Нанкинская резня

* * *

В последующие несколько дней Рабе беспомощно наблюдал, как японцы вытаскивают из зоны очередных солдат и казнят их. Японцы убили тысячи невинных, у которых случайно оказались мозоли на пальцах, лбах или ногах – рикш, работников физического труда и полицейских. Рабе позднее был свидетелем того, как Общество Красной свастики, действовавшая в городе буддистская благотворительная организация, вытащила из одного пруда свыше 120 трупов. (Впоследствии Рабе отмечал, что несколько прудов в Нанкине практически исчезли из-за того, что были переполнены трупами.)

Будучи как главой Международного комитета, так и местным главой нацистской партии, что явно имело некий вес для японских властей, Рабе посылал письмо за письмом в японское посольство. Сперва он был безупречно вежлив, сдерживая гнев, поскольку считал, как немецкий гражданин и нацистский лидер, что между двумя посольствами следует поддерживать отношения. Он просил американских членов комитета, чтобы те давали ему просмотреть их письма в японское посольство, предоставляя ему возможность также слегка их «подсластить». Столь же вежлив он был и во время своих личных визитов в посольство.

Японские дипломаты, в свою очередь, воспринимали письма и визиты Рабе с любезными улыбками и официальной учтивостью, но в конечном счете он всегда получал один и тот же ответ: «Мы проинформируем военные власти». По мере того как шли дни, каждый из которых неумолимо сопровождался новыми жестокостями, письменное общение Рабе с японцами становилось все более враждебным и пронизанным гневными восклицаниями:

Все 27 присутствующих в городе граждан стран Запада и все наше китайское население полностью застигнуты врасплох разгулом грабежей, насилия и убийств, начатых вашими солдатами 14-го числа![249]

Мы не обнаружили ни одного японского патруля ни в зоне, ни при входах в нее![250]

Вчера средь бела дня несколько женщин в семинарии были изнасилованы прямо посреди большого зала, заполненного мужчинами, женщинами и детьми! Мы, 22 человека, не можем кормить 200 тысяч китайских гражданских лиц и защищать их круглые сутки. Это долг японских властей. Если вы сможете дать им защиту, мы сможем помочь их накормить![251]

Если подобный терроризм будет продолжаться, исчезнет всякая возможность найти работников для обеспечения самых необходимых услуг[252].

Постепенно Рабе и остальной Международный комитет начали понимать истинный смысл ответов дипломатов – всем распоряжались военные, а не посольство. Именно это сказал Рабе секретарь японского посольства Фукуда Токуясу: «Японская армия хочет сделать городу как можно хуже, но мы в посольстве попытаемся это предотвратить». Во время Нанкинской резни некоторые чиновники японского посольства предлагали Международному комитету обратиться напрямую к народу Японии, чтобы тамошнее общественное мнение вынудило правительство что-то предпринять[253]. И в то же время другой посольский чиновник настойчиво советовал Рабе молчать, предупредив его, что «если вы хоть о чем-то расскажете репортерам из газет, против вас обратится вся японская армия»[254].