Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

* * *

Есть одна как бы несуразность культурного и психологического свойства развития не только культуры, но России в целом – это наше национальное внимание к гибели Пушкина, к его раннему уходу из жизни. Если сейчас особенно не погружаться в то, кто и что именно сказал по этому поводу в России, то становится очевидным общее чувство не столько скорби, но тревоги, известной горечи, что с его смертью что-то непоправимо нарушилось в России. Я старался объяснить подобную загадку в своих книгах о Пушкине («Духовный путь поэта. В двух книгах. СПб., 2018)», но сейчас я подошел к следующему этапу понимания этой драматической коллизии {жизнь и историческое поведение России без внутренней духовной опоры и ориентира), которая, как мне кажется, является очень важным элементом именно в сегодняшней ситуации России, вновь вставшей в полный рост перед Западом, вступившей с ним в противоборство.

Всем понятно, что это решающее за последнее столетие столкновение внутри человечества (и не только в рамках иудео-христианской ойкумены), от которого все может «завязаться» вновь в положительном отношении, или же все пойдет наперекосяк, и все мы вместе опять встанем перед какими-то онтологически неразрешаемыми вопросами бытия человеческой цивилизации.

Как битва с фашизмом была ключевой для финала мировой истории в ее периоде Нового времени, начавшегося с Возрождения, так и сегодняшняя война на Украине это много больше, чем выставленная Россией западному миру обида на непонимание себя Западом, на желание сказать свое слово в истории. Россия почувствовала, заявила о наступлении действительно нового времени для человечества, какому еще и нет достойного названия. Она отказалась следовать в фарватере западной цивилизации, ясно видя, что проток реки человечества, выбранный Западом, оказался не центральным, не стрежневым.[7]

Вопрос даже не в том, кто же прав в происходящих сейчас перипетиях, которые могут завершиться примирением сторон, успокоением общей ситуации и нечто подобным. Это все будет ложным решением, паллиативом на время. Если вообразить, что в целом европейская цивилизация, в том числе и Россия, так как она 30 с лишним лет усиленно втаскивала себя в капитализм и западный образ мысли и способ жизни, – больны, то этого больного навряд ли вылечат каким-то слабодействующим лекарством. Это все будет временным успокоением. Больной в какой-то момент, в горячке, после прекращения действия лекарств, может вскочить с постели и бросится искать настоящих врачей и лекарств, какие ему помогут.

Но именно в данный момент приходится в России вновь обращаться к Пушкину, у него искать ответы на экзистенциальные вопросы, что сейчас встали перед российским народом. Собственно, народу не привыкать жить в такой атмосфере. Если вспомнить историю страны, то совсем немного найдется периодов, когда можно было жить в России, не торопясь, накапливая силы, созревая для будущего. Наверно, царствование Николая I будет такой эпохой, не случайно, именно она стала основанием для расцвета русской культуры. Но прямое завершение той эпохи связано с конфликтом с Западом – Крымская война 1853–1856 годов. Любопытно, что и сегодняшнее противостояние разворачивается там же, на той же территории, что отделяют Россию от настоящей Европы. Это территория современной Украины.

Но причем тут Пушкин? Поговорим об этом. Мучительность загадки Пушкина для русской истории и русской жизни, которая не отпускает многие поколения исследователей и простых читателей, связана с тем, что с его неожиданной и внезапной (с точки зрения нашего сегодняшнего взгляда) смертью прекратился один из возможных ходов развития всей страны. Очевидно, что Пушкину русский народ обязан своим дошедшим до лучших образцов мирового уровня самосознанием, мгновенным увеличением богатства русского языка и его семантического и стилистического подъема до сложностей самого глубинного метафизического свойства, созданием той самой литературной традиции, которая объявила миру, что и Россия не лишена своего Возрождения. А это вставило ее в разряд ведущих мировых держав в культурном отношении. Многое из того, что удалось сделать Пушкину в его краткой человеческой жизни, какая составила целую эпоху в истории России, породило великую литературу, дало образец человеческой личности, далеко превышавшей потребности и возможности русской жизни начала XIX века. Вся эпоха побед и торжества русского оружия, русской культуры первой половины позапрошлого века справедливо называется «пушкинский», и такого права не получил никакой другой деятель русской культуры.

В силу литературоцентричности (словоцентричности) сознания русского человека значение Пушкина трудно преувеличить, насколько оно выглядит всеобъемлющим и мощным для русской жизни. Его ранняя гибель означала не только оборванную нить дальнейшего развития русского слова, но в какой-то мере и определила возможное будущее искажение развития самой России. Не случайно «мертвые души» Гоголя появляются после смерти нашего гения, настолько пустынно стало вокруг в духовной жизни целой страны после его ухода. Его собственная личность была определяюще важна для русской жизни, для определения путей движения русского человека по направлению в его большей европеизации. Не в смысле подчинения себя европейской традиции, но в плодотворном соединении одного с другим. Достоевский гениально почувствовал эту линию Пушкина – «всечеловечность» его гения, возможность окончательно соединить русское и мировое, европейское. И сама его человеческая фигура была совершенно неизвестна еще русской действительности – он мог стать исключительным примером для целых поколений, в то время, как примерами стали, как это ни печально, «бесы», выведенные Достоевским, стремившиеся к изменению России насильственным путем.

Пушкин – это концентрированное выражение «власти слова», которая гораздо мощнее, чем просто власть. Оно, слово, управляет сознанием миллионов людей, от него зависят жизни и подвиги, смерти и падения как конкретных людей, так и самого государства. Еще до сих пор никто так и не исследовал трагического влияния на русскую историю этих ложных, бессодержательных, привнесенных извне слов – «перестройка, ускорение, обновление». Схоластикой, бездушием, отсутствием всяких гуманистических перспектив веет от этих выражений. Разве могли они быть определяющими для сознания миллионов людей, которое исторически было сформировано словом Пушкина, Толстого, Достоевского?

Собственно, и управление умами в России – это управление теми словами, на которые откликается народная душа, которые близки всем и каждому, в которых продолжает жить богатство и русской культуры, и сама русская история. Нельзя тут же не заметить, что те миллиарды изданных книг, журналов, брошюр в советское время усилили эту властную тенденцию русского лексикона, и в этом отношении советская власть была абсолютно права, она проявила знание своего народа. Невзирая на всякого рода цензурные ограничения и запреты, эта власть успешно демонстрировала удивительное для любой другой культуры воздействие с л о в а не только на сознание, но на саму жизнь людей.

Русское слово – это и есть «русский дазайн», то есть особое, кристаллизованное выражение самой сути национального характера, мышления, самой психологии. И без Пушкина, без его наследия, как и наследия других русских гениев, нам не обойтись в будущем возрождении России.