Свет – Тьма

Глава 12. Расплата

Я не умерла…

Эта мысль ворвалась в сознание вместе с новой порцией боли. Так хотелось забыться, больше не чувствовать её и не вспоминать страшные мгновения. Но она держала крепко. Снова болело всё тело, а не только бок, куда меня ранили, будто я всё-таки упала на поле брани с головокружительной высоты, приняв удар о землю всей поверхностью кожи, всеми костями и органами. Из темноты с бешеной скоростью начали выплывать страшные картины: кривые скалы, вспышки молний, изрубленные тела и языки ликующего пламени. Я прекрасно понимала, что всё увиденное являлось лишь прошлым, которое пережила моя душа тысячу лет назад. Прошлым, похожим на кошмарный сон, но легче от этого не становилось. Елиазар показал мне ненамного больше, чем я уже видела: те же картины и звуки, тот же ужас и кровь, те же Воины и Бесы. Однако теперь я знала, почему они снились мне и не оставляли в покое. И тем ужаснее было осознавать, что вскоре придётся пережить подобное в реальности…

Кстати, а в какой реальности я находилась сейчас? Куда перенёс меня Старец? И переносил ли вообще? Может, я по-прежнему лежала на чёрном поле, так и не покинув минувшее сражение?..

Я прислушалась. Постепенно до мозга добралось осознание, что вокруг было совершенно тихо. Рёв Демонов и скрежет железа исчез, а из звуков, достигавших слуха, появился размеренный гул машин где-то вдалеке и странный писк, похожий на комариный. Дышалось на удивление легко, словно кто-то или что-то подталкивало воздух в мои лёгкие, и этот воздух не обжигал, а скорее обволакивал приятной прохладой.

Набравшись смелости, я попыталась разлепить тяжёлые веки. Они оказались огромными и неподъёмными, весом по несколько килограммов каждое, слипались и не слушались, однако в конце концов мне удалось с ними справиться. Свет ударил по глазам. Но через несколько секунд я привыкла, и из расплывчатого тумана начали проступать очертания смутно знакомого пространства: невзрачные стены, невзрачный потолок, невзрачное окно…

Я оторвала голову от подушки и попыталась окинуть себя взглядом, но её потянули обратно верёвки и провода. Оказывается, на лице у меня была надета маска, подающая кислород, вот почему дышалось так легко. Всё, что я смогла разглядеть с такого ракурса — загипсованную ногу, подвешенную под углом на дальнем конце кровати.

Я снова попала в больницу.

Что на этот раз придумал Свет для моего алиби? Что я бросилась под машину, спрыгнула с моста или что кто-то напал на меня в подворотне?

Неожиданно, словно кто-то в нужное время подбросил в голову нужные картинки, в памяти всплыли два огня. Однако не те, которые горели в глазах тёмного Воина, убившего меня, а два ярких белых пятна, на мгновение ослепившие и встревожившие мои воспоминания. Мозг проиграл эту сцену вновь, добавив к ней пронзительный визг тормозов, прорезавший воздух и слух. А потом всё поглотила темнота…

Вот как Елиазар обеспечил отсутствие в физическом мире — я попала в аварию и несколько дней провалялась без сознания, пока моя душа спустилась в Ад и вернулась обратно. Я не могла сориентироваться, когда именно в голове оказался кусок толком непережитого происшествия, зато теперь стало понятным, почему болело всё тело. Удар тоже являлся своеобразным падением, только под колёса автомобиля, а не из двери заброшенного дома.

Хотя последствия были одинаково неприятными.

Я попыталась пошевелиться, прохрипев при этом что-то нецензурное. Двигаться оказалось ужасно тяжело, словно всё моё тело покрывал гипс: руки, ноги, шею и даже грудную клетку. Словно на этот раз я превратилась не в мумию, а в фарфоровую куклу, и мои движения, скорее всего, напоминали движения робота.

Я завертелась в кровати, пытаясь разглядеть комнату, в которой находилась теперь. В принципе, она не сильно отличалась от предыдущей, разве выглядела чуть поновее: стены до середины были выложены кафелем, дверь была не деревянная, а современная пластиковая, пыльное окно аркой обрамляли жалюзи. Но появились и отличия. С правой стороны часть комнаты отгораживала плотная, прорезиненная занавеска приглушенно-зелёного цвета, и за ней явно что-то находилось. Кровать, на которой я лежала, имела высокие железные борта, похожие на остов крыльев огромной бабочки. Накрывало меня не одеяло, а тонкая простыня без всяких утеплителей, и по сильному ознобу я с точностью могла сказать, что под ней не было ничего, кроме моего совершенно голого тела. Рядом торчала металлическая подставка для капельницы на две бутылки, от которых к здоровой руке тянулись длинные, прозрачные трубки с такой же прозрачной жидкостью внутри. А ещё, словно огромная, чёрная паутина, меня оплетала сеть проводов, которые уходили куда-то наверх, за изголовье кровати. Я попыталась запрокинуть голову, насколько позволяли злополучные трубки, но смогла разглядеть лишь встроенный в стену короб на несколько розеток. В три из них были воткнуты вилки неизвестных приборов, стоявших чуть выше на небольшой полке и свисавших с неё передним краем. Писк, похожий на комариный, как раз издавал один из них. Затем я услышала ещё два подобных писка, перебивавших друг друга и доносившихся из-за занавески.

Значит, вместе со мной в палате лежало как минимум два человека.

На этот раз папа не стал оплачивать отдельную палату. Это несколько задело и одновременно обрадовало меня. С одной стороны, было неприятно осознавать, что его больше не волновало моё благополучие. Но с другой — он оставил меня в покое и перестал претворяться заботливым отцом, что автоматически исключало из наших отношений ложь и необходимость тратить на меня деньги.

