Камеристка

Люди возмущались, хвалили, воспевали, а Тувэ не могла отвести глаз от приговорённого. Его лицо вытянулось, исказилось гримасой боли, он вдруг взвыл и стал вырываться, кидаться на стражников как раненый зверь, будто искал погибели. Вестлея не радовал второй шанс на жизнь. Он жаждал смерти.

Тихий развеселый смех Ира заставил вздрогнуть. Колдун рассмеялся так внезапно, так не к месту, что у Тувэ мороз по коже прошёлся. Она с недоумением посмотрела на него.

— Что? — пожал плечами. — Разве не интересный способ устрашить врагов?

— И где же тут устрашение? — Тувэ нахмурилась. Она убивала, казнила, своим мечом лишала людей жизни. Руки её были запятнаны кровью, но жестокой она не была. Только делала, что должна. Удовольствием в такие моменты и не пахло. А король, кажется, наслаждался результатом.

— Вчера Его Величество заставил герцога Вестлея убить свою жену, пообещал ему смерть. А теперь помиловал. Бывший министр проживет долгую жизнь в темнице с мыслями о том, как прикончил свою жену. Враги трижды подумают, прежде чем учинить новый заговор. Не просто же так король позволил слухам расползтись так быстро.

— У тебя, случайно, родственников при дворе нет? — голос Тувэ сочился сарказмом. — Просто ты так хорошо разбираешься в местных интригах, может, это у тебя в крови?

— И как ты умудряешься похвалить, оскорбив? У Ньяла научилась?

Тувэ собиралась бросить какую-нибудь колкость в ответ, но не успела. К ним подошли несколько человек. В них без труда Нер-Рорг узнала северян, которые остались за стенами дворца. Они легко смешались со своими, быстро завязали разговор. Но Тувэ не слушала.

Она смотрела, как уводят кричащего проклятия Вестлея, смотрела на короля, на королеву-мать. Внизу у помоста стояла Камеристка. Их взгляды встретились, она склонила голову и улыбнулась, но улыбка её быстро померкла. Она будто посмотрела сквозь Тувэ.

Заметила. Точно заметила, что среди северян поднялась суета, что среди них затесались и другие, что женщин не трое, а четверо.

Тувэ напряглась и едва заметно качнула головой. Камеристка слегка прищурилась, но почти сразу расслабила лицо и снова привычно улыбнулась. Словно оценила её людей и, решив, что они не представляют угрозы, успокоилась.

На то, чтобы повесить всех заговорщиков, потребовалось несколько часов. За это время трое северян успели передать Иру необходимые старые книги, рассказать о том, что успели разнюхать, и скрыться.

— Подданные любят своего короля, — пересказывал колдун разговор, в котором Тувэ участия не принимала. Сама внимательно наблюдала за казнью и придворными. Она хотела задержаться. Должна была. Поэтому старательно их изучала, чтобы понять, чтобы суметь противостоять. — Почитают Церковь, но сжигания их пугают. Ещё больше их пугают Сестры Искупления.

— Кто это такие? — Тувэ сняла капюшон, войдя во дворец.

— Это ведьмы, которым церковь дарует право раскаяться. Их не сжигают. Отправляют в Башни, — Ир напрягся. Если он переставал вести себя как обалдуй, значит дело в самом деле серьезное. — Камеристка намекнула, что костер для них был бы большей милостью, чем пребывание в Башнях. Но никто из наших их не видел. Сестёр редко выпускают. На поле боя я их не встречал. — Что ещё полезного? — Людей волнует отсутствие наследника. Семь-восемь лет на троне, две жены и ни одного дитя. О Камеристке никто ничего не говорит. Никто о ней даже не знает. И, конечно, обсуждают загадочную невесту с севера, союз с которой должен помочь остановить сопротивление северян. Мы, наконец, примем истинную веру и перестанем быть дикарями.

Тувэ едко и тихо рассмеялась. Ну да, как же! Никогда на севере не приживется этот Демиург, завещавший жечь ведьм, а колдунов превращать в слабаков. При таком раскладе север загнется в считаные месяцы, и из Северных глубин на юг хлынут такие твари… Пострашнее прилизанных яками дворян, хотя, казалось бы, куда уж страшнее.

