Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня
![Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня](/uploads/covers/2023-07-14/strasti-po-rossii-smysly-russkoj-istorii-i-kultury-segodnya-0.jpg-205x.webp)
- Автор: Евгений Костин
- Жанр: Культурология / История: прочее
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня"
* * *
Количество состоявшихся цивилизаций на протяжении всей истории человечества разнится – цифра «крутится» где-то около 20. Но ни одна из самых крупных цивилизаций, которая технологически опережала в своем развитии окружающие ее народы (другие цивилизации) не выжила на протяжении всей исторической длительности развития человека и форм организации им общественной деятельности в рамках данной цивилизации. Все они обладали ясно видимой жизнью – зарождением, взлетом, расцветом, надломом, упадком и в дальнейшем (в древности) часто и быстрым исчезновением. Но их «вхождение в историю» имело определенного рода сверхсмысл, который выступал как реализация того или иного пути развития человечества в принципе, который подтверждал свою более или менее длительную выживаемость или приспосабливаемость к условиям существования в конкретном регионе мира, или, напротив, обрывался, почти сразу после своего становления. Часто под воздействием других народов и культур (цивилизаций).
Современное историческое сознание (если допустить, что оно все же существует) все чаще выносит суждения о «конце истории», «смерти цивилизаций», что, как ни парадоксально, только подчеркивает всеобщее понимание глобальной универсальности развития человека и человечества. Понятно, что не всякое общественное образование, приобретшее черты государства, может порождать той или иной тип цивилизации. Их (цивилизаций), как отмечалось выше, считанное количество, и для их появления и развития требуется целый набор условий, не все из которых очевидны и могут быть обрисованы или описаны при помощи исторического дискурса.
Также очевидно, что несмотря на объявленную глобализацию и «смерть отдельных цивилизаций», кроме западной, мы наблюдаем и сейчас определенное число явных цивилизационных образований, которые не только не желают растворяться в едином историческом потоке всечеловеческой глобалистики, а, напротив, усиливают эту свою цивилизационную однородность (Россия, Китай, Индия).
Надо заметить, что в определенном отношении опыт пережитый Россией в виде и формах существования СССР дает возможность представить ее цивилизационное развитие как некую модель и тенденцию развития других сверх-цивилизаций, к каким можно отнести США, ЕС, Китай, по-своему, Индию. Особую роль здесь все же занимает Россия. Ей удалось на протяжении истории своего становления включить в ареал ценностей и собственного цивилизационного выбора другие этносы, другие культуры, которые исторически располагались в пределах влияния и воздействия основной материнской структуры. Это было и вызовом, но и перспективой успешного развития Советского Союза как особого типа цивилизации. К сожалению, по причинам второстепенным и малосущественным с исторической точки зрения эта модель потерпела поражения, хотя тяга к подобному совместному сосуществованию народов ощущается по всему периметру России.
У Тойнби, на ряд идей которого мы ссылались несколько выше, описывается генезис и стадии развития цивилизаций. Конечно, сейчас это выглядят несколько наивно на фоне более усложненных и детализированных картин, которые мы обнаруживаем, к примеру, у С.Хантингтона или Ф.Фукуямы, но некоторые вещи, на наш взгляд, и сегодня звучат достаточно актуально. Тойнби говорит о «духе нации», о внезапно возникающей в глубине общества жажде «ощутить Жизнь как целостность», как «глубокую внутреннюю потребность», противоположную видимой повседневной изменчивости» [2, с. 18]. И это звучит очень справедливо, так как цивилизационное усилие возникает там, где ощущаются иные, более высокие цели, нежели поддержание биологической и социальной жизни как таковых. Государство, или совокупность государств, образующих цивилизационное единство, начинает превышать свои текущие задачи именно при формулировании таких («жизнь как целостность») целей и – добавим – ценностей.
Механизм образования или возникновения импульсов к таким потребностям не очень понятен. Марксизм по-своему здраво судил о некоей материальной подоснове идеологических и духовных процессов, но он большей частью не учитывал того обстоятельства, что интеллектуальная рефлексия человека (любого типа общества) в общем-то не всегда упирается в жесткую экономическую необходимость придумать орудия, средства производства, которые позволяли бы социуму получать больше единиц пищи на вложенные усилия, производить больше и дешевле разнообразных товаров. Фантазия, изобретательство, стремление преодолеть ограничения земного существования и, говоря высоко, вырваться к звездам, развернуть свои удивительные духовные возможности подчас больше объясняют, почему человек стремится к творчеству и на этом пути начинает равнять себя с самим Богом. Такого рода людей, вслед за Львом Гумилевым, мы называем пассионариями.
В рамках примитивных – архаических – обществ эти пассионарии появляются как ответ на еще не осознанные обществом вызовы, как проекция будущих открытий человека. Но в случае, если данная, уже как-то развитая культура формулирует, пытается определить определенный набор ценностей, идеалов, идей в сфере общественных отношений, то она перерастает себя, свой первоначальный уровень, и приближается уже к состоянию цивилизационной общности. И это очевидно, так как ее ценности на данном этапе развития будут носить более универсальный и духовно перспективный характер для большинства этносов и народов, близких по своему расположению в географическом пространстве, по религиозным и философским представлениям.
Иначе выражаясь, невозможно приблизиться к стадии цивилизационной экзистенции, если внутренние векторы развития общества не направлены на то, чего пока и не видно в реальной жизни, а могут мыслиться всего лишь как интеллектуальные причуды небольшого круга людей (пассионариев). Характерен в этом отношении пример французских просветителей, которые, будучи выдающимися мыслителями и человеческими индивидами экстраординарного масштаба, по существу сформулировали новую интеллектуальную базу. Эта база, получившая название Просвещения, стала впоследствии широко распространенной в значительных кругах французского общества. Именно она привела к взятию Бастилии и изменению в государственном устройстве Франции. Но главное, в мировом смысле, состояло в другом: произошел переворот в интеллектуальном и духовном развитии не только Франции, но всего Старого Света.
Любопытно, что когда Дэн Сяо Пина спросили об его отношении в Великой Французской революции, он полюбопытствовал, какое количество лет прошло с момента ее совершения. Когда ему сказали, что 200, он заметил – «слишком мало, не все последствия могут быть видны и поняты». Что это, кстати, как не яркий пример разных цивилизационных подходов, казалось бы, к одним и тем же историческим событиям?