Безоружные

Я не возражала, хотя могла бы.

На листе бумаги я нарисовала схему: где находится бункер и как в него проникнуть. Через лес удобнее всего, но там полно ловушек. Через скалы туда пролезет разве что собака.

- Разрешите ей пойти с группой и самой всё показать, - сказала Лиза, когда схема оказалась в руках начальника полиции. – Так будет безопаснее.

- Снова подпустить её к оружию? С ума сошли?

- Она готова сотрудничать.

- Этого, - прокурор показал на схему, - более чем достаточно. Я поговорю с судьёй.

- Пошлёте туда своих людей? Они понятия не имеют, с чем им придётся иметь дело.

- Я попрошу Центральное управление прислать бионика, - сказал начальник полиции. – Или даже двух.

- Мы будем вести трансляцию и поддерживать с вами связь, - добавил прокурор. – Ты, Кассандра, будешь направлять каждый шаг оперативной группы. И если всё пройдёт успешно, ты сможешь рассчитывать на… двадцать пять лет. В тюрьме с хорошими условиями.

В общем, операция не прошла успешно. Когда оперативники стали приближаться к бункеру, пошли помехи: картинка была чёткой, но они не слышали меня. Через пять минут, после того как группа вошла в бункер, он взлетел на воздух. Те, кто был внутри, погибли, от взрывной волны и осколков серьёзно пострадали несколько полицейских.

Теперь ни о какой сделке речь идти не могла, но при этом суд затянулся ещё на несколько месяцев. К моему первоначальному обвинению добавилось ещё несколько, каждое из которых само по себе каралось смертью.

К тому моменту мой процесс уже был громким. А после той трагедии о нём заговорили во всём мире. Из изолятора меня вывозили на бронированных машинах с эскортом. И мешком на голове. Я слепла от вспышек фотокамер. Журналисты штурмовали зал суда, чтобы присутствовать на заседании. А те, кто остался за бортом, готовы были платить за любую подробность.

Это был самый противоречивый, сложный процесс, и он длился так долго. Бессмысленно долго, если учесть, что приговор мне был известен с самого начала. С того самого момента, как на меня надели наручники.

Единственная, кто не сдавался на протяжении всех этих месяцев – Лиза. Она предприняла последнюю попытку облегчить мою участь накануне оглашения приговора, выпросив у судьи разрешение на свидание. На мою встречу с Арчи.

- Я была у него несколько дней назад, - сказала она однажды.

- Как он?

- Абсолютно невменяем. – Она помолчала. – Мы могли бы это использовать.

- Каким образом?

- Для начала сказать, что ты подписала то признание под давлением. Потом получить ордер на обыск дома Шеллов. Уверена, там тоже много всего найдут.

- Может и так.

- Пойми, это твой последний шанс.

- Свалить всё на него? Так по-товарищески.

- Артура не казнят, он же сумасшедший. Он всё равно всю жизнь проведёт в дурдоме, прикованный к инвалидному креслу.

- А как же протезы?

Лиза покачала головой.

- Его отец настаивает на другом лечении. Психологическое здоровье парня у него пока в приоритете. Мол, лишняя самостоятельность безумцу ни к чему.

Всё ясно, Арчи уже никогда не сможет ходить, ведь мистеру Шеллу это невыгодно. Обидно, что для подонка всё разрешилось наиболее благополучно.

- Он просил о встрече с тобой, - добавила Лиза.

- Мистер Шелл?

- Его сын. Когда я представилась, он так оживился, а до этого даже видеть меня не хотел. Понятное дело, место там то ещё…

- Нам разрешат увидеться?

- А ты хочешь?

Я не знала, стоит ли. Поспособствует ли это выздоровлению Арчи, поможет ли это мне? Но ему было важно сказать мне что-то, а значит, стоило уважить его просьбу, пока это возможно.

Лиза занялась формальностями. Странно, но даже мистер Шелл не стал возражать против этого свидания. Он чувствовал себя победителем и не мог отказать себе в удовольствии лишний раз это продемонстрировать, пусть даже так, милосердием. Кроме того, в каком-то смысле, я оказала ему огромную услугу, убрав с пути последствие его бурной молодости, но оставив приятный бонус, который шёл с ним в комплекте – наследство.

Психиатрическая лечебница пятого округа была жутким местом, считалось, в ней содержались самые буйные, безнадёжные случаи.

Хотя в комнате, куда меня посадили, было удивительно тихо.

За моей спиной разместились конвойные. Это были мрачные, спокойные мужчины, ни один из которых не возразил, когда я убрала руки, скованные наручниками, под стол, хотя и должна была держать их на виду. Плечи затекли, и конвой отнёсся с пониманием к слабости моего совсем ещё детского тела. А может, они решили, что девушке на свидании ни к чему демонстрировать это «украшение».

Я рассеянно подумала, как это странно… в том смысле, что именно Артура отправили в психушку, а меня – в тюрьму. Разве всё шло не к обратному результату?

А потом вошёл Арчи и… боже, я убедилась в том, что он никогда в жизни уже не сможет никуда входить. Никакой самоуверенной, чуть развязной походки, по которой его можно было узнать издалека.

Вступление во взрослую жизнь, которую он ждал с таким нетерпением, ознаменовалось не абсолютной свободой, а пленом. Он не стал сильнее и выше. Его укоротило на треть. Его самостоятельность в восемнадцать лет ничем не отличалась от самостоятельности младенца.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не отвернуться, когда санитар подкатил его к столу и отрегулировал высоту кресла.

- Привет, Кэс. – Казалось, Арчи действительно был рад меня видеть. А я-то до последнего верила, что он начнёт меня проклинать с порога. – Давно не виделись, да? Ты… отлично выглядишь.