— После ужина король ждёт нас. Со мной пойти могут только двое. Мэрик останется за старшего. Ты и Ньял будете сопровождать. Свободен, — закончила разговор, стоя у дверей в свои покои.

— Выгоняешь? — деланно надулся колдун.

— Мне нужно побыть одной.

— Всегда ты так перед битвой себя ведешь. Будешь молиться предкам?

— Может, и буду, — Тувэ пожала плечами.

— Ну, тогда увидимся за ужином, — Ир помахал рукой, как всегда небрежно, и, насвистывая мелодию, ушёл.

К ужину Тувэ не спустилась. Дожидалась в своих покоях Камеристку. Нутром чуяла, что та явится за ней к положенному часу.

Когда Камеристка постучала, за окном уже стемнело. Тувэ поправила кожаный жилет, рубаху, проверила амулеты на шее, в волосах, закрепила меч на поясе, накинула свой меховой плащ — символ принадлежности к роду вождей — и вышла из спальни.

Ньял шел справа, Ир — слева, Камеристка — чуть впереди. Сердце Тувэ стучало в такт шагам. Первые её переговоры, впервые жизни её людей зависели не от того, как хороша она в бою, как хорошо командует отрядом, а от того, сможет ли она договориться с холеным мерзавцем. Но отступать было нельзя, нельзя было проиграть. Ведь для тридцати четырех северян она уже стала Роргом, вождем.

Камеристка остановилась перед кабинетом.

— Надеюсь, вы последуете моему совету, — не оборачиваясь, произнесла она и распахнула двери.

— Ньял, Ир, подождите здесь. Войдёте позже. Сначала нам нужно поговорить с королем наедине.

Камеристка пропустила Тувэ вперед.

Она договорится с королевским мерзавцем или попытается его убить. Но точно не отступит.

***

Лейхгарка никогда бы не надела подобного.

Плащ, в котором заявилась леди Тувэ, представлял собой обработанную шкуру бурого медведя. Поверх капюшона красовалась голова животного. Верхняя её часть. Устрашающее зрелище. Наверняка, пока шла по коридорам, до обмороков перепугала всех придворных леди. Матушка сляжет с зубной болью, когда до неё дойдут слухи, в чём его невеста гуляет по замку. И никак ей не объяснишь, что для северян такая шкура — то же, что для короля его мантия или перевязь. Своеобразный символ. Элиот встречал за свою жизнь только одного северянина в похожей шкуре, в волчьей. Это был Рорг, участвующий в переговорах на границе. Давнишние дела.

Моду на дворцовые прически Тувэ тоже игнорировала. В её светлых волосах поблескивали серебряные украшения. Она плела косы как северянка. Собирала волосы в хвост.

— Доброго вечера, Ваше Величество, — книксен не сделала. Только склонила голову. Больше кивнула, чем поклонилась.

Элиот прищурился. Как символично она себя вела. Разоделась по всем северным обычаям, отринула этикет…

— Почему не сделала книксен? — он сел в кресло за письменным столом, откинулся на спинку. Небрежно. Расслабился. Не верил, что эта девчонка сможет предложить ему то, что могло бы его заинтересовать.

— Книксен делают лейхгарки. Я не одна из них, — коротко ответила, глядя ему в глаза. Интересно. Значит, пришла как северянка, не как его невеста.

— Что ж, опустим приличия. Я устроил тебе встречу с Королевским Советом. Они примут решение: оставить тебя и твоих людей в замке или выслать на север, — Элиот уже приготовился встать, но Тувэ неожиданно заговорила.

— Для начала… — замялась. Отвела глаза. Дала слабину. В словах она была не так ловка, как в бою. — Вы можете меня выслушать?

— Почему я должен слушать тебя сейчас, наедине? — он постукивал кончиками пальцев по столу. Скепсисом так и сочилось каждое его слово. Элиот абсолютно не пытался скрыть своего отношения. Может, как партнер для поединка Нер-Рорг и была ему интересна, но для политики, для трона совсем непригодна.

