Тени Лордэна

Воспользовавшись тем, что непобедимый наставник отвлёкся на выброс магической энергии, Хромос поспешно сбежал с поля боя и нырнул в толпу, после чего начал агрессивно прорываться к эшафоту. Его взгляд был прикован к петле, которая уже была надета на шею Янса. Как настоящий великомученик, он смиренно стоял на низеньком трёхногом табурете и, хотя желавший поиграться с жертвой палач то и дело притворно замахивался ногой, как бы намереваясь выбить его из-под ног, ничто в лице смертника не выказывало страха. Он не боялся смерти, не потому что верил в существование потусторонней награды, которой он к тому же точно не заслужил, но потому что искренне жаждал скорейшей смерти в любой её форме, не видя себе больше места среди живых.

Сперва взбудораженные ожиданием казни люди отталкивали наседавшего Хромоса и даже тянули его за плащ, возмущённые его вопиющей бестактностью, но затем они все разом притихли и отвернулись от эшафота в сторону нового, куда более необычного зрелища, но капитан, поглощённый достижением цели, не обратил внимания ни на это, ни на разлившееся по округе белое свечение, а затем за его спиной раздался противоестественный рёв, и в толпу пришёл ужас. Ровно также, как суждено будет случиться на ратушной площади, народ единым потоком понёсся прочь от возникшей опасности, только тут число собравшихся людей было в десятки, если не в сотню раз больше. Снова та же чудовищная давка, снова те же неловкие падения, снова те же тяжёлые удары несчётных ног, и снова та же бесславная кончина самых слабых и нерасторопных, но в многократно преумноженном размере.

Если прежде Хромосу не давали протиснуться к эшафоту, то теперь его почти что супротив воли волокли к нему, как горный поток несёт маленькое каноэ по коварным порогам. Напор толпы был столь велик, что капитана едва не унесло дальше по течению, но каким-то чудом ему удалось уцепиться за одну из опор, а после прорваться к лестнице и подняться на помост. Все стражи, прежде охранявшие эшафот, куда-то исчезли, ровно как и палач, всё же не забывший перед бегством выбить из-под Янса табурет.

В разрез всеобщей панике и суматохе скованный по рукам и ногам убийца неспешно вращался и коротко раскачивался на верёвке, тихо позвякивая цепями. Обритая голова стала пунцовой, паутина толстых вен вздулась на черепе, а покрасневшие глаза вылезли из орбит. Любой другой на его месте начал дрыгаться в тщетных попытках спастись, но Янс не пошевелил и пальцем, а терпеливо и невозмутимо ждал, когда же наконец-то мир раз и навсегда покроется чёрной пеленой. Этот заветный миг был уже совсем близок, но его наступление прервал Хромос, поддержавший товарища за талию. Натяжение веревки ослабло, и находившийся на волоске от гибели Янс невольно вдохнул живительного воздуха.

— Давай, дыши… дыши, — пробормотал Хромос, высматривая табурет или что-то иное, на что можно было подставить под ноги, но ничего подходящего на опустевшем эшафоте не нашлось. — Чёрт! Выхода нет, придётся резать верёвку. Вдохни поглубже.

Дезориентированный и ослабший Янс попытался ему возразить, но Хромос уже отпустил товарища, обнажил меч и принялся пилить канат.

Предназначенная для рубящих ударов кромка клинка была заточена под большим углом и довольно скверно резала крепкие пеньковые волокна, так ещё верёвка, имея только одну точку фиксации на балке и не то чтобы очень тяжёлый груз на другом конце, коварно извивалась под мечом как змея, мешая и без того непростому делу спасения. Быстро поняв, что таким темпами он ни за что не управится и к концу дня, Хромос отшагнул назад и направил магическую энергию в оружие. Мифриловая сталь быстро откликнулась на колдовскую силу, и поверхность меча в считанные мгновения покрылась сотней маленьких молний. Со второго размашистого удара канат нехотя оборвался, и убийца безвольным мешком грохнулся на доски помоста.

