Камеристка

— Я служу Его Величеству. Помогаю только Его Величеству.

— Ладно, говори уже свой совет, — отмахнулась. Говорила Камеристка одними загадками. Сложно было её понять. Она вроде и отвечала на вопросы, но как будто бы и нет. Вот что значил её ответ? Нет, она не помогает северянам, а просто делает, что сказал король? Или её советы северянам должны каким-то образом помочь королю? И чего в замке все так старательно избегают прямых ответов? Язык, что ли, отсохнет?

— Его Величество ценит честность и преданность. Преданность вам будет продемонстрировать сложно, поэтому попытайтесь быть с ним честны. — Она сделала шаг в сторону Тувэ, тихо и вкрадчиво продолжила: — Ещё до собрания расскажите королю, почему вы не можете вернуться на север. Честно расскажите всё.

— Откуда ты знаешь про север? — Нер-Рорг прищурилась. Недоверчиво. И очень-очень недовольно. Что-то не так было в словах Камеристки. Как будто она каким-то образом подслушивала их разговоры. Но это было просто невозможно. Они всегда были внимательны.

— Я знаю не так много, как вам могло показаться. Если для меня нет поручений, буду вынуждена вас покинуть, — она склонила голову, сделав книксен.

— Иди, — Тувэ кивнула на дверь и отвернулась.

Когда Камеристка вышла, она незамедлительно развернула в покоях бурную деятельность. Изель и Йорун, позавтракавшие и явно повеселевшие, замерли в дверях.

— Нужно всё тут перевернуть, — пояснила Тувэ. — Ищете амулеты, артефакты, странные предметы, места, где можно спрятаться. Думаю, кто-то нас подслушивает и докладывает Камеристке. Йорун, позови колдуна.

Северянка кивнула и выскочила из покоев.

Изель и Тувэ просматривали каждую книгу, ощупывали стены, вытрушивали всё из шкафов. По приезду они уже осматривали спальню, Ир проверял её на наличие колдовства, магии, да всего, что только можно — всё было в порядке. За исключением того, что он везде чувствовал эту Камеристку. Тувэ, как и многие северяне, обладала едва заметным даром, какой-то его тенью. Что-то могла ощутить, увидеть, но не более. Она была согласна с Иром. Тоже замечала, но не могла и подавно понять, что именно видела в Камеристке.

С каждой вытащенной книгой, перевернутой полкой нервозность Тувэ нарастала. Она не знала, где прячется враг, не понимала, как он прячется. Нужно было держать всё под контролем, а как контролировать что-то эфемерное? Что-то, что только вырисовывается в голове?

Она подозревала шпиона тут, там… Даже подумала, что кто-то из её людей мог проговориться. Не намеренно. Случайно. Просто взболтнуть. А мог ли намеренно? Нет. Нет, точно не её люди.

Может, артефакт? Что-то неприметное? Или амулет, похожий на те, что носит сама Тувэ?

Злость глаза заволакивала пеленой. То, что Камеристка знала большем, чем должна была, — угроза.

Колдун даже дверь захлопнуть не успел, а Тувэ уже вцепилась в ворот его плаща.

— Ты сказал, что мы в безопасности, — прорычала. Зло. Недовольно.

— Оу, — уголки губ Ира дернулись в неловкой улыбке. Он положил свои ладони поверх её и постарался высвободиться из хватки. Тувэ сжала пальцы сильнее и потянула на себя колдуна.

— Отвечай! Ты сказал, она нам не угрожает! Ты сказал, никто не подслушивает! Но Камеристка следит! Она каким-то образом вынюхала, что не должна была!

— Спокойно, Нер-Рорг. Я отвечу. Ты только вопрос задай, — Ир натянул на лицо небрежную улыбку. Но Тувэ точно в его глазах видела беспокойство. Да только оно ни в какое сравнение не шло с тем, как волновалась она.

— Каким демоном она разузнала, почему на севере нам не рады?!

— А она знает? — Ир вскинул брови. — Тувэ, предками клянусь, нас никто не мог подслушать. Что сказала Камеристка?

— Дала совет. Рассказать королю, почему мы не можем вернуться домой.

