Свет – Тьма

Глава 7. Зеркало Тьмы

Что-то задребезжало.

В который раз, буквально вырванная из сна чьей-то неведомой волей, я подскочила на кровати, часто и нервно дыша. От неловкого движения на пол упала библия, за чтением которой я уснула, и, должно быть, стукнулась о ковёр, поскольку звука удара не последовало. Мне не снился кошмар, это я могла сказать точно. Мне вообще ничего не снилось, но почему-то я чувствовала себя неуютно и даже более того — испытывала непонятный страх. Наверное, меня потревожил какой-то звук из реальности, но теперь вокруг стояла непроницаемая тишина.

И это настораживало.

В среднестатистической хрущёвке, в самой середине дома никогда не бывало тихо, поскольку тонкие бетонные стены просто не блокировали звуки. Даже глубокой ночью, а тем более под утро, я всегда слышала, как где-то разговаривали соседи, из плохо закрытого крана капала вода, шумели трубы, тарахтел холодильник или скрипели половицы. Но сейчас на барабанные перепонки давил абсолютный, звенящий вакуум. Даже собака, оставшаяся в моей комнате, не сопела и не поскуливала во сне.

И ещё вокруг царил непроглядный мрак. Что было странным, поскольку я не гасила свет, увлёкшись чтением книги, а отец не заходил, чтобы его выключить, ведь я заперлась изнутри. Контуров окна видно не было. И хотя фонарь над соседним подъездом никогда не гас, сейчас и он не светил. Я потянулась к выключателю бра и несколько раз нажала кнопку, но эффекта не последовало.

«Может, лампочка перегорела, электричество отключили, шнур вылетел из розетки…» — с надеждой перебирала я оправдания, хотя прекрасно осознавала всю их несостоятельность, учитывая свою абсолютную слепоту и глухоту.

В душу постепенно стал закрадываться ледяной ужас. Воображение тут же нарисовало копошившихся в кромешной мгле чудовищ, которые подбирались к кровати, чтобы накинуться и разорвать меня на части. С каждым мгновением я всё отчётливее ощущала, что в комнате действительно кто-то находился, от чего тело вмиг сковало оцепенение, не давая пошевелиться и мешая нормально мыслить. Я понимала, что всё это были лишь мои фантазии. Но, учитывая происходившие в последнее время события, они вполне могли оказаться реальностью…

Да почему же бра не работало?!

Ещё несколько раз я отчаянно щёлкнула выключателем.

Никакого толку.

Теряясь в догадках и превозмогая парализующий страх, я попыталась встать, однако ноги меня не послушались — нижнюю часть тела словно намертво приклеили к кровати промышленным суперклеем. Я совершенно их не чувствовала, даже пальцами не смогла пошевелить. Попыталась позвать на помощь, но слова застряли в горле. Я была ещё и нема…

Да что же это такое?!

На помощь!

Папа!

Помогите!

Ни звука.

Ни шёпота.

Ничего…

Чувство, что кто-то присутствовал в комнате и наблюдал за моим тщетным барахтаньем, всё усиливалось — я почти физически ощутила его пронзительный, пристальный взгляд, впившийся в кожу длинными, острыми иголками. И именно этот кто-то, или что-то, крепко держал меня, не давая пошевелиться.

До смерти боясь, что могу наткнуться на этого кого-то, я, будто слепая, пошарила перед собой, но даже не увидела своей руки: ни пальцев, ни кисти, ни предплечья. У меня словно не осталось тела или же его окутал настолько плотный кокон, что он не пропускал в себя ни единого фотона, способного отразиться от поверхности кожи.

Я вцепилась в простыни, крепко сжав их вспотевшими ладонями, и зажмурилась. Чернота вокруг не изменилась, но стала более плоской и не такой колкой и пугающей, поскольку теперь я знала, что не увижу желавших сожрать меня чудовищ.

«Не бойся…»

Я замерла, и сердце замерло вместе со мной.

Что это было?

Мне показалось или нет?