Припав на колени, Хромос ослабил хватку петли и стянул её с шеи товарища, после чего перевернул Янса на спину. Он был жив. Пускай весь план по спасению пошёл наперекосяк, но хаотичная череда внезапных преград всё же привела к желаемому исходу. Казнь была расстроена, и по раздутому лицу убийцы текли слёзы, которые потерявший и вновь обретший надежду Хромос принял за слёзы радости.

— Нам надо уходить, — сказал капитан, поднимая Янса за плечи. В ответ тот только протяжно замычал и сделал пару коротких, отрицательных поворотов головы, не в силах оказать большего сопротивления. — Знаю, что больно, но время не ждёт.

Просунув голову в кольцо скованных рук, Хромос взвалил Янса на спину и не слишком спешными шагами, чутка раскачиваясь из стороны в сторону пошёл назад к лестнице. С высоты эшафота он видел, что людей на площади почти не осталось, ни стражей, ни гвардейцев нигде не было видно, и все дороги к бегству были открыты. Впервые за день он почувствовал ликование, а затем вся округа в белом сиянии.

Ворвавшийся в битву Одвин прикончил ангела, и тот унёс в небытие вслед за собой добрую сотню неповинных жизней. Его могучая воля исчезла из этого мира, и сдерживаемая в теле мистическая энергия разлетелась по округе, обращая всё живое в камень, предавая изменяемому неподвижную форму завершённости.

Стальной доспех защитил Хромоса от гибельного света, лишь немного ослепив глаза, и он бл полон решимости и сил продолжать путь, но внезапно почувствовал, как за его спиной резко прибавилось веса, причём только с одной стороны. Потеряв равновесие, капитан несколько раз оступился, а затем повалился с края помоста прямо на землю. Послышался лязг доспехов и грохот разбивающегося мрамора.

Ушибленное плечо страшно ныло, заточённая в стальном котелке голова шла кругом, и все тело не желало слушаться. И без того потрёпанный капитан с помощью волевого усилия и грязного ругательства перевернулся на живот и, немного приподнявшись на локтях, взглянул на раненного товарища. Вся левая половина Янса обратилась в белый камень. Рука и нога отломились при падении, а лицо являло собой жуткую картину. Одна его сторона застыла в гримасе боли и негодования, в распахнутом белёсом глазу читалась обида, а распухшие губы скривились в бессильном оскале, от другой же его части, сохранившей плоть и кровь, исходило блаженное спокойствие. Каждый его мускул был расслаблен, веки заплаканного глаза закрылись на веки, а на половине обветренных губ словно бы проскальзывала лёгкая, неуловимая улыбка.

Всё ещё пребывая в отуплении после тяжёлого удара и не желая верить в такой несчастливый поворот событий, Хромос подполз к мертвецу и, потрясая Янса за грудь, несколько раз окликнул его по имени, но безрезультатно. Его земной путь подошёл к концу.

Вскоре к капитану пришло осознание произошедшего, а вслед за ним и всеобъемлющий гнев, притупивший боль и придавший новых сил. Хромос поднялся на ноги и огляделся вокруг. На опустевшей площади лежала ещё добрая сотня частично окаменевших людей. Кто-то из них умер ещё до преображения, другие, подобно Янсу, почти что мгновенно сгинули в процессе, а тем, кому не повезло больше остальных, лежали ничком на брусчатке и вопили что было мочи при виде своих рук, ног и животов, превратившихся в каменные обломки. Стоило им пошевелиться, как места стыка плоти и мрамора расходились, и из открывшихся ран тут же начинала сочиться кровь. Тело пронзала нестерпимая боль, люди дёргались, и плоть разрывалась шире прежнего. Зазубренные каменные края жадно впивались в живые ткани, резали, истирали их, взывая адские мучения, но затвердевшие части не желали так просто отваливаться, крепко держась за неразделимо слившиеся с ними кости.