— И всё? — колдун расслабился и звонко рассмеялся. — Ну-ка выдохни, Тувэ! С ума сойти, ты устроила такой переполох только из-за этого?

Ир прошел глубже в спальню, по пути отпихивая ногами разбросанные вещи. Смахнул со своего излюбленного кресла книги и удобно в нём устроился. Тувэ глядела на его праздность широко открытыми глазами. Он, что, вообще ничего не понимает? Если знает Камеристка, то знает и король. Что мешает ему отправить письмо Роргу Ярлу? Его Величество ведь может просто взять и выдать их. Тогда брат отца с удовольствием расправится со всеми ними. И тряслась Тувэ совсем не за свою жизнь.

— Если Ярл узнает…

— Ты всё ещё не выдохнула, Тувэ, — протянул Ир.

Ей страшно захотелось его стукнуть. Внутри всё клокотало. От злости, от беспокойства и от беспомощности. Она барахталась в этом Лейхгаре, как в болоте. Всё шло наперекосяк. Его Величество — мерзавец, в королевстве, куда ни глянь, — творится какое-то безумие, на севере им грозит смерть. А один из двух её помощников, на которых она могла бы положиться, говорит просто выдохнуть?

Ну, если только пламенем… Чтобы подпалить шевелюру этого охотника за юбками. В таком-то случае Тувэ выдохнет с большим удовольствием!

— Успокойся, Нер-Рорг, — Ир закинул руки за голову и удобно развалился в кресле. — Камеристка, она… Думаю, мы кажемся ей полезными. Ньял ещё тебе не говорил, но она и ему успела насоветовать. И знаешь, что? Ей очень хочется, чтобы мы тут остались.

— Откуда ты знаешь? — Тувэ прищурилась. Неужели он опять затеял себе развлечение за её спиной?

— Я уже говорил: мы с ней как-то славно побеседовали, — Ир пожал плечами.

— И всё? — она почти услышал треск своего разрушающегося терпения.

— И всё, — кивнул колдун, посмотрев на Тувэ. Видимо, тот самый пресловутый треск услышал и он, потому как поспешил пояснить: — Ты просто не чувствуешь её так же ярко!

— Ир! Подавись тобой перевёртыш! — отчаянно простонала, схватившись за голову. — Ты, что, влюбился?

— Не мели чушь! — оскорбленно воскликнул колдун. — Я люблю одну женщину за раз. И сейчас это рыженькая Пеппа в забавном чепчике.

Тувэ бросила на него такой скептический взгляд, что Ир даже подскочил со своего кресла.

— Нер-Рорг, тебе незачем верить Камеристке или королю. Поверь мне, — он подошел к ней и огладил щеку. По телу начало разливаться тепло. Тувэ прищурилась. Он пытался упокоить её. Но что более важно, колдун был уверен в том, что говорил. — Ты можешь сделать, как она сказала.

— Руку убери, — недовольно пробурчала Тувэ. — Я не разрешала воздействовать на себя колдовством.

— Это сила моих искренних чувств к тебе, никакого колдовства — расплылся в улыбке Ир, и она шлепнула его по тыльной стороне ладони. — Ау!

— Сказки будешь своей Пеппе рассказывать, — Нер-Рорг сделала глубокий вдох и в самом деле попыталась успокоить расшалившиеся нервы. — Она точно следит за нами…

— Я разберусь с этим.

Тувэ помедлила секунду и кивнула колдуну на дверь. Пусть катится, куда ему нужно. Уговорил. Ему-то она верит.

К полудню, когда на площади перед замком было не протолкнуться, Нер-Рорг накинула на голову плащ и вышла из покоев в сопровождении воительниц.

Охрану дворца усилили вдвое. Несколько раз подозрительную троицу останавливали стражники, но завидев лицо Нер-Рорг тут же отпускали без лишних вопросов. Из-за шума, доносившегося с улицы, Тувэ не могла расслышать эхо своих шагов. Необычно для тихого лейхгарского дворца.

