Свет – Тьма

Глава 4. Смирение

Снова кровь.

Снова смерть.

Снова бойня, казавшаяся отсюда, с поля брани, глупой и бессмысленной. Без стратегий и стратегов, без батарей, генералов и офицеров. Просто люди сражались с людьми и просто убивали друг друга, чтобы Свет или Тьма могли управлять человечеством в следующем тысячелетии. Но здесь и сейчас правила только Тьма. В нас не осталось ничего светлого, мы ничем не отличались от своих врагов, и наши души одинаково горели жаждой крови.

Иван сказал верно — Высшие Силы превратили нас в убийц и будут превращать снова и снова, вне зависимости от наших желаний. Можно ли было это прекратить? Можно ли было остановить ненужные смерти не только сейчас, но и на все последующие тысячелетия? И что лично я могла сделать, кроме как подчиниться и продолжить сражения? К сожалению, я ощущала себя бессильной… Я не удержала Ивана, так разве могла я удержать от вражды всех этих людей? Или я должна была встать между двумя Армиями с призывом остановиться и никогда больше не воевать? Да они снесли бы меня, даже не заметив этого!

Один человек способен решить Судьбу всего мира…

Нет, Елиазар соврал — в данном случае от одного человека ничего не зависело.

А если и зависело, то это точно была не я.

Я же безжалостно орудовала мечом, не замечая людей, которые, словно специально, натыкались на его лезвие и падали замертво. Я не задумывалась о них. В доспехах и шлемах все они стали для меня просто тёмными — врагами, которых нужно было убивать и которых я ненавидела каждой клеточкой своего тела. Изнутри жёг огонь разочарования и обиды, что Тьма забрала моего друга, совратила отца и лишила жизни маму, горечи и досады, что Давид предпочёл не знать меня, и ненависти к Тьме и к Свету, что они втянули нас в свои игры. Ненависть являлась уделом тёмных, но я тоже ненавидела, и лишь это чувство помогало мне держаться и вновь и вновь поднимать тяжёлый меч. Я больше не боялась за себя, не стремилась выжить или завоевать для кого-то победу, а эфемерные разногласия Высших Сил перестали меня интересовать. Эта ненависть разрослась так сильно, что ночью, когда Тьма пришла соблазнять возвращением утраченной дружбы и потерянной любви, я не задумываясь прогнала её. Просто для себя я твёрдо решила, что не повторю поступок Ивана и не предам сражавшихся рядом со мною людей. Поэтому с возросшей решимостью я продолжила делать то, для чего была рождена, и убивать тех, кто волею Судьбы встал на другую сторону.

А ведь одним из моих противников мог оказаться Иван.

Когда с очередной головы слетал шлем, я с замиранием сердца разглядывала спрятанное под ним лицо, боясь обнаружить знакомые черты. В глубине души я надеялась, что он окажется неспособен лишить меня жизни, поскольку пощадил вчера в скалах. Однако разум упорно твердил, что чувства, прежде соединявшие нас, превратились в прах, как только Иван увидел её и пересёк границу из чёрных скал.

Так сложно было поверить…

Иван… Мой Ваня… Всегда добрый, отзывчивый, готовый помочь и примчаться по первой просьбе, вчера смотрел на меня, как на самого ненавистного человека на земле. Свет приложил столько усилий, сплёл столько судеб в запутанный клубок, но всё же потерял своё главное Оружие. А я потеряла друга. И, сколько бы теперь ни старалась, Тьма, да и я тоже, сделали своё дело — он ни за что мне больше не поверит и не вернётся на нашу сторону. Слова не достигнут его разума, если чувства Ивана к Веронике являлись хоть наполовину такими же сильными, как мои к Давиду.

