Молодой Александр

Отличительной чертой полководческого искусства Александра, очевидной с самого начала его правления, было умение подавать пример. Он не просил своих людей ни о чем таком, за что бы не взялся сам. По словам Плутарха, он считал, что смелость может одержать победу над удачей, отвага – над превосходящей силой[895]. Соперничество и соревновательность были приняты в македонском обществе, и Александр, как царь, стремился доказать, что он лучший; если бы не его ранняя смерть, полагает Арриан, он продолжал бы побеждать, соревнуясь с самим собой, поскольку равного соперника у него не было[896]. Такой гомеровский дух пронизывал войско, распространяясь на всех уровнях, и Александр вознаграждал отдельных лиц и отряды за храбрость, навсегда укрепляя среди них тягу к превосходству.

Однако порой его честолюбие и готовность вести прямую лобовую атаку перерастали в безрассудство, что вызывало упреки от его друзей. Арриан считал, что «ярость в бою и страсть к славе заставили его, как и других, превзойти любую другую форму удовольствия, и что ему не хватало здравомыслия, чтобы уберечься от опасностей»[897]. В Иллирии он получил первые раны, зафиксированные у античных авторов: его голову поразили камнем, а шею – дубиной[898]. Как и в случае с Филиппом, его тело стало биографией войн, каждый шрам – воспоминанием, каждая шишка и мозоль – поверженным врагом. Но его храбрость в бою, а также готовность разделять со своими людьми трудности похода имели решающее значение для поддержания высокого боевого духа, и за это его и любили.

Отчеты о правлении Александра изобилуют рассказами, которые передавались последующим поколениям как примеры настоящего лидерства. После боя он навещал раненых, осматривал их травмы и делился военными историями. По словам Курция, он тренировался вместе с солдатами, и его одежда и манера поведения мало чем отличались от других; такими поступками, несмотря на свою молодость, Александр заслужил всеобщую любовь и уважение[899]. В дальних переходах он часто шел пешком, к таким подвигам Леонид готовил его с детства. В горах Гиндукуш подходил к обессилевшим воинам, у которых от усталости и холода уже закрывались глаза, поднимал лежащих и ободрял других словами поддержки. Он был то в центре колонны, то в арьергарде – везде, где его присутствие могло укрепить дух его людей[900]. В пустыне, когда армия почти умирала от жажды, группе воинов удалось найти в реке немного воды во впадине скалы, и один разведчик принес в шлеме воду Александру. Тот поблагодарил за великий дар, его мучила жажда, как и остальных, но когда он оглядел армию, лица, потрескавшиеся от солнца и истертые тяжелым песком, то увидел тоску в их глазах и понял, что не может пить, пока нет воды для его армии. Перед всеми он вылил драгоценную воду. Арриан сообщает, что этот поступок так воодушевил людей, будто они выпили то, от чего отказался Александр[901]. Именно такие жесты мужества, сдержанности, а также невероятная мобильность его армии – в сочетании с явным покровительством судьбы – позволяли ему снова и снова заставать врага врасплох.

Неукротимая энергия Александра гнала его людей вперед, он был чем-то вроде генератора, исключением из правил, молнией в бутылке. Но масштабы его завоеваний, бесконечные осады и сражения с теми, кто оказывал сопротивление, заставляют современного наблюдателя задумываться о неудобных фактах действительности. Десятки тысяч погибли в его стремлении к созданию империи. Рассказ Арриана, особенно о поздних этапах правления, когда Александр проводил политику террора, чтобы закрепить свои завоевания, выглядит мрачно: целые деревни уничтожались, жителей вырезали или превращали в рабов. Даже в контексте того времени это был пугающий период непрекращающейся войны. Неудивительно, что мнения резко разделяются; как однажды написал выдающийся историк Брайан Босуорт, возможно, лучше всего Александру удавалось убивать[902]. Каждый, кто знакомится с его историей, вынужден пытаться балансировать между рассказами о славе и мыслями о человеческой цене завоевания.

Балканская кампания предоставила Александру идеальную возможность приобрести военную репутацию и помогла укрепить право на царствование. В этом походе были неудачи и ошибки – не получилось взять дунайский остров и забыли обезопасить проход к перевалу во время битвы с иллирийцами, – но тем не менее Александр предстает как исключительно талантливый полководец. Читая Арриана, зачастую трудно поверить, что речь идет о молодом человеке, которому едва исполнилось 20 лет. Интенсивная военная подготовка, которую он получил в юности, наряду с опытом военных сражений, накопленным при Филиппе, оказались определяющими факторами, и его новая роль в общем командовании была именно той, которой он идеально соответствовал. Но Александр действовал не один, его достижения были также достижениями его сподвижников. Он унаследовал от отца очень опытную и разнообразную армию, способную воплотить в жизнь его планы, с командирами, обладавшими такими же навыками, опытом и честолюбием. Именно особое сочетание лидерских качеств Александра и способностей его людей стало причиной их замечательных успехов. Однако самое суровое испытание для нового царя и его армии было еще впереди. За время отсутствия Александра в Греции снова стали назревать мятежи.