Молодой Александр

Арриан называет остров Певке (Сосновый)[874]. Именно на этом этапе мнения исследователей, изучавших маршрут Александра, расходятся сильнее всего. Античные авторы уверенно помещали Певке в дельте Дуная, далеко от земель, контролируемых трибаллами, и посреди страны гетов[875]. Некоторые современные ученые подтверждают достоверность рассказа Арриана, в то время как другие предполагают, что он либо ошибался, либо говорил о другом острове под названием Певке, расположенном выше по реке[876]. Некоторые подсказки в «Анабасисе» склоняют к последней версии. Арриан утверждает, что река Лигин, на которой Александр победил трибаллов, находилась в трех днях пути от Дуная. Наиболее вероятные кандидаты на роль этой реки – Росица и Правати – находятся гораздо дальше, чем в трех днях пути от дельты Дуная. Несомненно, отчет о походе был кратким и передавал темп в ускоренном варианте, из-за чего и могла возникнуть путаница. Один из вариантов – разделить события и предположить, что корабли собирались в устье Дуная, недалеко от Певке, прежде чем группа македонян отправилась параллельно с ними вверх по реке туда, где была нужна флотилия, что, возможно, заняло несколько недель[877]. К сожалению, изобилие островов на Дунае и их постоянно меняющаяся форма делают почти невозможным определение первоначального местоположения цитадели трибаллов.

Когда корабли были готовы выдвигаться, Александр нагрузил их лучниками и пехотой и отправился к острову. Однако варвары спустились к кромке воды и помешали македонянам высадиться. Крутой берег и быстрое течение также препятствовали атаке с воды. Александр понял, что для преодоления трудностей ему нужно больше кораблей. Тем временем присутствие его армии на берегах реки привлекло других врагов.

Геты занимали большую часть территории северо-западной Фракии. После изгнания скифов они контролировали оба берега Дуная. У них явно правило более одной династии, поэтому неизвестно, были это те же геты, которые ранее заключили союз с Филиппом, или другие племена. Если кремированные останки, найденные в вестибюле Гробницы II, принадлежат Меде, дочери гетского царя Котеласа, то союз мог буквально сгореть вместе с ее телом. Им удалось собрать большие силы – четыре тысячи всадников и 10 тысяч пехотинцев выстроились вдоль северной стороны Дуная. Их появление провоцировало Александра на нападение, но были и другие факторы, которые подстегивали его к атаке. Впервые в повествовании Арриана использовано слово потос, или тоска, тяга, как дополнительный стимул для Александра. У него появился шанс столкнуться с terra incognita, землями, на которые никогда не ступала нога его отца[878]. Он решил форсировать реку ночью. Небольшой флот должен был перевезти кавалерию и оружие, в то время как остальные люди отправились в сельскую местность, чтобы реквизировать все, что могло плавать, в том числе рыбацкие лодки-долбленки, вырезанные из цельных стволов деревьев, а некоторые наполняли сеном кожаные шатры и плыли на них. Полторы тысячи кавалеристов и четыре тысячи пехотинцев благополучно высадились на противоположном берегу, посреди пшеничного поля, и высокие колосья скрывали их передвижения.

Дунай, район Руссы, Болгария. Фотография автора

Армия вышла из укрытия на рассвете. Александр шагал впереди с пехотой, которая срезала сарисами пшеницу, расчищая путь для тех, кто следовал за авангардом. На открытой местности строй сменился. Александр с конницей занял правое крыло. Никанор, еще один сын Пармениона, вел пехотную фалангу, принявшую форму прямоугольника. Они застали гетов врасплох. «Сплоченность фаланги была ужасающей, натиск кавалерии яростным», – пишет Арриан[879]. Преследуемый Александром, противник отступил к одному из своих поселений, примерно на пять километров вглубь страны. Укрепления были недостаточно крепки, чтобы устоять перед напором македонян, и геты обратились в бегство, затерявшись в обширных степях на севере, известных как Гетская пустыня[880]. Александр не стал догонять их. В этом не было нужды, и история не благоволила тем, кто проникал на такую открытую и обширную территорию[881]. Он взял город, отдал его своим людям на разграбление, а затем сжег дотла. На берегу Дуная Александр принес жертвы Зевсу-Хранителю, Гераклу и божеству рек за то, что они позволили его войску безопасно пройти. В тот же день он вернулся с отрядами в базовый лагерь.