День стоял пасмурный, морозный. Весьма удачно. При такой погоде теплые плащи северян почти не привлекали внимание. Изель нашла своих первой и потянула Тувэ за руку. Вместо долгих словесных приветствий — кивок. Нер-Рорг встала чуть позади и окинула взглядом собравшихся. Горожане, слуги, придворные. Последних охраняли один-два стражника. Два помоста. На одном — виселица, на другом — вычурные резные сидения. Троны. Значит, король придёт. И даже королева-мать.

— Смотри, — шепнул Ир, указывая на группу мужчин в одинаковых синих одеяниях. — Церковники. В два раза больше, чем на казни королевы.

— Почему так?

— Думаю, всё дело в том, что в последнее время их всё больше прибывает в столицу. Камеристка сказала Ньялу, что это из-за приближения Молитвы Полной Луны.

— Что это?

— Позже. Начинается, — Ир умолк, и Тувэ обратила свой взгляд на помост.

Проследила глазами, куда все смотрят, и поняла, что со стороны леса ведут шеренгу людей. Глашатай объявил появление короля, королевы-матери, и всё внимание с преступников переместилось к Его Величеству. Он был, как всегда, разодет. В красном камзоле, золотой ленте. Красный плащ был оторочен мехом какого-то белого зверька. Судя по всему, мелкого. Тувэ позволила себе закатить глаза.

И за этого слащавого перца ей нужно выйти замуж. Она уже собиралась скривиться, но некстати вспомнился их очень плохой поцелуй. Отвратительным король ей в тот момент не показался. Даже как-то жаль, что он был так плох… Тувэ передернуло от собственных мыслей. Жаль-то? Чего ей там жаль? Ну уж нет!

Королева-мать взошла на помост следом за сыном. Расправила юбки и села рядом. Вид у неё был неизменно важный.

Глашатай стал зачитывать обвинения. Толпа притихла. Герцог Адам Вестлей, министр военных дел, приговаривался к казни через повешение за попытку организовать переворот. Многовато изменщиков. И месяца не прошло, а казнят уже второго.

Приговоренного подвели к петле, и Тувэ наконец могла его рассмотреть. Светловолосый, осунувшийся, грязный. На белой потрепанной рубахе — огромное красное пятно. Кровь. Но не его. Он ранен не был. Стоял ровно. Смотрел прямо перед собой. Только глаза были пугающе безжизненными. Как будто он уже умер.

Может быть, Ир всё-таки был прав. Может быть, всё дело в том, что накануне он убил свою жену? Его Величество вот целых два раза отдавал приказ о казни своих жен, пусть и не своей рукой, но словом отнимал их жизни, и что же? Элиот совсем не выглядел печальным. Интересно, однажды он отдаст приказ так же лишить жизни и её? И, наверное, так же не придёт, как не пришёл к двум другим. Взгляд его будет прежним, жизнь не переменится. А она хотела бы, чтобы взгляд супруга после её кончины потускнел, стал безжизненным, как знак того, что Нер-Рорг Тувэ была дорога, была любима.

Палач подошел к рычагу. Адам Вестлей улыбнулся, что-то прошептал одними губами и приготовился к скорой смерти.

— Остановись! — раздался звучный голос с королевского помоста. Элиот встал со своего места, подозвал какого-то явно важного советника и что-то зашептал ему на ухо. Тувэ внимательно следила, как меняется лицо мужчины, каким удовлетворенным выглядит король.

— Его Величество, — громко объявил незнакомец, судя по всему, канцлер. Тувэ первым делом рассказали о нём на уроках, — внял ходатайству церкви. Благой Демиург учит прощать своих врагов, поэтому, как верный последователь Благого учения, Его Величество дарует помилование Адаму Вестлею. Он проведет остаток своей жизни в Темнице Северных Шахт. Прочие участники заговора будут казнены согласно приказу Его Величества.

По толпе пронесся шепот. Одни восхваляли короля, говорили, какой он потрясающий правитель и как велико его сердце, раз он смог простить такой прескверный поступок. Другие говорили, что Его Величество был избран, чтобы править, самим Благим, третьи, которых меньшинство, явно были недовольны, сочли милость за слабость. Дескать, таких, как этот Вестлей, надо казнить, и семью всю его — казнить, чтобы выкосить мерзость в королевстве.