Невольница: его добыча (часть 1)

12

Флагман тряхнуло. Я удержался за край стола, но Сенатор выронил бокал, залив красную мантию. Через несколько секунд тускло загорелись аварийные огни, вновь налилась синим затухшая проекция карты. На приборной панели покраснела и запульсировала топливная шкала.

Капитан Квир обернулся к Лоренсу:

— Мой генерал, они сняли силовое поле. Поврежден топливный отсек.

— Процент повреждения?

— Три процента, мой генерал, но пробит температурный компенсатор.

Лоренс выругался и вывел над столом схему топливного отсека. Компенсатор обозначился красным квадратом, рядом с которым стремительно росла температурная шкала.

Вновь затрещала сирена, по периметру запульсировали красные огни.

— Выслать техников.

Квир нажал на кнопку селектора:

— Три бригады техников к шестому температурному компенсатору. Остальные — на восстановление силового поля.

— Критическая цифра, капитан? — Лоренс нахмурился и потер подбородок.

— Восемьсот двадцать пять градусов по фавелу, мой генерал.

Я посмотрел на проекцию: двести три, но цифра росла на глазах. Достигнув критической температуры, топливный отсек взорвется ко всем чертям.

— Де Во, — Лоренс сосредоточенно поджал губы, — снимите крейсеры. Мы должны успеть сесть на Форсе.

— Есть, мой генерал. Сколько у нас времени, капитан?

Квир раздумывал несколько секунд:

— Не больше установленных суток, полковник, при условии, что техники хорошо сработают.

Я отсалютовал Лоренсу, велел Винсу следовать за мной и направился на стартовую платформу.

Двадцать восемь часов… Энергетическая сеть, расставленная четырьмя тяжелыми крейсерами, не удержит флагман, но без силового поля может нанести серьезные повреждения. Без кораблей сопровождения мы почти беспомощны. Двадцать восемь истребителей на весь этот летающий золоченый гроб. И четыре мы уже потеряли. Сенатор был силен в переговорах, интригах, подковерной игре. Но коварный ум политика уживался в нем с совершенной глупостью придворного сноба. Там, где разум призывал прислушаться к советам, гордость императорского брата вопила: «Я так хочу» и топала жирной ножкой. Он был свято уверен, что на сенаторский флагман напасть просто невозможно.

В штанах все еще было тесно, несмотря на время, проведенное на мостике. Как же все не вовремя! Здесь дело жизни и смерти, а я все еще думаю об этой чертовой сучке и гадаю, насколько она окажется узка. Когда перед глазами вновь всплыли отменные сиськи, я нервно тряхнул головой и едва не ударил себя по щеке, чем вызвал сдавленный смешок Винса, идущего позади.

— Тебе смешно, капитан? — я прибавил шаг.

Он хмыкнул, но я чувствовал, что едва сдерживается:

— Не особо, мой полковник. Мы по уши в дерьме. Но, даже если посадите меня за это на гауптвахту… да, мне смешно.

— А мне не слишком.

— Без баб война потеряла бы половину своей прелести, мой полковник. Есть ради чего побороться за жизнь.

Я остановился и обернулся:

— Где ты набрался этой пошлости, Винс? В казармах? Или твоя маленькая норбоннка так задурила тебе голову, что это можно назвать любовью?

Торн пожал широченными плечами:

— Кто знает, мой полковник. Но если нам суждено свариться в этой консервной банке, я бы предпочел сдохнуть, насаживая ее на свой член.

Хотелось съездить по роже, чтобы он стал прежним, но едва ли это поможет. Тем более, сейчас.

— Не забывайся, или я могу счесть это изменой за пораженческие настроения. Мы выбьем корабли и благополучно сядем на Форсе.

Хотелось бы в это верить, но здравый смысл велит остерегаться поспешных утверждений. Истребителей слишком мало, и я просто не могу перебирать тактики методом проб и ошибок.

Мы вышли на стартовую площадку и поднялись в командный пункт. Сели у мониторов внешнего наблюдения и развернули карту. Я повернулся к Винсу:

— Ты хорошо рассмотрел, это сионские крейсеры?

Торн приблизил изображение, повертел проекцию и сосредоточенно кивнул:

— Старые модели. Три баллисты и одна эктоплазменная пушка на каждом. Есть вероятность, что пушки не рабочие, по крайней мере, очень на это надеюсь. В них контейнерный тип накопителей заряда. Последний завод, производивший такие накопители, взлетел на воздух на Лигур-Аас. По вашей милости, полковник.

— Надеюсь, старые запасы за шесть лет истрачены или пришли в негодность.

— А если нет?

Я порылся в кармане и сунул в рот мятую сигарету — не курил целую вечность:

— А если нет, — горький дым мягко прошелся по горлу, наполняя легкие, — мы об этом узнаем, но слишком поздно. Они не станут тратить заряды на одиночные истребители. А если пошлем группу — потеряем весь флот.

Все это похоже на долбанную головоломку. От напряжения начинала раскалываться голова. Только сейчас я до конца осознал, в какой мы заднице.

— Винс, у сионских крейсеров есть слабые места? Должны быть — любая железяка имеет уязвимые места.

Торн вывел на экран схему корабля, перевернул брюхом и ткнул пальцем в монитор:

— Выхлопные шахты. Их три, но если попасть в ту, что посередине — взорвется кислородный баллон.

— Уже хоть что-то…

Я внимательно смотрел на карту, но она не предлагала ничего нового: крейсеры зависли перед самым носом правильным прямоугольником, удерживая сеть. Нужно выносить верхний справа — сеть провиснет. Но как подобраться под брюхо малым числом?

Я разделил оставшиеся истребители на восемь троек и послал цепным ходом, наблюдая, как две из них превратились в космическую пыль. Снова и снова.

До установленного Квиром критического срока оставалось шесть часов и всего шесть истребителей.