Трибаллы вынуждены были беспомощно наблюдать за тем, как македоняне истребляют гетское войско. Царь Сирм вместе с другими фракийцами на острове разумно решил сдаться и отправил посольство с просьбой о мире. Детали соглашения утеряны, но, судя по всему, Александр позволил Сирму сохранить свое положение в обмен на выплату дани и предоставление вооруженных отрядов. Среди воинов-варваров, позже сопровождавших главную армию в Азию, были трибаллы[882]. Похоже, за этими делами Александр провел на Дунае большую часть лета. Среди тех, кто пришел заручиться его дружбой, были кельты, недавно поселившиеся на Адриатическом побережье, люди большого роста и высокомерия. Александр выпил с ними и воспользовался случаем, чтобы спросить, чего они боятся сильнее всего на свете. Он надеялся, что их ответом будет: «Александра» – как подтверждение его и без того значительного эго, – но из-за труднопроходимой местности и того, что дальнейшие завоевания македонского царя явно планировались вдали от их владений, кельты не видели в нем угрозы. Они ответили, что самое страшное – это падающее на них небо и что пришли к нему они вовсе не из страха перед македонянами. Позже Александр сказал своим друзьям: «Какие хвастуны эти кельты!»[883]

За время, проведенное на Балканах, он не раз участвовал в празднествах с восхвалениями взаимной дружбы. Местные жители, должно быть, развлекали македонян танцами, которые часто сопровождали пиршества, воссоздавая боевые действия, уклонение от стрел и снарядов из пращи, убийство врага и оглушительные боевые кличи[884]. Союзы народов скреплялись тостами, царь и вожди племен, признающие его верховенство, поднимали рога с вином, а затем его остатки выплескивались на новых товарищей рангом пониже. Александру представилась возможность лично ознакомиться с иерархией власти у соседей. Позже он выберет самых честолюбивых людей, которые будут сопровождать его в Азию, а позади оставит тех, кто вряд ли станет создавать проблемы в его отсутствие[885]. Он назначил Александра из Линкестиды главнокомандующим во Фракии – вероятно, это произошло еще во время военной кампании, а не после ее завершения, – ему предстояло управлять регионом и набирать войска. Несмотря на то что он первым заявил о поддержке своего тезки после смерти Филиппа, некоторые подозрения на его счет, видимо, оставались – назначение можно было рассматривать и как повышение по службе, и как проницательный политический ход, который удалял его из Македонии и уменьшал влияние при дворе[886].

Затем Александр двинулся на запад, к реке Скиос (Искар), и дальше на территорию трибаллов, которую Филипп не захватывал, так что она должна была стать первым настоящим завоеванием Александра как царя[887]. После этого он направился на юг, к истокам реки Стримон. Агрианцы, населявшие эту область, были ему уже хорошо известны. Он завязал тесные отношения с их царем Лангаром, который некоторое время назад посетил Пеллу, возможно, во время регентства Александра в 340 году до н. э. Агрианцы участвовали еще во фракийской кампании и доказали свою полезность в бою, будучи превосходными легкими пехотинцами; их отряд насчитывал тысячу человек[888]. Полагают, что их столицей был город Перник, юго-западнее Софии, – сейчас большая средневековая крепость перекрывает часть эллинистических руин. Это место удобно расположено между долиной реки Стримон и Фракийской равниной и позволяет контролировать доступ к ним обеим. Тем временем Александр получил сообщение от своих наблюдателей на западных границах, что иллирийцы готовятся к вторжению. Одновременно он узнал, что автариаты – еще один иллирийский народ, проживающий к северу от Пеонии, – угрожали устроить ему засаду, когда он пойдет с войсками на запад. Александр прежде не слышал об этих племенах, но Лангар заверил его, что они наименее воинственные из иллирийцев. Он предложил лично вторгнуться и опустошить их территорию с отрядом агрианских войск, чтобы отвлечь их от нападения на македонян. За успешное осуществление этого плана Александр обещал наградить царя большими дарами и даже женить его на своей сводной сестре Киннане, недавно овдовевшей после устранения его кузена Аминты. Но, выполнив свою миссию, Лангар заболел и умер, так и не сумев заполучить свой приз[889]. Однако агрианцы сохранили верность и остались в числе наиболее доверенных войск Александра.