«Не бойся…»

Такой приятный, мягкий голос…

Он будто звучал внутри моей головы. Его тембр успокаивал, замедлял сердцебиение, выравнивал дыхание… Я распахнула глаза, приготовившись увидеть обладателя чарующего голоса, но меня по-прежнему окружала лишь непроглядная темнота. Я попыталась что-нибудь ответить, но опять не услышала ни звука. Вздохнула — так глубоко, как только можно было, чтобы не разорвать лёгкие. Сосредоточилась и мысленно задала вопрос, надеясь, что меня услышат:

«Кто здесь?»

«Друг…» — незамедлительно последовал ответ.

Я ещё раз вздохнула, настраиваясь на внутренний диалог.

Или монолог…

«Кто ты?»

«Друг…»

«Кто — ты — такой?», — настаивала я, пытаясь мысленно чётко отделить каждое слово.

«Друг…»

Чёрт!

Все мои немногочисленные друзья были вполне материальны, жили при свете солнца и уж точно не умели общаться мысленно!

А вдруг действительно — чёрт?..

«Что тебе нужно?» — попробовала я изменить тактику.

«Я хочу помочь…»

Уже лучше.

«Помочь в чём?»

«Ты должна обрести себя…»

«Я и так в себе!» — возразила я.

По крайней мере, была до того, как мне отключили все органы чувств.

«Себя настоящую…»

«А ты знаешь, какая я?» — удивилась я, испытав одновременно и сарказм, и любопытство.

«Да… Я знаю… Я помогу…»

«И как же?»

«Я покажу тебе, — шепнул голос более тихо и вкрадчиво. — Смотри… Смотри… Смотри…»

Мне показалось, что в кромешной мгле перед собой я увидела едва заметное свечение. Я знала, что такое могло происходить, если долго находиться без света — мозг начинал рисовать спасительное, фантомное свечение, которого не было на самом деле, чтобы избавиться от помешательства. Однако я пригляделась и поняла — передо мной действительно что-то светилось. Физически в районе соседнего дома, тускло и почти неразличимо, но всё же заметно в абсолютной темноте сиял крошечный бледно-голубой огонёк. Далёкий, красивый и недосягаемый для моих парализованных ног, он завораживал и манил. Страх немного улёгся, и образовавшуюся пустоту заняло любопытство — мне вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на источник света, словно от этого зависела моя жизнь. Но, не успела я додумать эту мысль, меня будто поднесли к голубому огню вплотную. Или же он подплыл сам, поскольку я не ощутила никакого движения. В одно мгновение он набрал мощность, разлился в высоту и вширь и занялся ярким пламенем.

От невозможной красоты у меня перехватило дыхание, и, наверное, я слишком долго не дышала, поскольку лёгкие вдруг обожгло отсутствием кислорода. Не в силах оторвать завороженный взгляд от призрачного света, я усилием воли заставила себя втянуть воздух, и этот вдох немного отрезвил опьянённую голову.

Я нервно огляделась.

Свечение должно было озарить всю комнату, но очертания стен по-прежнему тонули во мгле, словно их не было вовсе. Была лишь я, кровать, контуры которой слегка подсвечивались синим, и удивительный, манящий свет.

«Смотри…» — прошептал голос, и я послушно заглянула в сияющую глубину.

Сначала там не было ничего. Но неожиданно по зеркальной глади прошла рябь, нарушив идеальную поверхность и покрыв её более тёмными пятнами. Эти пятна поплыли, хаотично двигаясь в различных направлениях и не подчиняясь определённому ритму или рисунку. Затем они начали стекаться вместе, соединяться и складываться в какие-то образы.

И я увидела…

Сперва маму — счастливую и здоровую. Она смотрела на кого-то за пределами света и улыбалась именно ему. На маме было надето длинное, вечернее платье, волосы уложены в аккуратную и гладкую причёску, а лицо словно сияло изнутри. Пресловутые синяки под глазами и болезненная худоба исчезли, кожа разгладилась, а осанка выпрямилась, став поистине королевской. Мама выглядела такой, какой я помнила её до больницы, пока она не начала медленно гаснуть от болезни и лекарств.

