Станем сильнее

* * *

Я шёл, окружённый воинами и ведомый сыном вождя Оро. Рядом со мной вертелась Гили, длинные волосы едва ли не закрывали ей лицо. Но я её понимал: мы оба были поражены.

По другую сторону находились не просто самые разные рыболюди: цветастые и такие удивительные, ни на кого не похожие. Нет, по другую сторону были такие же смертные: с ранениями, тоской и проблесками надежды. Осматриваясь чистым, спокойным взглядом я замечал мелочи, которые в гневе бы просто не заметил: латающий гребень строгого воина, юный рыболюд, пытающийся развеселить друзей, местный повар, готовящий каких-то мерзких слизней, за что воины его сердечно благодарят. Я не знал, как на это реагировать, да и не собирался этого делать. Из-за напускного спокойствия во мне не осталось огонька сочувствия. Да и чувства теперь маловажны: Создательница достаточно ясно дала это понять.

В конце концов мы доплыли до небольшой пещерки наверху рифа. Здесь небо точно то же, что и в лагере эдельгвирцев: мрачная и беззвёздная кромка воды. Воины остановились без какого-либо порядка, будто просто отпуская меня. Гили же они не дали пройти, и та стала прорываться сквозь их спины. Её ярая поддержка не была нужна мне, и я махнул ей рукой, после чего та всё же застыла, злобно глядя на воинов.

Я же проплыл следом за сыном вождя. Тот сел на один из камней. Его поза скорее походила на парение, которое время от времени прерывалось касанием острой поверхности рифа. Я же расположился там, где бы мог за что-то схватиться и не уплыть.

– Я сразу извиняюсь за колдовство. Снимите его, жрецы.

Один широкий взмах их рук – и я свободен. К моему удивлению, ничего не поменялось. Совсем ничего.

– Я понимаю. В гневе я страшен, – сказал я бесстрастно.

– Я видел. – Оро невольно взялся за ожог на руке, перемотанный слегка светящимися водорослями.

И зачем же я оставил его? Зачем я пошёл против наследника? Это далеко не то, чем должен заниматься Проводник.

– Я прошу прощения за это, сын вождя Оро, – низко поклонился я. – Я сделал это в ярости…

– Не преклоняйся передо мной. Ты мне не подданный.

Я почувствовал руку на своём плече – гладкую, без единой морщинки. Подняв взгляд, я медленно выпрямился, слегка удивлённый таким жестом. Оро же смотрел на меня спокойно, но мягко и изучающе.

– Наверное, русалки заколдовали тебя.

– Нет, вовсе нет.

– Это так, – послышался за моей спиной старческий голос – видимо, жреца. – Я не почувствовал на нём колдовства.

Оро же на это скрестил руки и слегка отстранился.

– Я понимаю. Убеждение и колдовство чем-то похожи.

– Да. Есть такое.

Для своего возраста – а он едва ли старше меня – он действительно мудр. Это читалось в его словах, в его движениях, в его приказах и логике. Адрастея на его фоне казалась намного яростнее и вспыльчивее. Как иронично: наследник дикарей – спокойный и уравновешенный; наследница цивилизованного народа – бойкая и энергичная. Хотя, может, в этом есть и доля смысла: наследник дополняет армию тем, чего ей не хватает.

– Я понимаю, почему ты это делал, – сказал Оро безо всякого осуждения. – Я почувствовал это в тебе.

Я впервые испытал настоящее удивление.

– В тот миг. Озарения. Когда я ощутил это.

Точно! Он ведь показал, что наследник прямо перед моими глазами. Мы оказались связаны пламенным сердцем, пускай и ненадолго. Я вспомнил и свои ощущения.

– Прости, что заставил тебя так испугаться.

– Слишком много извинений в одном разговоре, – подала вдруг голос Гили, и только я собрался её приструнить, как каменный Оро… тихо засмеялся.

– Мне и впрямь не хватало хорошей шутки, – сказал он, мягко улыбаясь.

– Не благодари! – гордо отмахнулась Гили.

Его радость… Искренняя надежда коснулась моего пламенного сердца. Какие же все наследники особенные, живые. И вновь меня охватила зависть: я бы тоже хотел быть избранным, имеющим право на такие яркие чувства.

– Нас связало пламенное сердце, – объяснил я. Мои губы сами растянулись в слабой улыбке. – Я Проводник. И я должен собрать всех наследников, чтобы привести их к Создательнице. Думаю, ты и так знаешь, что ты один из них.

Оро призадумался. Всего на пару мгновений, но я ощутил тяжесть в его сердце.

– Значит, ты и есть легендарный герой, – сказал он важно, вопреки тяжести в себе.

– Всего лишь слуга, – покачал головой я.

– Тот, кто несёт на плечах такую миссию и знает о своём подвиге, и есть герой.

Я печально усмехнулся. До чего же иронично: геройствовать ради героев, причём самому таковым не считаться.

– Это неважно, – уклончиво ответил я, избегая спора. – Важно то, что ты наследник. У тебя миссия гораздо важнее моей. И я хотел бы убедить тебя в этом.

– Я и так осознаю её важность. – Я поразился тому, как сын вождя принял свою судьбу так, будто это очевидно. – Я это почувствовал. Что я для этого рождён. Но меня связывают и другие обязательства.

– Я знал, что ты так скажешь. – Хотел бы я выдохнуть, но под водой не смог. – Сперва надо решить насущные проблемы.

– Рад, что ты понимаешь меня.

