Станем сильнее

* * *

Захария парил на небольшом возвышении, смотря в ту сторону, куда отступили ноа-ка-вайцы. Я подплыла и остановилась неподалёку. Позади шумело войско, готовящееся к следующему походу, назначенному на завтра. Как определить, завтра сейчас или сегодня, я не понимала: ни солнца, ни луны отсюда не видать.

Наконец, собравшись с силами, я двинулась к Захарии. Остановилась я на возвышении, но близко подплывать не стала. Отчего-то я не чувствовала себя в безопасности.

– Ну здравствуй. Ещё раз, – проговорил он с нескрываемой издёвкой.

– Гили всё мне рассказала, – решила не откладывать я. – Вы ссорили нас с Фениксом, но теперь она признала свою вину, а ты продолжаешь упорствовать.

Он повёл плечом и улыбнулся так, что меня передёрнуло. Даже в его движениях виделся какой-то бесчувственный расчёт.

– Скорее, я верен своим обещаниям и сдерживаю их до конца. А вот Гили… Отчего-то я знал, что она сдастся, но я её не виню. Слишком у неё свободолюбивое сердце, и, конечно же, она считается со свободой других.

– А ты, хочешь сказать, слуга обстоятельств? – съязвила я в ответ.

– О, нет. Я всегда был слугой. Я плебей. Я им родился – я им и умру. Как и Феникс родился слугой – им и умрёт.

Я недоумённо застыла.

– Феникс не слуга… – пролепетала я, хотя до этого собиралась воскликнуть.

– Проводник? Не слуга? Ты мало знаешь о его судьбе, – обратился ко мне взглядом Захария. – Я дружил с ним много лет. Я знал о его судьбе почти с самого начала. И Феникс достаточно рассказал мне, чтобы я понял всю суть. Проводник – лишь слуга судьбы, который стоит в самом начале пути и покинет его, как только его миссия будет выполнена. Он больше ничего не будет значить для этого мира.

Сердце заколотилось: быть не может, что Феникс считает себя лишь слугой. Такой смелый, такой жизнерадостный, такой упрямый – и всего лишь слуга?

– Я тебе не верю, – процедила я, на что Захария лишь натянуто усмехнулся.

– А я и не рассчитываю на то, что ты мне поверишь. Или поймёшь. Но кто-то же должен помогать Фениксу на его пути. Помогать ему не сбиться.

Впервые в его взгляде промелькнула грусть. Брови слегка дрогнули, но Захария быстро вернул себе прежнее выражение лица.

– Раньше я рассчитывал на Гили. Я даже подумал, что она стала мне подругой. Но, видимо, это не так.

– Гили твоя подруга! – в чувствах воскликнула я. – Это ты заставил её предать нас, ты сам нас предал!

– Кого – вас? Гили? Тебя? Или Феникса? Феникса я уж точно не предавал. Это вы его предали. – Внезапно Захария тоже начал злиться: слегка покраснел и сжал руки в кулаки. – Гили не помогла мне и не исполнила своего обещания. А ты сбила Феникса с его пути. Ты не представляешь, насколько катастрофичны последствия твоей безответственности! Из-за тебя он может поставить на кон судьбу всего мира и уничтожить его. И себя, и тебя, и всех нас вместе с ним. Он слуга, но даже пешка порой способна перевернуть игру.

Я опешила. Это так очевидно? Эта мысль? Всем, даже Гили, была очевидна? Почему же я не могу поверить в эту мысль?

– Неужели ты не догадывалась? Я так не думаю. Ты просто закрываешь на это глаза. Ведь твои мимолётные чувства важнее судьбы всего мира. Так сделай это для себя – прекрати гоняться за Фениксом, иначе погибнешь сама.

Захария так активно двигался, что сама вода вокруг него задрожала. Я лишь схватилась руками за грудь. Его слова били по моему сознанию, били кулаками, безжалостно и беспощадно, вынуждая меня принять мысль, которая мне чужда. Но которая так верна.

Нашу ссору прервала Адрастея. Она оказалась рядом так неожиданно, что я вздрогнула. Захария лишь отпрянул, будто знал, что это произойдёт.

– Вот он! Смотрите, мой народ! Грядёт наше спасение!

Она указала вдаль трезубцем, и я взглянула в ту сторону. Сперва даже мой звериный взор потерялся во тьме: виделись лишь какие-то очертания, которые пока ни во что не сложились. Однако пара мгновений – и у меня перехватило дыхание.

Подобных существ я не видела даже в книжках, нет – в самых диковинных снах. Огромное морское чудовище, будто жидкое и даже склизкое, со множеством конечностей. Оно двигалось, будто отталкиваясь от воды, и от его движений всё пространство ходило ходуном. Размером с несколько лагерей, оно легко раскачивало палатки, благо находясь слишком далеко, чтобы их снести. Но не тело и не конечности поражали в нём больше всего, а глаза. Большие, круглые, словно целые купола берских церквей, они блестели чудесами и медленно обращали на нас взор, в котором застыла вековая мудрость. Казалось, эти глаза – как самые чудесные зеркала, неведомые и непознанные.

– Кра-кен! Кра-кен! Кра-кен! – заголосили русалы и русалки за моей спиной.

Наверное, для них это существо было таким же мрачным и сказочным, как для нас – загадочный змий. Может, они поклонялись ему. А может, им управляли. Догадки проносились в голове, но одно было очевидно: этот Кракен вряд ли от мира сего.

– Вот и началось, – негромко сказал Захария. – Время выбора. Твоего и Феникса.

Я оглянулась на Захарию и, кажется, заметила, как он и сам растерянно вскинул свои светлые брови.