Тени Лордэна

Сделав несколько неуверенных шагов, северянин с тоской оглядел поле брани, в которое обратился город, и скупая слеза стекла по ложбинкам верхней челюсти, чтобы тут же скрыться в щели зубов. Инфернальное пламя всё продолжало своё пиршество и, заполонив почти весь кратер, вплотную подступило к его границам, с твёрдым намерением выбраться покинуть бедное поле и перекинуться на более вкусные, ещё уцелевшие дома. Хейндир поднял руки и расправил пальцы веером. Почувствовав волю хозяина, колдовской огонь остановил свой неутолимый жор и стал прислушиваться к его мыслям, после чего нехотя оставил недоеденную пищу и послушно потёк назад к властелину. Языки огня поднимались по ногам, окутывали ему тело, руки, голову и впитывались в него, отдавая всю набранную энергию, от чего на голой плоти стали появляться маленькие лоскутки новой кожи.

Когда к нему вернулся его прежний вид и опасность магического пожара для города миновала, Хейндир поднял левую руку ещё выше и через паузы выпустил в небо три огненных шара. Достигнув высоты птичьего полёта, где они могли навредить только самым невнимательным чайкам, они распустились огромными белыми цветами, и вновь обезумевший от страха Лордэн окатил рёв громогласных взрывов.

Сигнал к отступлению был подан, но северянин пока что не мог покинуть злосчастное место. Вслушиваясь в удары утомившегося и исстрадавшегося сердца, он побежал к центру воронки, но на полпути свернул на запад и, промчавшись ещё с сорок шагов, вдруг остановился в месте, которое ничем не отличалось от любого другого. Хейндир опустился на колено, приложил ладонь к земле, и, ощутив под ним духовную пульсацию, нанёс сокрушительный удар. Стеклянная корка разошлась трещинами и вздыбилась. Создав магией нечто вроде диска, Уонлинг принялся дробить и выкидывать в стороны спёкшуюся почву. Не прошла и половина минуты, как он уже стоял по пояс в яме, а ещё через половину он уже достиг заветной цели.

— Ей, просыпайся. Я знаю, что ты жив, — сказал он, потрепав вернувшегося в человеческое обличие Одвина по обескровленным щекам. Весь его вид говорил о том, что капитан был мёртв, но, стоило Хейндиру ухватить товарища подмышки и потащить его наружу, как тот внезапно очнулся и, словно выброшенная на берег рыба, стал глотать ртом воздух. — Хорошо… хорошо…

— Х’ха-а-ах’х… всё зак’хон-чилось’х-х?

— Тут да.

— Т’хы-ы его убил? — просипел Одвин и неуклюже выплюнул густую смесь крови, слюны и пыли, испачкав себе весь рот и подбородок.

— Да.

— Ты прям герой — в первом же бою завалить арха, так ещё и в одно рыло. Такое мало кому из людей удавалось.

— Удалось, но ты посмотри какой ценой.

— Не вини себя. Это он решил так поступить, а не ты, — с явным неудовольствием Одвин обнаружил пропажу своей любимой шевелюры.

— Но если бы меня тут не было, то и этого всего бы не случилось. Но… сделанного уже не воротишь, а нам ещё многое надо успеть, пока эти твари не вернулись. Пошли.

— Не думаю, что смогу…

— Не волнуйся, я тебя понесу.

Подождав пока его обессиленный товарищ устроится у него за спиной, Хейндир в сердцах сплюнул на треснувшее зеркало и, хорошенько разбежавшись, выпрыгнул из кратера.

— Неужели в городе поселился кто-то из старых эльфов? — заинтригованно прошептал Делаим, с головокружительной высоты колокольни вглядываясь в закрывшие горизонт столбы дыма.

— Изволите призвать новые отряды? — спросил Сантураил, вновь опустившись на колени и склонив голову к груди.

— Да, раз уж эти сложили свои головы.

— Приказать им преследовать отступников?

— Нет, не стоит, — ощутив непонимание брата-монаха, великий апостол повернулся к нему и жестом приказал поднять голову. — Наш брат-центурион в пылу битвы поступил опрометчиво, и теперь часть города лежит в руинах, а это отнюдь не послужит его возвращению в лоно Церкви. Так что довольно на сегодня разрушений. Передай Ахимаилу, чтобы он призвал только младших легионеров, и пусть они парят в небесах и вселяют в наших недругов тревогу, но не скрещивают с ними клинков, только если те сами не решаться на них напасть. А теперь иди.

— Слушаюсь, — Сантураил поднялся на ноги, чтобы немедля отправиться к лестнице, но тут в его разуме проскочила мысль.

— Пролитая кровь жаждет отмщения, да брат? — спросил Делаим, едва монах разомкнул уста, и тут же сам дал ответ. — Вы все оставайтесь здесь и оберегайте врата. Я же сам отправлюсь за воздаянием и заодно отправлю весточку их чемпиону.

Отвесив ещё один нижайший поклон, Сантураил покинул площадку, оставив Делаима в его гордом уединении. Какое-то время монах продолжал стоять, безмятежно перебирая чётки в заложенных за спину руках, позволяя беспечному ветру играться с его золотистыми локонами, словно тот был его давней любовницей, но затем он взбудоражился, и его ястребиный взор перекинулся в иную часть города, а налитые губы растеклись в хищнической улыбке. Нежно обхватив рукоять меча, Делаим бесстрашно и легко шагнул вперёд, навстречу простору, в объятия ветров, бережно подхвативших его могучее тело.

----------

УСЭ! Наконец-то добил эту главу и сцену. Если честно, то довольно-таки долго размышлял над концепцией ангелов в произведении. Дело тут в том, что в изначальном черновике они были вполне обычными ангелочками с доспехами и мечами, какие были в Героях Меча и Магии, но с тех пор я несколько изменил лор вселенной, и они должны были сильно потерять в своей антропоморфности, но притом более-менее вписываться в фэнтези сеттинг. В итоге пришёл к концепции таких кристаллических существ, стреляющих лучами и обращающих всё живое в камень. Не сказал бы, что это прям нечто сверхоригинальное, но думаю, что обыграть получилось довольно неплохо.

В общем, осталось переписать всего одну относительно коротенькую главу, которая должна будет подвести черту под всей творящейся вакханалией. Постараюсь уложиться в пару недель, если в очередной раз не отвлекусь на иные работы, ну, и если с вдохновением всё будет пуском.

Кстати, может кто меня заподозрит, так что само признаюсь, что перед написанием последней сцены я пошёл и пересмотрел битву Аанга с Лордом Огня и Зуко с Азулой, чтобы лучше визуализировать огненную магию. И да, привет Итачи с его Аматерасу, хотя у меня два огня: один чёрный, другой белый.