100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

6. Коллекционер

Создается впечатление, что еще во времена выставок «Летописи» на пляже Тимур уже думал о собственном музее. Проведя детство и отрочество среди чужих собраний, в кружках юных искусствоведов Эрмитажа и Русского музея, он рано начал собирать свое. Первые экспонаты его коллекции датируются 1985 годом: это шедевры «Новых художников», особенно Котельникова, Сотникова, Савченкова, с выставки «С Новым Годом!». К ним вскоре присоединяются картины Козлова, Вадима Овчинникова, Медведева, Бугаева и Крисанова. К 1990‐му в его маленькой двухкомнатной квартире скопилось более пятидесяти произведений, еще часть картин после выставок размещалась в мастерской Бугаева-Африки. Новиков провел переговоры с Бугаевым и оба они выступили дарителями произведений: летом 1991 года я перевезла примерно 100 картин в специально для этого воссозданный фонд отдела новейших течений Русского музея. Так, благодаря коллекции Тимура и Африки возродился отдел современного искусства – продолжение ГИНХУКа. Освободив площади, Тимур приступил к созданию Музея Новой Академии Изящных Искусств, который открылся уже на Пушкинской, 10 в 1994 году. Однако его интерес к искусству не ограничивался неоакадемизмом, и территория Музея НАИИ время от времени превращалась в Петербургский Музей современного искусства. Самой знаменитой выставкой Музея НАИИ стала экспозиция-парафикция «Модернизм в ХХ веке». После объявления по радио ее посетило за один день более тысячи человек, несмотря на мороз и лестницу, стены которой были покрыты инеем. Сила внушения Тимура была такова, что посетители снесли порог Новой академии, дабы увидеть неизвестных «Малевича» и «Матисса».

Любопытно, что, собирая признанные шедевры (так, Тимур купил у дочерей Александра Самохвалова рисунки, открывающие античные прообразы живописи 1920–1930‐х годов), Новиков-коллекционер не брезговал и бытовым материалом, и всевозможными странными предметами, если они побывали в руках замечательных людей – таких, как Джон Кейдж, который подарил Тимуру затейливый агрегат, якобы являющийся произведением Марселя Дюшана. В его архиве сохранились сотни метров «ноль-музыки», магические объекты Вадима Овчинникова (в т. ч. похожая на Мавзолей, выкрашенная красной краской деревяшка с надписью «Тимуру от Вадима в день Красной Армии по восточному календарю») и полиэтиленовый пакет, на котором Сергей Бугаев написал письмо Сергею Борисову. В архиве Академии хранится и целлофан от пачки сигарет с автографом духа Энди Уорхола, не говоря уже о библиографической редкости – первом издании «Философии» Уорхола с автографом Тимуру. Здесь же сохранился подготовленный литературный альманах «Новость» с прозой и стихами Вадима Овчинникова и Владислава Гуцевича, автографы Юрия Красева-Циркуля, Инны Шакулиной, коллажи Евгения Юфита.

С начала 1990‐х Тимур собирал коллекцию фотографий, от старинных (Надара, Алинари) до современных (Грега Гормана, Роберта Мэпплторпа, Пьера и Жиля). В его коллекции было много фотографий Вильгельма фон Глёдена, которые являлись не только экспонатами музея, но и образами, вдохновлявшими творчество неоакадемистов. Ведь в Новой академии – по существу в сердце музея – человек 10–20 студентов занимались рисунком, ведя беседы с преподавателями. Если Тимуру особенно нравилась какая-то фотография из альбома фон Глёдена, но найти старинный отпечаток ему не посчастливилось, он мог с легкостью отксерить картинку, покрасить ее чаем, вставить в югендштильную рамку и показывать со словами: «Правда же, солдат Первой мировой носил ее под шинелью?» В конце 1990‐х Тимур начал переговоры с Эрмитажем о передаче своей коллекции фотографий. Так в Эрмитаже был создан фонд фотографии, и редкие отпечатки из собрания Тимура теперь входят в эрмитажные фонды.