Мы все просчитались…

А потом сознание вдруг встрепенулось, поскольку между двигавшимися в смертельном танце фигурами я заметила Воина, моментально захватившего всё моё внимание. Конечно, его лицо скрывала железная маска, однако неосязаемыми фибрами души я почувствовала, что это был Давид. Мне больше не требовалось видеть, чтобы ощущать его присутствие рядом. Мой разум и моё тело словно настроились на его волну, сердце билось в его ритме, а каждый несмелый удар вторил движениям Стража. Однако радости эта встреча не принесла и лишь сильнее всколыхнула прежние эмоции, превратив их в плотный комок горечи.

Давид знал, кто я, знал, что я приду в его мир, но прогнал меня…

Так стоило ли такого любить?

Я яростнее замахала мечом, стараясь больше не смотреть в его сторону. Даже если нам предстояло сталкиваться девять оставшихся дней, я не желала лить слёзы из-за человека, которому была не нужна. Но предательские эмоции захлёстывали сознание, а душа отчаянно кричала, что любила Стража много тысячелетий подряд. Я знала, что и на земле, и в этом странном мире особенно существовали вещи более важные, чем какая-то там «Любовь». Разумом я всё понимала, однако не могла удержаться от подобного поведения даже сейчас, когда вокруг сотнями гибли люди.

Почему?..

Почему замирало сердце, когда очередной Воин падал к моим ногам, а из-под его шлема выбивались светлые волосы? Почему на глаза наворачивались слёзы, стоило мне лишь вспомнить вчерашний разговор с Давидом? Они текли по щекам, обжигали кожу, застилали взор и размывали страшные картины. И я не могла остановить этот поток, как бы ни старалась. Просто одного мимолётного взгляда оказалось достаточно для понимания — я буду любить Стража вечно. Что бы ни произошло и в какие бы обстоятельства не поставила нас Судьба, ничто не заставит меня забыть о нём.

Никогда…

— Лиза!

Я вздрогнула всем телом, не сразу сообразив, чей голос нарушил мою отчаянную задумчивость. Его обладатель находился за спиной, но я боялась обернуться. Я даже не пошевелилась, однако мир словно развернулся на сто восемьдесят градусов, не дождавшись, когда я решусь сделать это сама. В пристальном и колком взгляде Ивана, по сути, не было ни жестокости, ни злобы, ни агрессии, но он обжигал таким холодом, что я съёжилась в крошечный, трясущийся комок. Душу моментально охватил страх, погубив на корню какую-либо решимость. Мне захотелось убежать, куда-нибудь спрятаться, лишь бы избежать этой встречи.

Только было уже поздно.

Иван вышел из облака пыли, и тёмные, дымные клубы потянулись за его плечами, подобно летящей мантии. Он двигался спокойно и неторопливо, не обращая внимания ни на кого вокруг. На него почему-то никто и не нападал, почтительно расступаясь в стороны, словно освобождая дорогу высокопоставленному лицу. Изнывая от наивной надежды, я всматривалась в подсвеченные синим пламенем родные глаза и пыталась разглядеть в них хоть каплю оставшейся человечности. Но не видела ничего, кроме непроницаемой стены ледяного огня.

Парень остановился в нескольких шагах от меня и чуть приподнял меч, небрежно ткнув в воздух остриём.

— Привет тебе из Ада, сестрёнка, — тихо произнёс Иван.

— Ваня, не надо… Я не буду с тобой драться, — пролепетала я, сделав неловкий шаг назад и наступив на чьё-то лежавшее под ногами тело.

— Тебе придётся. Таковы Правила, — без нотки сожаления отчеканил он. — Решай сама: или ты поднимешь меч, или я просто убью тебя.

— Нет, прошу…

— Есть ещё вариант, — слегка пожал он расслабленными плечами. — Переходи к нам.

— Что?!

Я опешила от столь явной вербовки, но быстро пришла в себя. Действительно, сейчас я находилась не в том положении, чтобы меня соблазнять или что-то мне обещать. Тьма откровенно ставила перед фактом, даже шантажировала, ведь выбора практически не осталось…

— Подумай. Ты можешь избежать схватки, можешь сохранить и жизнь, и нашу дружбу. Ты ведь этого хотела?

— Да… Но не так.