Ладно, если сравнивать с ним, даже этот жирный санитар выглядел отлично.

- Это твои телохранители? – Арчи посмотрел мне за спину, присвистнув. – Давно пора.

Я нахмурилась, недоумевая: шутит или…

- Так и должно быть, чтобы всякие придурки к тебе не лезли. Оружие, конечно, круче, но ведь его вид больше никого не пугает, тогда как эти громилы выглядят чертовски внушительно. Почему так? Люди забыли, как именно выглядит страх. – Арчи подался вперёд, заговорив доверительным шёпотом: - Нам с тобой нужно напомнить им. Он именно этого и хочет.

Ох, чёрт…

- Он теперь постоянно говорит со мной… и я понял, что легко отделался. У Него есть сила превращать людей в пар, Кэс. – Его глаза безумно блестели. – А меня всего лишь укоротили на пару сантиметров, чтобы я слишком не заносился. Это было боевое крещение, через кровь и боль, но на то я и солдат, да? Теперь я не умру. Я Ему нужен, Он сам так сказал.

Психика Арчи не выдержала такого испытания. Он предпочёл считать себя частью чего-то великого, чем признать, что стал инвалидом по глупости, и в этом нет ни малейшего смысла.

- Я нужен Ему, - повторил Арчи, - и тебе тоже. Не смотри на меня так, я не стал слабее. Наоборот. Настанет время, когда ты в этом убедишься, нужно просто подождать.

Я продолжала растерянно молчать. По дороге сюда я приготовилась к какой угодно реакции Арчи: к его крикам, обвинениям, слезам. Если бы он захотел убить меня, я бы меньше удивилась. Тогда как это…

- Ничего не хочешь сказать? - спросил он, недовольный моим молчанием.

- С днём рождения, Арчи. Прости, что без подарка.

- Ты вытащила меня оттуда. Этого достаточно.

Я покачала головой, потому что так не думала.

- Хотя и обидно немного, что ты меня не навещала. Помнишь, я приходил к тебе в госпиталь? – Он осёкся. – У тебя кто-то появился?

Судит по себе, блин.

- Нет. – Не в моей ситуации.

- Я звоню тебе каждый день. Почему не отвечаешь?

- Мой телефон утонул. – Кроме прочего.

- Чёрт, а я думал, что ты забила на меня. – Арчи неловко рассмеялся. – Хотя Он и говорит мне, что это не так. Он говорит, мы с тобой связаны, нам суждено быть вместе. Вот почему меня постоянно тянуло к тебе. Всегда, с того самого дня, как я увидел тебя. И сейчас тоже, сейчас особенно... Мне без тебя так плохо.

Арчи наклонился и протянул руку, но санитар схватил его за запястье. Протокол, всё такое: никаких контактов, кроме зрительных.

- Ты чего себя позволяешь, жирдяй? – пробормотал Арчи, косясь на него. И я испугалась. По лицу «жирдяя» я поняла, что он обязательно отыграется. А пока он с силой сжал его руку и заставил сесть ровно, зафиксировав ремнём поперёк груди.

- Начнёшь плохо себя вести, и встречу придётся прекратить, - предупредил санитар.

- О… - Арчи задумался. На его запястье краснел след. – Кажется, я понял. Он хочет, чтобы я тебя прикончил, и я не собираюсь снова Его подводить. Мне никак нельзя лажать теперь. Если я буду послушен, Он вернёт мне всё, а награда окупит каждую минуту боли. Что думаешь, жирдяй?

- Я думаю, что тебе пора принимать успокоительное.

Он зашёл за спину Арчи и взялся за ручки кресла.

- Ты придёшь ко мне снова, Кэс? Тебе нужно вернуть должок, я всё-таки навещал тебя ежедневно. Цветы можешь не приносить, так уж и быть. – Похоже, у него было отличное настроение. – Я буду ждать. Здесь ведь совершенно не с кем поболтать, кругом одни только психи. А эти, в белых халатах – худшие из них. Так что если ты забьёшь на меня, я реально с ума сойду.

- Прости, Арчи. – Я поднялась из-за стола. – Я не смогу вернуть этот долг.

Он опешил. Улыбка сползла с его лица. Сначала ему не понравились мои слова, но потом его взгляд скользнул вниз.

- Какого хрена?! Какого хрена на тебе наручники?! – Он посмотрел мне за спину, на моих «телохранителей». – Что это всё, блин, значит?! Кэс! Не уходи! Уберите от неё руки, уроды! Я урою вас! Я вас всех нахрен урою!

Меня подтолкнули к выходу.

- Спокойно, Арчи, - услышала я голос санитара. – Тебе нельзя так нервничать. Что ж с тобой будет, когда твою подружку усыпят. Парень, как до тебя туго доходит. Это всё из-за препаратов, наверное. Или ты по жизни был идиотом? Ладно, не переживай так, на этот случай я приготовлю отличное средство. Когда ты проснёшься, уже всё закончится.

Я думала об этом всю обратную дорогу.

Однажды Арчи проснётся, а меня уже не будет. Однажды проснутся мои родители… Однажды проснётся Лиза…

На оглашении приговора, вместе с ударом судейского молотка, мама упала в обморок.

А я знала, что этим всё и закончится. Меня должны были устранить уже просто потому, что я увидела и оценила то, что Правление долгое время стирало из людской памяти. Меня нельзя было отпускать, даже сажать в клетку с другими преступниками, потому что я начала бы болтать. О том, какое оружие удобное, простое, лёгкое и смертоносное. Никакие стимуляторы и бионики не сравняться с ним, проверено. Именно поэтому меня отправили не в тюрьму, а спрятали на Дне. Именно поэтому СМИ казнили меня раньше, чем это случилось на самом деле.