Наблюдательный отряд

– Какая еще Грунька?

– Грунька-проныра.

Нюшка расхохоталась.

– Да кто бы ее в хороший дом взял! Она же уродина, всегда была уродина. Она тут, за спикерами, промышляла. Раз мужчину обокрала, другой обокрала, дознались, без зубов ее оставили.

– А ты все же скажи, как ее искать. Она ведь тоже может что-то знать. Я бы с ней потолковал. Ей найдется что вспомнить.

– Зря время потратишь, кавалер. Искать ее в Магдалининском приюте, в Агенсберге.

– А ты с ней хоть иногда видишься?

– А чего с ней видеться, кто она мне? Она у меня из зависти платок попортила, какой-то дрянью облила.

– Понятно. Ну, за Матильду – благодарствую.

– Ступай себе с Богом, кавалер, у меня дел невпроворот.

На том и расстались.

Шагая к пролетке, Лабрюйер сопоставлял в уме то, что наговорила Нюшка, со сведениями от Лореляй. Одна из них врала, но которая – неизвестно. Если верить Нюшке, Матильду из публичного дома увезли то ли во Псков, то ли в Новгород. Если верить Лореляй, ее выкупил какой-то человек, потом ее содержал Ротман, потом она от Ротмана еще к кому-то переметнулась. Но Лореляй в те времена была еще девочкой. Впрочем, решил Лабрюйер, это особого значения не имеет, главное – узнать, побежит ли куда-то после разговора Нюшка-селедка.

Он поехал в фотографическое заведение. Там хозяйничал Ян. Хорь куда-то выбежал, сказал – на часок-другой.

В лаборатории на столе Лабрюйер обнаружил записку от Хоря:

«Это телефонограмма. Г-жа Урманцева выехала из усадьбы в неизвестном направлении. Попытки узнать о ее прошлом пока безуспешны. В церковной книге есть запись о ее венчании с г-ном Урманцевым 8 сентября 1889 года. Она тогда носила фамилию Свентицкая. Где она была до того времени – тайна, покрытая неизвестным мраком. На момент венчания ей было 23 года, если не соврала. В фотографических альбомах, имеющихся в усадьбе, фотографий ее юности и детства нет, но есть следы выдранных страниц. Обещали при появлении новых сведений телефонировать».

– Черт знает что, – сказал Лабрюйер. – Олухи царя небесного!

Он имел в виду неспособность провинциальных полицейских агентов узнать, получала ли Урманцева перед своим исчезновением какие-то письма, а если да – то откуда.

Гувернантка знала нечто важное, сообщила это «нечто» Урманцевой, а когда в дело вмешался он, Лабрюйер, Урманцева пропала. Куда, зачем?

– Господин Гроссмайстер, – сказал Ян. – Можно мне взять на пару часов «Атом»?

– Бери, конечно, только не поломай, – ответил Лабрюйер.

Ян широко улыбнулся. Он был очень аккуратен с фотографической техникой, а если судить по улыбке – Лабрюйер сейчас подарил парню какое-то невероятное счастье.

«Ну да, – подумал Лабрюйер, – ему же всего восемнадцать, и наверняка есть барышня, которую он хочет поразить наповал, сделав ее карточку на фоне памятника Петру Великому».

Оказалось, не в Петре Великом дело.

– Я буду в комнате снимать, – признался Ян. – Там из окна Гертрудинскую церковь видно.

– Но это же будет контражур, – ответил Лабрюйер. – Ты сам понимаешь, если снимать человека на фоне окна, через которое в комнату идет свет, то получится один черный силуэт.

– Я пробовал снимать из окна салона. Она… то есть человек, стоял на улице, а я снимал большим аппаратом вот отсюда

– А в салоне свет горел? – заинтересовавшись, спросил Лабрюйер.

– Горел.

– И как получилось?

– Плохо получилось. Но должен же быть способ снимать под углом. Возить аппарат по всему салону я не хотел, вот попробую с «Атомом», может, что-то выйдет.

– Давай сперва попробуем в салоне, пока нет посетителей. Неси сюда «Атом», – велел Лабрюйер.

Ян принес аппарат, и они с азартом стали искать заветный угол для съемки. Отщелкали не менее дюжины кадров, причем Лабрюйер даже нарисовал карандашом план салона и свои перемещения возле витрины.

– Беги, проявляй скорее, – велел он. – Очень любопытно, на что мы столько пленки извели.

– А кто будет принимать клиентов?

– Я их задержу, иди скорее.

Чем задержать – в салоне имелось, одни альбомы чего стоили.

Примерно час спустя были готовы карточки, сделанные для пробы. Их оказалось одиннадцать – два кадра Ян все же загубил.

– А что, могло быть хуже, – сказал Хорь, изучая Яново творчество. – Время потрачено не зря.

– Мы, наверно, минут двадцать нужные углы искали, – ответил Ян.

– И все двадцать минут перед витриной стояла пролетка?

– Какая пролетка?

Качество карточек было далеко не блестящим, но можно было понять – в пролетке женщина, худощавая блондинка. Она велела орману остановиться не прямо перед дверьми фотографического заведения, а сбоку, и явно пыталась разглядеть, что делается за витринным стеклом. Гуляющего возле витрин Лабрюйера она видела, а Яна в глубине салона – нет, и вряд ли поняла, что идет фотосъемка.

– Фирст! – воскликнул Лабрюйер. – Срочно нужен Фирст!

Быстро одевшись, он взял карточки и на трамвае поехал в полицейское управление.