Нанкинская резня

7. Оккупация Нанкина

Надругательство над Нанкином продолжалось много месяцев, но худшая его часть пришлась на первые шесть – восемь недель. К весне 1938 года оставшиеся в живых жители Нанкина поняли, что резня ослабела, и, несмотря на оккупацию, их вовсе не обязательно всех убьют. Нанкин покорился власти японцев, и военные начали принимать меры, чтобы окончательно взять на себя управление городом.

Но по большому счету управлять было уже нечем. «Трудно представить, какая дезорганизация царила в городе, – писал один иностранец. – Повсюду грязь и всевозможные отбросы»[403]. На улицах гнили мусор и трупы, поскольку японцы запрещали что-либо делать без их разрешения, даже избавляться от тел. Более того, военные грузовики раскатали груду трупов высотой более метра у Водяных ворот, чтобы показать оставшемуся населению итог сопротивления японцам[404].

Наблюдатели оценивали причиненный японцами ущерб муниципальной собственности примерно в 836 миллионов долларов в ценах 1939 года, а потери частной собственности – как минимум в 136 миллионов[405]. Эти цифры не включают стоимость невосстановимых культурных ценностей, захваченных японской армией.

Под руководством социолога Льюиса Смайта Комитет Международной зоны безопасности провел тщательное исследование ущерба, причиненного Нанкину и окрестностям. Исследователи посетили каждый 50-й обитаемый дом в городе, а также побывали у каждой десятой семьи в каждом третьем селении поблизости. В 60-страничном отчете, выпущенном в июне 1938 года, Смайт заключил, что на 120 воздушных налетов и четырехдневную осаду города приходится лишь один процент от ущерба, причиненного японской армией после ее входа в Нанкин[406].

Большая часть разрушений была вызвана пожарами, которые начались с падением города и продолжались свыше шести недель[407]. Солдаты поджигали здания по указанию офицеров и даже использовали для этого специальные химические ленты[408]. Они сжигали церкви, посольства, магазины, лавки, особняки и хижины – даже внутри Зоны безопасности. Руководители зоны не могли потушить пожары, так как насосы и противопожарное снаряжение были вывезены японцами[409]. К концу первых нескольких недель Нанкинской резни военные превратили в пепел треть всего города и три четверти всех складских помещений[410].

Они сожгли советскую дипломатическую миссию, осквернили американское посольство и разграбили почти все иностранные здания, даже отчетливо обозначенные флагами или гербами[411]. Особому оскорблению со стороны японцев подверглась американская собственность: они шесть раз срывали американский флаг с Нанкинского университета и втаптывали его в грязь, угрожая убить любого, кто осмелится снова его поднять[412]. Но и немецкая собственность пострадала не меньше, чем американская, несмотря на союз между нацистским и японским правительствами. Японцы срывали нацистские флаги, сжигали немецкие дома и учреждения и даже похищали изображения Гитлера и Гинденбурга – как писал один немец, «поразительный поступок, учитывая, с каким почитанием японцы относятся к изображениям своего императора»[413].

Последствия разграбления Нанкина простирались далеко за пределы городских стен. Японские солдаты опустошали окрестности Нанкина, предавая огню целые селения. Они поджигали соломенные хижины и складывали мебель, инструменты и сельскохозяйственные орудия в кирпичные дома, чтобы сжечь все сразу. В городе и его окрестностях не осталось никаких животных[414].

Японцы также использовали ацетиленовые горелки и ручные гранаты, чтобы вскрыть банковские хранилища, включая персональные сейфы немецких чиновников и жителей[415]. Солдатам разрешалось отправлять в Японию часть награбленного, но большая часть подлежала конфискации в пользу государства[416]. Склады быстро заполнялись редкими произведениями искусства из жадеита и фарфора, коврами и картинами, золотыми и серебряными сокровищами. Лишь в одном из складов хранилось более двухсот пианино[417]. В конце декабря японцы начали свозить награбленные драгоценности и произведения искусства на пристани для отправки в Японию[418].

Японские грабители обычно искали дорогостоящие вещи. Они охотились за иностранными автомобилями, убеждая членов комитета, что армия забрала бы их все, если бы в них не сидели иностранцы[419]. Забирали и грузовики, затем использовавшиеся для перевозки трупов[420]. Японцы также разграбили и больницу Нанкинского университета, похищая у медсестер банальные вещи: авторучки, фонарики и часы, – и неоднократно врывались в Зону безопасности, где отбирали постельное белье, кухонные принадлежности и еду у постояльцев[421]. В одном из немецких докладов отмечается, что 15 декабря японцы заставили 5000 беженцев выстроиться в ряд, чтобы отобрать у них деньги в сумме 180 долларов[422]. «Солдаты вырывали у них даже горсти риса, – писал Джордж Фитч. – В ответ на любые возражения тут же следовала смерть»[423].