Улыбка пастушки

* * *

…Алёна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Девушка попыталась уснуть, но сон не шёл, а горло до сих пор сжималось от сдерживаемой обиды. И зачем только она сняла трубку! Голос, раздавшийся в ней, до сих пор звенел в ушах Алёны плохо сдерживаемым злорадством. Он был женский, молодой и насмешливый:

— Проснулся наш цыплёночек? — спросила незнакомка. — Ну и хорошо. Давай, детка, беги в душик, одевайся и на выход! Даю тебе пять минут, не успеешь — пеняй на себя, если я тебе все перья повыдёргиваю! Я уже еду!

— Кто вы? — спросила девушка, преодолевая желание зашвырнуть трубкой в зеркало, отражавшее её бледное лицо.

— Я кто? — язвительно рассмеялась собеседница. — Я жена, а вот ты знаешь кто? — и она грязно выругалась.

Алёна замерла, чувствуя, как к щекам её приливает густая краска. Это было так мерзко, что ей стало физически плохо, и Алёна опустилась в кресло.

— Понравилось? — издевательски поинтересовалась женщина и повторила слово, от которого у Алёны застучало в ушах. А потом она разозлилась так, что сжались кулачки:

— Влад не женат, — холодно ответила девушка. — Вам не повезло, он уже познакомил меня с семьёй, и его мать очень ждёт нашей свадьбы!

На мгновение её невидимая собеседница замолчала, а потом вздохнула:

— Бедняжка…Какая же ты ещё дура наивная! Да обманули они тебя из-за твоей статуэтки. Уж очень Елизавете заполучить пастушкА захотелось. Она же за свой антиквариат удавится! Я сейчас от неё. Владюша не знал, что я у мамы его ночую, вот и смеялся, рассказывал, как тебя, дуру, окучивал, да как девочка — недотрога отдалась ему чуть ли не в лифте. Слышала бы ты, как они вместе потешались, что ещё немножко — и дурочка пастушкА сама принесёт.

— Замолчите! — Алёна отшвырнула трубку, закрыла уши ладонями. Перед глазами всё плыло. Она вскочила, торопливо оделась, глотая слёзы. Её трясло, и дрожь не прошла даже тогда, когда девушка натянула Наташину куртку. Алёне хотелось бежать как можно дальше от дома Влада, из этого города, где её уже ничего не ждало. В лифте она оттёрла слёзы. За всё надо платить. За свою наивность, веру в чудеса, в любовь…

Она не видела, как женщина, сидящая в машине, припаркованной неподалёку от подъезда, довольно усмехнулась, провожая взглядом выбежавшую Алёну. Никто бы в ней сейчас не узнал невзрачную тихоню Оленьку. Глаза её светились торжеством, и лицо утратило свою незаметность.