Под тенью маски-2

31. Временная петля

Почему я вдруг решила, что при активации одного из самых древнейших и сильных магических ритуалов, моя магия не проснется, а будет спокойно себе притворяться дохленькой, как и раньше?

Я настолько привыкла жить, как обычный человек, что мне и в голову не пришло, что будет по-другому. Поэтому и Горьеру я так самозабвенно врала, что во мне нет ни капли магии. И мне казалось, что в просьбе Палача нет никакого подвоха.

Я же, на самом деле, в тот момент больше всего переживала за Корчеша. Мне бы начать бить тревогу еще в тот момент, когда Горьер взял меня за руку в автокапе. Ведь понятно же, что считывал все, что можно и нельзя…

Но почему-то как раз там я его совершенно не боялась. Страшила сама ситуация, но не Палач. Отчего я была на все тысячу процентов уверена, что он поможет, даже объяснить не могу. Вот и сейчас Горьер держал меня за руку не просто крепко, а как-то уж слишком надежно и радостно для моей перепуганной душонки.

Что скрывалось за печатью, и какие воспоминания хранились в моей заблокированной памяти, оставалось лишь догадываться. Но и так было понятно, что где-то там, совсем давно, для маленькой Этели этот человек имел огромное значение. Иначе сейчас бы мое сердечко так радостно не трепыхалось такого близкого присутствия мужчины.

Но я слишком многое пережила, чтобы верить и доверять. Палач, при том, что является моим женихом, при том, что когда-то ему меня подарили, как живую куклу, мало того, что меня не сберег, так и теперь хочет убить! Король ему, видите ли, приказал! А возразить кишка тонка?

… Мне кажется, что именно этот сумбур в голове и довел меня до того, что я перестала сдерживаться. Мысли лились широким безудержным потоком, как горная река, а я лишь пыталась во всем этом не утонуть…

Магия высшего порядка не требует каких-то шаманьих выходок. Она требует колоссального запаса энергии. Поэтому для таких заклинаний обычно и собирается круг сильнейших магов. У Палача был непалий.

Судя по тому, что этот камешек вообще тот еще обжора, и то, что Максимилиан согласился провести обряд, запаса энергии в нем ого-го сколько!

Горьер с закрытыми глазами сначала стоял несколько минут, возможно настраивался или просто договаривался со своим Проглотом. Может, забытые слова активации вспоминал, кто его знает?

Вот пока я болталась между небом и землёй, ожидая начала, и раскочегарила себя ненужными мыслями, потеряв контроль.

Магия сначала опалила сознание, а потом затеплилась в груди, заструилась золотистыми нитями по венам, встречаясь с магией Палача — черной, переливающейся особым светом, словно ночное небо на северных землях, залюбуешься!

Горьер зашептал заклинание, и наши потоки соприкоснулись, заставив вздрогнуть обоих. И в тот же миг нас закрутила временная воронка.

Откуда я столько знаю про этот обряд? Да книжку у Катарины Блич как-то взяла на столе. Начальница была занята, посоветовала ее подождать, и что-нибудь почитать. Вот я и почитала. Как оказалось с пользой для себя.

Временная воронка была точно такой же, как описывалось в учебнике. С потоком ветра, ощущением полного падения, потери контроля над телом и даже частично какой-то эйфории.

Несколько минут нас болтало из стороны в сторону, а потом вдруг выкинуло в пустоту. Слава Всевышнему, там не было темно и страшно. Да и Палач тут как тут.

Я не видела его, но ощущала присутствие.

— Все, Вуйлич, теперь твоя очередь. Зови мальчишку!

— Как зови? — зазвучал мой голос, материализуясь из мыслей. — Здесь же никого нет.

— Есть, Вуйлич, есть. Ты держишься за мальчика, значит его затянуло сюда вместе с нами. Просто зови. Он обязательно должен откликнуться.

Я собралась с духом и позвала:

— Корчеш! Корчеш, миленький. Пожалуйста, откликнись! Корчеш!

Тишина в ответ пугала. Я позвала еще раз и еще, но безуспешно. Голос Палача, взволнованный и требовательный, зазвучал снова:

— Вуйлич, черт бы тебя побрал, зови! Мы не можем здесь находиться вечно!

И снова и снова начинала звать. Но Корчеш почему-то не откликался.

— Неужели мы опоздали, — вдруг всхлипнула я, понимая, что всплеск магии мог попросту остановить его слабое сердце. Такие случаи тоже бывали в практике и описывались в учебнике, но я, когда решалась на этот отчаянный шаг, отмела все сомнения прочь.

А теперь вдруг осознала, что могла своим сиюминутным желанием сделать только хуже.

Меня начало трясти, и я вдруг поняла, что слишком отвлеклась на свои чувства. Еще чуть-чуть и меня просто выкинет отсюда.

— Вуйлич, соберись, черт возьми, — гаркнул Палач где-то совсем близко, тоже чувствуя неладное. И мне бы и вправду собрать волю в кулак, но его крик вдруг заставил меня вздрогнуть.

Снова закрутилась воронка временной петли и меня будто вышвырнуло куда-то в сторону.

Теперь я ощущала свое тело и даже увидела проступающие очертания обстановки вокруг.

Зала огромного замка, пылает камин, воле камина стоит коробка, а в ней восемь крошечных пушистых комочков. Я нашла котят на чердаке конюшни. Голодных, орущих, потерявших загулявшую мамашу. Конечно же, забрала их с собой, а как иначе? Отчего же этот мужчина с белой бородой гневается и кричит…

— Макс, что это такое! Не хватало еще устроить из замка зоопарк! Убрать немедленно. Твоя Этели совсем от рук отбилась. Поверь, так баловать ребенка совершенно недопустимо!

— Папа, успокойся, это всего лишь котята!

— Сегодня котята, а завтра бездомные… Нельзя цори быть мягкосердечной. Кому угодно, но не твоей будущей супруге! Ты Палач! Ты останавливаешь сердца! И ей с этим придется смириться и жить! Вот к чему она должна иметь стойкость! К тому что ты являешься жрецом смерти! А вы тут… котят они спасают! Убрать, я сказал.

Грозный мужчина окатил нас двоих презрительным взглядом и, развернувшись, вышел из залы, чеканя каждый шаг. Воцарилась оглушающая тишина. Я посмотрела на копошащиеся в коробке комочки, на закрытую дверь, на полыхающий огонь в камине. А потом на самого Палача.

Ведь его так сейчас обозвали? Палач. Какое странное и страшное слово.

Но Макс не может быть таким. Он очень добрый, я это точно знала.

— Макс! Пожалуйста, — умоляюще заканючила я, обливаясь горючими слезами. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Помоги!

И удивленное в ответ:

— Этели? Этели, это ты…