Что ж, сойдёт и так.

Но, может, я зря злорадствовала?

Может, он вообще не знал о случившемся?..

Ага, как же! Всё, что делал Свет, тут же становилось известно Тьме. И наоборот. Особенно если Высшие Силы даже не пытались скрывать свои действия, как сейчас. Скорее всего, отцу сообщили об аварии и о её причинах даже раньше, чем кто-то нашёл моё тело на дороге и вызвал скорую помощь. А значит, ему действительно стало всё равно…

Что-то сдавило грудь. Никакое ощущение свободы не перекрывало появившуюся горечь, поскольку он всё равно оставался моим отцом, которому когда-то я доверяла и которого когда-то любила. Пусть за ужином я наговорила много ужасных вещей, пусть, несомненно, он их заслуживал, но в глубине души я хотела ему верить…

Голова безвольно перекатилась набок, и невидящим взглядом я уставилась на железный стол для инструментов, вплотную придвинутый к койке. Его глянцевая поверхность сияла от чистоты и пустоты, которые нарушались лишь стоявшей на нём маленькой, круглой вазой, наполовину заполненной водой. Ни цветов, ни даже их следов я не заметила, что сразу ставило огромный, жирный вопрос на необходимости наличия данного предмета в больничной палате. Да и какие цветы могли быть в реанимации? Это только в иностранных фильмах больные пробуждались от наркоза, а их уже ждали огромные букеты, заботливо приготовленные дежурившими возле кровати родственниками. Но я жила в России, и здесь цветы в больницу, а тем более в реанимацию, приносить запрещалось. Зато кто-то не менее заботливо скотчем прилепил к вазе клочок бумаги, на котором было написано: «Не выливать».

«Защитничек…» — пронеслось у меня в голове.

Простому человеку могло показаться, что в вазе не было ничего, кроме обычной водопроводной воды двух или трёхдневной давности, из которой даже хлор уже испарился. Однако врачам оставлять её здесь не имело смысла, поэтому вывод напрашивался сам собой — это сделал Елиазар. Скорее всего, Старец поместил в вазу Духа, который охранял меня, пока я находилась в беспамятстве, ведь он обещал дать Защитника. А может, мне просто хотелось в это верить, поскольку так появлялась хоть какая-то уверенность, что, пока моя душа летала за пределами нашего мира, я пребывала в относительной, но всё-таки безопасности.

— Ну, Защитничек, и долго мне здесь валяться? — фыркнула я, услышав вместо своего голоса сдавленное хрипение.

Забавно, общалась с вазой…

На каком этапе я начала вести беседы с неодушевлёнными предметами? И как далеко это могло зайти?..

Но разговоры с живыми людьми сейчас пугали меня больше. Вновь нужно было сочинять истории для врачей и полиции, ведь они не оставят меня в покое и будут расспрашивать, пока не докопаются до истины. Что я скажу на этот раз? Что никто не виноват? Что я сама бросилась под машину? Тогда они точно вызовут психиатра.

Хотя…

Теперь я знала, кем являлся лечащий врач нашей семьи. А ему, скорее всего, уже сообщили причину, по которой я попала в больницу. Не будет больше спектаклей про примерную пациентку и заботливого доктора. Не будет пыток с бутафорскими тестами на вменяемость и их выдуманными результатами. Лазаревский и так отлично знал о моей вменяемости. Но кому я могла рассказать о том, что он был тёмным и хотел поместить меня в психушку, потому что я была светлой?

Никому.

А если попытаюсь это сделать, то окружающие окончательно уверуют в моё безумие…

Я усмехнулась, вдруг осознав нелепость своих рассуждений. Я всё ещё мыслила категориями из прошлой жизни, от которых никак не могла избавиться. Зачем Лазаревскому жаждать моего заключения в клинику? Какая разница, где я буду находиться до начала Битвы? Мой наивный страх перед злым доктором исчез, ведь он ничего не мог мне сделать. Возможно, когда-нибудь мы встретимся в другом мире — вот тогда у нас появится шанс выяснить отношения, и тогда он может оказаться для меня действительно опасным. Но не сейчас.

А сейчас мне требовалось время на восстановление, и почему-то я была уверена, что свет предоставит мне его. Скорее всего, Старец пока не появится, ведь у него таких, как я… Ай, я не знала, скольких ещё ему нужно было посетить и покалечить. Да и не желала его видеть, если честно. Моя ненависть к Свету немного улеглась после всего, что Елиазар поведал в заброшенном доме, хотя от его повествования голова до сих пор шла кругом. Я чувствовала себя средневековым человеком, которому пытались объяснить устройство вселенной: что земля была шарообразной, а не плоской, что она вращалась вокруг солнца, а не наоборот, и что звёзды — это не крошечные, светящиеся камни, приклеенные к небесному своду, а бесчисленное множество подобных солнц, паривших в бесконечной пустоте под названием «Космос». Рассказ Елиазара перечеркивал все мои представления о жизни, об устройстве мира и о земных религиях. Однако благодаря ему за рассыпавшейся старой реальностью, наконец, замаячила новая — странная и непонятная, но хоть какая-то. Вот только я по-прежнему не понимала, зачем Высшим Силам понадобились наши жалкие жизни. Разве могли мы решать Судьбы миллионов, если даже со своими не способны были разобраться? Зачем они боролись за нас и пытались поделить? Может, вовсе не из-за нашей ценности, а из-за нашей цены? Вдруг мы являлись разменными монетами, которые Высшие Силы, подверженные схожим порокам, использовали для собственного превосходства?..

Мне казалось, что, получив ответы, я успокоюсь. Но я лишь заглянула через маленькую щёлочку в другой, высший мир, и вопросов стало ещё больше…