— Потому что Камеристка посоветовала мне завести этот разговор с вами.

Элиот подобрался. В последнее время он не посылал Каю к северянам. И она ни о каких подобных разговорах ему не докладывала. Самовольничала? Но с чего бы? Обычно инициативности за ней не замечалось.

— Когда ты с ней виделась?

— Сегодня. Утром, — Тувэ усмехнулась.

Заметила перемену в его настроении. Ну пусть. Это ещё ничего не значило. Он по-прежнему был настроен выставить её из дворца и жениться на какой-нибудь принцессе из соседнего королевства. Главное, чтобы не брюнетка и лицом не уродлива. С остальным как-нибудь смирится.

— В таком случае, говори, что хотела. Только поживее. Королевский совет не любит ждать.

— Мы не можем вернуться на север. Там нас ждёт смерть.

— Сочувствую, — безразлично бросил король, пожав плечами. Его тоже ждала смерть. Ничего нового под солнцем.

— Обойдусь, — Тувэ подошла к столу и облокотилась на него ладонями, склонилась к Элиоту. Что-то шевельнулось внутри. Как решительно, как воинственно она на него смотрела… Как необъезженная дикая кобылка, как необученная молоденькая сука с его псарни.

— Это всё? — он приподнял брови.

Его тоже пытаются убить. Причем постоянно. И что? Он должен был пожалеть маленькую бедную северянку? Элиот видел её с оружием в руках. Некого тут было жалеть.

Тувэ прикрыла глаза. Явно старалась не выйти из себя. Какие нелепые попытки скрыть свои эмоции.

— У тебя, что, член отвалится, если ты будешь чуть менее высокомерным? — прошипела она сквозь зубы, так и не открыв глаз. Элиот в миг лицом посуровел.

Что ляпнула эта невоспитанная негодяйка?

— Не тебе о моей постельной дееспособности беспокоиться, — он сделал глубокий вдох. Надо же, взял и сам повелся на провокацию, даже подался немного вперед.

— Брат моего отца силой захватил земли, которые должны принадлежать мне. Ярл считает, что я не знаю о том, кто убил прежнего Рорга. Он предложил мне послужить на благо севера и связать себя узами брака с королём. Если не свадьба с таким мерзавцем, как ты, то — смерть. Для верных мне людей в том числе, — Тувэ рычала, как медведица. Грозная, опасная. А он слушал. Потому что не привык к таким женщинам. Стало так захватывающе, волнительно. Как тогда, во время их поединка. — Мне плевать на твой трон, мне не нужно твоё проклятое королевство. Мне нужен союзник. И я не позволю тебе обращаться со мной как с какой-то лейхгарской шлюхой. Я Нер-Рорг. Дочь северного вождя, а не твоя постельная грелка! Мне есть, что предложить, так что придержи своё высокомерие.

Голос её становился всё громче, а его беспечность всё меньше. Чересчур дерзко она вела себя для беспомощной леди в беде. Да что там, Тувэ говорила с ним на равных. Она чувствовала себя равной ему.

Это обескураживало.

Она не лепетала перед ним, не стелилась в красивых словах, оскорбила столько раз, что её уже можно было отправить на плаху. Но Элиот не видел в ней страха. Тувэ не боялась его. Она боролась отчаянно, но достойно. За своих людей, за то, что по праву принадлежало ей. Он не мог не уважить такое мужество.

Элиот не признал её. Нет. Но решил по крайней мере попытаться выслушать. И отчего он всё время даёт ей вторые шансы? Это ведь совсем не в его духе. Да и девчонки не могут предложить что-то стоящее, девчонки не могут сражаться. Девчонки вообще много чего не могут из того, что делала Тувэ. Видимо, поэтому он поддавался. Демоны!

— Хорошо, — взяв себя в руки, с достоинством произнес Элиот. Нер-Рорг, судя по всему, от него такого не ожидала, выпрямилась и уставилась так неприкрыто удивленно, что даже оскорбительно. Он в её глазах вообще последний мерзавец?