Повисло молчание, и я не знал почему. Я озвучил свою первую же мысль:

– И ты не попросишь меня помочь? Выдать планы русалок?

– Вовсе нет, – повёл плечом Оро. – Это было бы бесчестно: с твоей стороны – выдавать их, а с моей – принимать твоё предательство как данность. Настоящие ноа-ка-вайцы не вонзают нож в спину противника, даже если это единственный выход.

– А что же до помощи? Я ведь Огонь. Эдельгвирцы были очень рады, что я к ним присоединился, восхищались мной…

– А моему народу, Проводник, ты принёс лишь боль и смерть. Я не собираюсь пользоваться тем же оружием, что и эдельгвирцы. Может, это и выгодно, но всё равно бесчестно.

На этих словах я огляделся вокруг. Ожоги… У всех воинов ожоги. А Оро покрыт ими с ног до головы. Его плавник и вовсе почти подгорел: его кончики почернели, но не потеряли величественной формы.

Во мне вновь загорелись чувства, на этот раз – горький стыд. Я сжал кулаки, понимая, что у меня нет права вновь проявлять свою слабость. Это неразумно, это неправильно.

– Мне очень жаль, что я сразу не увидел в тебе такого честного рыболюда, – только и смог выдавить из себя я.

– Главное, что ты это понял. Остальное неважно.

Его мягкая улыбка почти вывернула мои чувства наизнанку. Пламенное сердце наверняка подсказало ему мои чувства: он читал меня как открытую книгу. Однако не выдавал, и за это я был ему невероятно благодарен.

– Не волнуйся за нашу судьбу, Проводник Феникс. Ты можешь остаться в нашем пристанище и дождаться меня, пока я закончу эту войну.

– Н-но… Оро, всё не так просто. Адрастею нельзя убивать.

– Я знаю, – почти выдохнул он. – Я догадался.

– Надо остановить это…

– Проводник, это тоже не так просто. Ведь я не могу просто развернуться. Это борьба моего народа. Эдельгвирцы веками изничтожали нас, как киты пожирают мелких рыбёшек. После войны под водой перестало хватать места и еды, и они стали жестоко отвоёвывать своё место под водяной гладью. Они просто не считают нас народом, они считают нас бездушными дикарями. К тому же разрозненным свободным городам русалок нужен общий враг, ведь они очень боятся разделиться, как мы, ноа-ка-вайцы. Они потеряли свою свободу, свои единые порядки давным-давно.

– Я понимаю всё это… Но ты можешь их переубедить, провести переговоры? Вновь провести чёткие границы, объяснить им, что уничтожения можно избежать. Ты ведь сам видишь, что война обратима.

Оро напрягся. Может, он почувствовал необходимость логичного объяснения для меня? Или, скорее, необходимость получить хоть какую-то отговорку…

– Проводник, мой народ просто не поймёт, если я отступлю и поставлю Ноа Ка Ваи под удар. Не после веков грустного опыта переговоров. Без одобрения моего народа и соблюдения наших порядков я не буду наследником. Без единого вождя Ноа Ка Ваи будет разрушен быстрее, чем рыболюди успеют выбрать нового. Не думаю, что это будет лучший исход.

Я запнулся. Да, он прав…

Идея!.. Как же иронично всё повторяется…

– Может, мы возьмём Адрастею в плен? Потом решим, как уладить этот конфликт.

– Это было бы разумно. Можно попробовать.

– Да? Ты действительно этого хочешь? – обрадовался я, но рано.

– Только это будет сложно, скажу сразу. Я не могу ничего обещать.

Я сжал и разжал кулаки, пытаясь умерить пыл.

– Это уже многое для меня значит.

– Тогда договорились, – кивнул он. – А сейчас я бы хотел показать тебе кое-что. То, что поможет нам выиграть войну.

Я опешил. Не успел я ответить, как почувствовал мощный толчок воды. Течение словно изменилось, едва не сметая нас. Лишь Оро сидел неподвижно, клинком придерживаясь за риф. Я принялся оглядываться, но во тьме не смог ничего рассмотреть.

– Это они… Это они!.. – завопили воины.

Шум их голосов смешался с бурлением и верчением воды. Гили, такая же растерянная, как и я, схватилась руками за камни и уставилась куда-то вдаль. Спустя мгновение лицо её исказилось: такой поражённой я её никогда не видел.

Вдалеке замерцали огни. Блеск слегка развеял тьму, и единственное, что я пока понял: на нас движется нечто большое, невообразимо гигантское. Я мог сравнить это разве что с лонгскими драконами, а может, это существо – или существа – гораздо больше. Очертания стали прорисовываться передо мной. И я сам поражённо застыл, не понимая, во сне я или в реальности.

Четыре огромных рыболюда. Не мужчины и не женщины. Их тела были покрыты плотными кораллами и тонкими водорослями, похожими на шелка, а лица покрыты синей неровной кожей, точно у китов. Их плавники и ласты развевались в воде, словно на медленном ветру. Вокруг них роились маленькие существа: я узнал в них духов, которых мы встретили с Мирой в лесу. Переливающиеся в глубинной тьме, эти гиганты, казалось, заменяли собой сами небеса.

– Я никогда не слышал о подобном, – пробормотал я себе под нос.

– Возможно, ты слышал, но никогда раньше не видел, – поправил меня Оро, обратив на себя внимание. Его белый клинок засветился. – Их не видели тысячи лет, но мы смогли их призвать.

– Кто это?

– Акуа. Сыновья единой Макуа.