— А как? — усмехнулся Иван. — Ах, как я мог забыть — у тебя же любовь! Извини, но Страж в наши планы не входит. И ещё… — голос Ивана зазвучал жёстче, он словно давил на сознание, прогибая, угнетая волю и заставляя согласиться на все условия: — Ты ему не нужна! Ты для него — никто! Он хочет избавиться от тебя, как от назойливой мухи! А там мы по-прежнему сможем быть вместе. До определённых границ, конечно. Я не против двоежёнства, но Веронике это вряд ли понравится.

— Ты ненормальный!.. — выдохнула я, проглотив обидные слова и жестокую правду.

— Это расценивать как «Нет» или как «Да»?

— Нет! Я не пойду к Тьме!

— Вот ты и выбрала, — и он решительно поднял своё оружие.

— Ваня, опомнись! — отчаянно крикнула я, отступая назад от надвигавшегося на меня парня. — Мы же дружили! Мы же любили друг друга! Ты не можешь меня убить!

— Это было давно! — бросил Иван и рубанул с плеча.

Я успела отпрянуть от просвистевшего в воздухе лезвия, но потеряла равновесие и едва устояла на ногах. В следующее мгновение Иван сделал выпад, не оставив мне времени опомниться и возможности увернуться. Звякнул металл, и правую кисть пронзила острая боль, вызванная вывернувшейся рукоятью. Я вскрикнула, но удержала меч, не позволив своему оружию отлететь в сторону. Следующие два удара прошлись вскользь по поверхности щита и каждый из них всё сильнее прижимал меня к земле. Зажатая между Иваном и спинами сражавшихся людей, я оказалась в слишком неудобном положении, чтобы защищаться или бежать. И всё же мне чудом удалось вырваться — я буквально проскользнула под рукой парня, переместившись за его спину.

Этот манёвр дал мне короткую передышку. Пока Иван озирался по сторонам, пытаясь меня найти, я смогла перевести дыхание и сориентироваться в ситуации. Но она оказалась безвыходной. Мне больше некуда было отступать — вокруг дрались плотные ряды Воинов, занимая почти всё свободное пространство. Сил держать меч не осталось — правое запястье горело огнём, словно за него когтистой лапой схватился Фалег. Пришлось отбросить щит в сторону и второй рукой перехватить рукоять, чтобы себе помочь.

— Так! — радостно завопил Иван, наконец, обнаружив меня и приняв мои действия за боевой настрой. — Давай, сражайся!

— Ваня, не надо…

— Давай!

Пламя в светлых глазах разгорелось сильнее, переродившись во всепожирающий пожар. Азарт схватки настолько захватил его сознание, что, казалось, Иван уже не понимал, кого он с таким рвением пытался убить. Всё, что я знала, что когда-то любила в нём, стремительно исчезало, выжигаемое слепой агрессией. Иван превращался в совершенно другого человека: злого, безудержного и отчаянно желавшего разрубить меня на куски. Ещё несколько дней назад он хотел начать всё заново, а теперь смотрел так, словно нас ничего и никогда не связывало. Словно годы, проведённые вместе, стёрлись не только из его памяти, но и из временного континуума. Я больше не являлась для него другом и даже просто человеком — я превратилась в мишень, на которую Иван нацелил всю свою ярость.

— Ваня, не делай этого… — простонала я, пытаясь отбить сокрушительные удары, сыпавшиеся, как из рога изобилия. — В тебе же остался Свет! Я же знаю!

— Ничего ты не знаешь!

Иван сделал очередной выпад. Лезвие его меча скользнуло по моей руке, попав в щель между пластинами доспехов и разрезав ремни, ткань рубашки и мышцы. Правый наруч повис на одном крепеже, по коже заструился тёплый ручеёк крови, и лишь после всего этого меня настигла боль от рассечённых нервов.

— Ааааа! — я схватилась за предплечье, пытаясь не выронить оружие из мигом онемевших пальцев, и на секунду потеряла с Иваном зрительный контакт.