Всем им грозила скорая смерть от кровопотери, если прежде их не добьёт новая вспышка. Они были обречены, и всякая бессмысленная попытка спасти хотя бы одного из них, означала неминуемую смерть для героя. Интуитивно осознавая это, Хромос поднялся на ноги, и слегка прихрамывая, поспешил покинуть площадь и убраться подальше от битвы чудовищ, превосходивших сильнейших из человеческого рода. Завидев рыцаря в сверкающих доспехах раненные люди из последних сил протягивали к нему измазанные в крови руки, слёзно моля его о помощи, и бросали ему в спину проклятия, когда он, даже не сбавив шага, пробегал мимо них.

Укрывшись среди городских улочек, запыхавшийся и облившийся с ног до головы потом Хромос повалился спиной на стену здания и медленно сполз на землю. Сидя в тени, он поднял забрало и принялся жадно глотать свежий воздух, как если бы это его самого только что пытались повесить.

Мимо него пробегали испуганные горожане. Одни спешили домой к родным, страшась, что несчастие уже постигло их семьи, другие, собрав кое-какие-вещи и прихватив деньги, бежали из своих жилищ, оказавшихся в непосредственной близости от поли брани, чьи громоподобные звуки разносились по всему городу, заглушая вопли. Вокруг творился сущий хаос, но капитану было на него плевать. Известный ему мир, надломившийся в тот вечер, когда перед ним предстал воскресший Сентин, окончательно рухнул, и на его место пришла новая, картина, в которой не находилось ничего знакомого, в которой он был немощен, беззащитен и в которой он остался совершенно одинок. Он не знал, куда ему теперь идти и что теперь делать. Это был конец всей его прошлой жизни.

И всё же конец одного всегда означает начало чего-то другого, быть может лучшего, а может и худшего. Где-то в глубине души Хромос это понимал, пускай это не могло в один момент разогнать чёрные тучи отчаяния, но это был тот маленький и слабый лучик, которому однажды будет суждено окрепнуть и обратиться в полноценное солнце. Единственное, что для этого требовалось — не оставаться на месте, а двигаться. Пускай сперва придётся идти вслепую черепашьими шагами, но только так можно было выйти из тьмы. Тогда же он вспомнил, что несмотря на то, что последние несколько дней ему пришлось провести в бегах, словно какому-то преступнику, он всё ещё был капитаном городской стражи, и у него был долг — защищать горожан, особенно теперь, когда все, и богачи, и бедняки могли пострадать в равной мере.

Короткая передышка помогла капитану прийти в себя, и он решил как можно скорее присоединиться к другим стражам. Однако не успел Хромос сделать и нескольких шагов, как раздался ужасающий рёв. Город погрузился в сияющее небытие, земля задрожала, а по улицам понеслись волны горящего воздуха.

Капитан упал и не пытался подняться, пока катастрофа не прекратилась. Когда же краски вернулись в мир, то он увидел, что прямо перед ним лежала груда обломков обвалившейся стены. Доспех спас его от дождя мелких осколков и щепок, но успей он сделать хотя бы ещё один шаг, то вся эта масса непременно бы накрыла его, сплющила и стала его могилой. Осыпавшие улицу обломки сильно ранили и даже убили несколько десятков людей, но никто из них не обратился в безжизненные статуи, потому как они были слишком далеко от эпицентра заклинания, и лучи теряли свою устрашающую мистическую силу, оборачиваясь самым обычным, пускай и очень ярким светом.

Поднявшись на ноги и скинув покрывшийся толстым слоем пыли и в конец разорвавшийся плащ, Хромос осторожно побежал по полуразрушенным улицам и вскоре наткнулся на спешащую куда-то колонну из дюжины стражей. Возглавлявший их старшина не знал ровным счётом ничего, кроме полученного приказа — прибыть к городской ратуше, и Хромос, понадеявшись, что в резиденции Дожа отыщется кто-то более старший по званию, а заодно и более сведущий о творящихся делах, присоединился к отряду и не прогадал.