Под тенью маски-2

37. Кулебра

Проснулась я мокрая от слез. Обидно, черт подери…

Я в него верила. Всей своей детской душой. Ждала. Как же я ждала его! Сейчас мне было невыносимо больно узнать, что в моей жизни был человек, которому я доверила свое детское сердечко. Больно оттого, что ни черта оно ему нужно не было. Макс уехал, я провалялась в бреду, а очнулась уже совсем в другой жизни.

Воспоминания возвращались — обрывочные, несуразные, словно осколки сразу нескольких, разбитых вдребезги, стеклянных мозаек. Я путалась в них, захлебывалась от эмоций, но настырно пыталась понять, в какой последовательности все происходило.

Лица, чужие и безразличные, ненавидящие и заискивающие, менялись настолько быстро, что превращались в серую невзрачную массу.

Снова разболелась голова, до ломоты в зубах. Вечерний холод опускался плотной завесой, на горизонте появились тучи и пики приближающихся гор, но переменчивый ветер мешал нам продвигаться с достаточно быстрой скоростью.

— Немного задерживаемся, цори, — ко мне подошел рыбак и протянул небольшую фляжку. — Здесь отвар перечных ягод. Горький, но согревает отлично.

— Спасибо, — просипела я, даже не особо стараясь. От холода голос просел. Приняв фляжку, отпила несколько глотков и, завернув крышку, отдала емкость обратно. В зельях и отварах, благодаря своему другу Кирону и профессору Чичивару, я разбиралась прекрасно. И то, что это согревающее снадобье вызывает аппетит, тоже помнила. А когда я ела в последний раз? Правильно, я и сама не помнила. Благо, что магия меня подпитала и я еще какое-то время смогу обходиться без еды. Конечно, есть несколько конфет, которые мне отдал Зюнгер. Но их я решила оставить на крайний случай. Остаётся надеяться, что когда мы прибудем на Канамский перешеек, там я смогу раздобыть нормальную еду.

Еще примерно час рыбацкий баркас и его команда боролись с ветром и волнами. И когда, наконец-то, показался берег, моему счастью не было предела. Но судно, вопреки ожиданиям, не спешило причалить, а кралось, словно мелкий воришка, вдоль каменных уступов. Вскоре грозные скалы сменились на зеленеющие предгорья, и мы вошли в небольшой залив. Вода перестала биться о борт, и баркас плавно причалил к одинокому пирсу.

— Прибыли, цори. Выходим. Дальше идем до деревни. Пешком, но тут недалеко.

После нескольких часов, проведенных без движения, я была рада пройтись. Первые шаги дались нелегко, но вдруг по ногам скользнула огненная змейка, забрав с собой боль, и тут же растворилась. Улыбка на лице возникла сама собой, и я мысленно прошептала своей подружке спасибо. Все-таки я не одна. Пройдя столько испытаний, и уже потеряв веру в других людей, было радостно понимать, что кто-то все же остается мне верен, несмотря ни на что.

Деревня была небольшой. Мелкие глиняные домишки ютились на склонах. Узкие полоски сизого дыма вились, вытекая из печных труб, сплетались между собой, словно змеи, и потом уже где-то выше собирались в мрачное облако. Все это напоминало связку амулетов на ведьмовском шатлене. Это видение прочно поселилось в моем сознании. И если учесть, что и сама я сейчас была в образе старой ведьмачки, когда-то жившей здесь, то скорее всего первое впечатление не так уж было далеко от истины.

Северные земли, кусок непригодной для жизни земли среди скал, постоянные угрозы землетрясений. Кто еще мог поселиться на этой земле? Только тот, кому среди обычных людей не нашлось места.

Возможно, поэтому, меня здесь приняли, как свою?

Меня проводили к большому шатру, расположенному в центре поселения. С пару десятков шагов в диаметре, это сооружение из прутьев и звериных шкур на фоне маленьких домиков казалось здесь просто монументальным. Внутри же было все еще необычней. Разряженные в какие-то разноцветные тряпки, вокруг небольшого костра, под глухие удары домбары, танцевали четыре юные девушки. Несколько семей, сидели в отдалении, рассматривая танцующих. С другой стороны, на огромном каменном троне, сидел пожилой мужчина. Его белое длинное одеяние, больше похожее на рясу священнослужителя, могло означать лишь одно — он тут у них за главного.

Когда я вошла, юный домбарщик замер, прекратив играть одну ему понятную мелодию. Все обернулись. Старший, взмахнув рукой, призвал к тишине. Затем оглянулся на меня, внимательно рассмотрел и… поклонился.

— Приветствую тебя, ведающая, — громко и торжественно выдал он. — Всевышний услышал мои молитвы, раз привел тебя в наш дом в такой знаменательный день. Не окажешь ли ты нам честь? От лица всех жителей нашего поселения, прошу тебя присоединиться к нашему празднику.

Черт знает что у них тут творится. Цирк какой-то, ей богу! Но я-то вообще не в том положении, чтобы отказываться от оказанной мне чести.

И я тоже подняла вверх руку с раскрытой ладонью. А затем, под одобрительные вздохи присутствующих, кротко поклонилась.

— И для меня честь быть на вашем празднестве, — каркнула я, все больше входя в образ. Надо бы поближе мне к этому главному, узнать, чего это он задумал. Но не успела я даже об этом поразмышлять, как ко мне подошли все четыре юные девицы, танцевавшие у костра, и проводили к каменному трону. Кто-то спешно притащил огромную мягкую подушку, подсунув под мой удивленный зад, и я села у подножия трона. Снова заиграла музыка, домбарист отчаянно заколотил ладонями по отполированной шкуре инструмента, девушки закружились в танце. И даже костер разгорелся, словно почувствовал всеобщую радость.

Я тоже, соответствуя случаю, попыталась натянуть улыбку, но на моей изуродованной физиономии, мне кажется, это смотрелось как дикий оскал.

В конце концов, я бросила это неблагодарное занятие. И, выждав приличествующую паузу, повернулась к главному, встретившись со смеющимся взглядом зеленых глаз. Кажется, этот крендель мне кого-то напоминает…

— Петраус, — представился первым брат Зюнгера, ухмыльнулся в бороду и снова поклонился. — А вы, так полагаю, всем известная ведьмачка и предсказательница Кулебра?

Кулебра? Миленько. Сам имя, что ли, только что придумал? И снова мне не выбирать. Я изобразила приветливый оскал, кивнула и ответила, как подобает:

— Рада встрече с вами, достопочтенный Петраус. Кулебра, конечно, сильно. И даже празднику я рада превыше всего. Но буду, несомненно, благодарна, если вы мне объясните значимость этого балагана. И хотя бы накормите, — еще больше снаглела я. А что, меня имя теперь обязывает!