Потом в голубом зеркале появился отец, и я поняла, что именно на него мама смотрела с такой радостью. Он подошёл, обнял её и перед моим взором возникла идиллия, которую я не наблюдала уже много лет…

Затем картинка расползлась на пятна. Они перегруппировались и сложились в образ Ивана.

Он выглядел серьёзным, задумчивым и даже напряжённым. Меж светлых бровей пролегла морщинка, а в строгой позе угадывалось столько решительности и воли, что, казалось, натянутые мышцы вот-вот спружинят и парень молниеносно ринется в бой. Но затем Ваня изменился и стал совершенно другим: улыбнулся, побежал навстречу какой-то девушке, подхватил её на руки и закружил в воздухе.

Сначала показалось, что это была я, однако вскоре меня одолели сомнения. Я не могла чётко разглядеть незнакомку. И хотя находила в ней какие-то свои черты, но всё же с каждой секундой обнаруживала и множество различий. Где-то внутри кольнуло странное, щемящее чувство тоски или ревности, ведь мы с Ваней расстались не так давно. Однако я быстро отмахнулась от собственнической мысли — у Вани должна была быть другая жизнь и другая любовь. Не со мной и не моя…

Далее следовали лица моих знакомых и подруг. Они все улыбались, смеялись, радовались. И казалось — улыбались именно мне и были рады видеть именно меня. Чувство, которое я не испытывала с тех пор, как люди стали от меня отворачиваться, больно сдавило грудь. Захотелось такой судьбы и такой любви окружающих. Захотелось снова стать нормальной, а не быть забитой, затравленной и запуганной.

Среди проплывавших лиц вдруг промелькнуло лицо Дарины, трагически погибшей несколько лет назад, и я вздрогнула. Потакая моим желаниям, голубой свет остановился и показал всю картину.

Дарина была жива, сильно повзрослела, похорошела и расцвела, превратившись в красивую женщину. Она сидела перед большим, овальным зеркалом и пудрила лицо, а с её плеч шёлковым водопадом ниспадали складки белого платья, похожего на свадебное. Потом она потянулась в сторону и взяла лежавшую на столике фату, чтобы закрепить её в высокой причёске. Когда-то давно, в далёком и счастливом детстве, мы мечтали, что станем свидетельницами друг у друга на свадьбах. Мы любили лежать, разглядывая бескрайнее небо и воображая, какие у нас будут мужья, как будут проходить церемонии, какие мы сделаем друг другу подарки, какие закажем торты, рестораны, машины. И рассказывали о платьях своей мечты. Сейчас на Дарине было то самое платье, какое она случайно увидела в модном журнале и какое описывала незадолго до смерти…

К сожалению, её жизнь оборвалась слишком рано.

Но вот и её лицо начало расплываться и растекаться тёмными пятнами. Я хотела остановить голубой свет и посмотреть на подругу ещё немного, но тут же забыла про свои желания, ведь в зеркале появился он — воин из моего сновидения. И хотя тогда его лицо скрывал шлем, тёмных глаз, волнующе блестевших и наполненных угрюмой задумчивостью, оказалось достаточно, чтобы сердце забилось чаще. Теперь я видела его чётко и ясно: прямой нос, напряжённо сдвинутые к переносице брови, суровое лицо, лежавшие на широких плечах тёмные волосы и сцепленные на закованной в железо груди руки. Мужчина стоял вполоборота, задумчиво разглядывая неизведанные дали, но неожиданно, будто ощутив моё присутствие, развернулся и посмотрел прямо в глаза.

С секунду мы смотрели друг на друга, словно сквозь стекло, разделявшее два пространства и два времени. Потом на лице воина промелькнула едва заметная улыбка — чуть вздёрнулись уголки губ. Только взгляд остался таким же грустным и напряжённым. Он протянул ко мне руку и что-то сказал. Слов я не разобрала, но невольно подалась навстречу, коснувшись кончиков его пальцев в голубом зеркале.