооно и его помощников.

Но на пороге кабинета Окумура замер. Что-то было не так. По ногам вкрадчиво прополз сквозняк из распахнутого окна – какой идиот оставил его открытым? Вся прислуга в особняке прекрасно знала, как Окумура боялся простудиться и взвалить лишнюю нагрузку на и без того ослабленное сердце!

Окумура грузно протопал к окну и с силой захлопнул его – так, что жалобно задребезжало стекло в раме.

– Что вас так разозлило, градоправитель?

Насмешливый женский голос раздался прямо за его спиной, и Окумура подпрыгнул от испуга, что при его габаритах было делом нелёгким. Он налетел бедром на угол подоконника, и от боли на глазах выступили слёзы. Но это не помешало Окумуре резко обернуться на голос и увидеть, кто занял его любимое кресло с высокой спинкой.

Ведьма терпеливо ждала ответа, устроившись в кресле с таким удобством, будто оно всегда принадлежало именно ей. В неверном свете луны, которая то показывалась из-за облаков, то снова пугливо скрывалась за их рваными краями, маска ведьмы белела, словно лик древнего призрака.

Окумура был настолько зол на незадачливых слуг и так торопился закрыть окно, что даже не заметил ведьму, которая поджидала его. В его собственном доме!

– Не терплю незваных гостей, – проворчал Окумура, даже не стараясь казаться вежливым. Он так долго боялся встречи с этой женщиной, что теперь, когда самое худшее произошло на самом деле, страх неожиданным образом куда-то улетучился.

– Вы сами вызвали меня. – Глаза ведьмы лукаво блеснули в прорезях маски. – Призвав в город тайную полицию, вы бросили мне вызов.

– Расценивайте это как угодно, – процедил Окумура, – но вам не удастся меня обдурить. Пожар в святилище, убийство двух служителей Дракона… И это лишь малая часть всех бед, которые вы навлекли на город! Вы приехали в Ганрю без разрешения, и я по старой памяти решил закрыть на это глаза. Но вы начали дурманить ни в чём не повинных людей своим поганым колдовством и смеете брать за это деньги! Вы зашли слишком далеко, и я заявляю со всей ответственностью: пока Ёритомо Окумура занимает должность градоправителя, ни одного колдуна в Ганрю не останется!

Из груди ведьмы вырвался смешок, от которого у Окумуры волосы на затылке встали дыбом. Сердце начинало болезненно ныть. Не случилось бы с ним нового приступа – только этого сейчас не хватало!

– Думаете, вам под силу защитить этот город и его жителей? Человеку, который не смог уберечь собственную семью, не пристало разбрасываться такими громкими словами.

Окумура задохнулся от возмущения.

– Да как ты смеешь, ведьмино отродье, говорить со мной в такой тоне! Как смеешь упоминать о моей семье, которую ты своими погаными руками отняла у меня!

Он ринулся на ведьму, желая придушить прямо сейчас, сломать её хрупкую и тонкую шею… Но она лишь расхохоталась в ответ, и кресло, в котором ведьма только что сидела, опустело.

– За предательством по пятам следует расплата, не забывай об этом, – её насмешливый голос доносился будто бы отовсюду сразу, отчего у растерявшегося Окумуры голова окончательно пошла кругом. – Вижу, опыт прошлых ошибок так и не пошёл тебе на пользу, потому как ты снова пытаешься вычерпать колодец тем же дырявым ведром. Пытаешься опять пойти против меня.

От накатившей волны дурноты у Окумуры начало темнеть в глазах, но ему усилием воли удалось выровнять дыхание. Ведьма пытается запугать его, но на этот раз он так легко не сдастся.

На стене кабинета висел старинный меч, доставшийся Окумуре от деда. Старый Дзю́ндзи защищал с этим мечом стены Ганрю, когда ведьмы Тё, должно быть, ещё и на свете не было. А многими годами позже клинок закалила колдовская кровь, которую Ёритомо пролил на подступах к Дайсину. Доблесть нескольких поколений семьи Окумура сплелась в этом клинке, и теперь он взывал к своему владельцу, моля напоить его кровью врага.